— В-вы… в-вы… — Альвинский не мог выдавить из себя слово "спятили".
— Возможно, эту версию стоит проверить? Во всяком случае, мы ее не исключаем. Тот факт, что кардинал Рубинового Круга живет вечной жизнью в Призрачном мире и пытается возвратиться на родину… домой, может веско иметь смысл. Ведь на то Призрачный мир, природа которого делает живое мертвым, а мертвое, наоборот, оживать! — Хмуро подытожил услышанное задумчивый Виган. Его напарник, продолжал спокойно буравить взором узоры на столешнице.
— Т-так! — Герцог снова откинулся на спинку кресла и побарабанил пальцами по столу. — Получается вот что: на Дальнем Севере гоблины зашевелились и не понятно, откуда ожидать атак? Мраки и тайны с вашими книгами и дневниками!
Потупленные взоры.
— В форт отправляли известие? Топщик!! Отправляли в форт депешу?
Градоначальник в конце стола показал своего носа.
— Никак нет…
— Так отправьте! Немедля отправьте! Сейчас будет перерыв, возьмите и отправьте, барон Вольдрен вам в том поможет! Ах да Топщик, вы там кажись, что-то просили?
— Подписать соглашение по поводу каравана заключенных и штрафников в форт Гранитной Балки…
— Тоже в перерыве. Дашь бумагу, подпишу! — Герцог махнул рукой, градоначальник Мейдрина скрылся. — Если на этот час все, то… прошу сделать перерыв в заседании и продолжить уже после… Барон Вольдрен распорядитесь, подать чаю!
— Серион, а мне коньяку! — выпалил, не стыдясь, Верховный канцлер.
По рядам прошелся легкий смешок.
— И нам тоже!
— И…
— Сторич, позовите слугу!
Чиновник из герцогской канцелярии едва успел появиться в дверях Красной галереи, как, улыбаясь и кланяясь, снова пропал в дверях.
— А скажите, господин канцлер, если серьезно, между нами, зачем вы отправили Черствого в Одноглазую Башню, а? На Дальний Север? Может в Рудни? По секрету, случаем не за алмазами?..
* * *
Крики доносились до ее сознания издалека, из толщи воды. Словно нырнул в холодную, ключевую воду — прорубь, с головой и медленно тонешь, даже перестав лихорадочно грести руками и барабанить ногами, подталкивая себя к поверхности. Зачем? Зачем пытаться и прилагать усилия? Сопротивляться и навлекать на себя еще больше зла и боли? Когда, казалось бы, все предельно ясно и предрешено?
Она сгниет в этих казематах быстрее, чем прогниет под ней подстилка из соломы, в том ей поможет Хорм или подхалимы-магики господина Топщика. А последние воистину творили кошмарные дела! С человеческим телом, холуи в черных капюшонах и хламидах вытворяли мерзенные церемонии, не церемонились ни с кем, в их поступках Эвелин замечала столько ненормального, нечеловеческого, чудовищного и противоестественного. Может где-то, в чем-то Эвелин и была права, — молодчики градоначальника действительно не были людьми, всего лишь внешними оболочками, людскими подобиями, под которыми скрывались уродливые и сатанинские сущности, законченные маньяки? Скорее все лучины в одном целом!
Вопли смешались нытьем, завыванием и мольбами, Эвелин вздрогнула, с трудом и стоном перевернулась на другой бок, попыталась укрыться от причитаний. Куда там! Телодвижения причиняли ноющую боль, хотя к ней изуверы Топщика и дебил Хорм ни разу и не притронулись. Тело болело и ныло от холода и старых ссадин. При транспортировке Эвелин в городскую тюрьму с ней ясное дело никто не церемонился, сам же Топщик умудрился наставить ей шишек и гуль. Хорму и остальным садюгам Вижан досконально объяснил, что к "товару" не притрагиваться, не калечить. Вижан редко кому докладывал, кого что ждет, настроение чиновника менялось даже от погоды за стенами казематной. Помрачнения являлись довольно частым феноменом, и тогда доставалось всем, Хорм получал тумаков и затрещин только от своей бестолковости и глупости. Причитания в застенках ни на секунду не прекращались: магики-балахонщики скрупулезно относились к своим обязанностям, с пристрастием. И Эвелин привыкшая к тяжестям и лишениям жизни впервые поняла, как ей чуточку везет, не мучают и не бьют, не извращаются. Но это не значит, что ее не трогают. Прежде чем попасть в свою камеру, Хорм тащил ее бесчувственную по каменным ступеням, по склизким коридорным плитам, грубо впихнул в черный мешок камеры и швырнул на вонючую солому. После такого обращения тело налилось сплошным кровоподтеком, зубы шатались, правый глаз заплыл и плохо открывался. Штаны мокрые от мочи, пока она была в отключке, организм, не стесняясь, исправлял человеческие нужды. Тем хуже для палачей!
Лязг засов оборвал ее раздумья и умозаключения, мыслительные протесты, она поддалась и сжалась вся изнутри.
Первым в дверную щель просунул своего носа Хорм, моргнул, и тут же был, бесцеремонно оттолкнут прочь. Мессир Топщик успел напоследок садануть ему в бочину.
— Пшел вон! Прикажи явиться Хлебчику, живо!
— Да-да, господи-ин!
— Да побыстрее, жаба!
Стук подкованных сапог — Хорм спешил выполнить приказание, а иначе… господа изуверы вполне могли польститься на его тело!
Топщик шмыгнул носом и заходил по камере, обнесенной с четырех сторон кирпичами, без окон, в одном углу мышиная нора, в которую Эвелин окрепнув, справляла нужду, одна единственная связь с внешним миром, — это обитая железом дверь, ржавая и тошнотворная на вид. Два шага вперед, два шага назад — вот и вся комнатушка. Топщик принюхавшись, поморщился, торопливо извлек из бокового кармашка плаща платок, поднес его к лицу, закрывая рот и нос.
— Ты что это мразина за два дня успела всю камеру провонять? Кхе-е… кхе-е…
Что не нравится, подонок?
Градоначальник метнулся к выходу и выглянул в коридор — шаги и голоса, по коридору спешили люди, а может и не совсем они?
Сердце Эвелин предательски застучало, просясь вырваться на волю. На волю! Как ей, Эвелин, хотелось на волю!
— Ах, господин Хлебчик, наконец-то, где вы ходите?
— Послушайте, милсдарь Топщик, а вы не могли б поаккуратнее относится к арестантам? Им как никак еще предстоит дорога…
— Ну, глубокоуважаемый смотритель, у нас здесь не гостиница и не санаторий… — градоначальник замолчал, по коридору прошаркали легкие шаги, с Топщиком и Хлебчиком кто-то учтиво здоровался.
Эвелин лихорадочно прислушалась и напряглась. Они! По коридору промаршировала тройка магов-палачей в мантиях и балахонах. Значит, с очередной жертвой все покончено!
— Э-э-э… а… м-м…
— Это мои работники, Хлебчик! Слушайте, вы же не первый раз у меня, чему вы удивляетесь, Аллон вас вразуми? — язвительно выпалил градоначальник.
— Да. А в прошлый раз э… этих вроде бы и не было? Вы их не давно завели?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
