20–43 Лжесвидетели обвиняли Стефана в утверждении, что обычаи, которые передал иудеям Моисей, переменятся (6:14). Здесь и далее Стефан напоминает своим слушателям и о том, что особенности иудаизма, которые они так ревностно пытались отстоять, сами были в определенном смысле следствием перемены обычаев. При этом, излагая историю Моисея, Стефан обращает внимание аудитории на то, что Моисей также испытал отвержение народом и его непослушание, хотя был избран Богом.
44–50 В третьей части речи Стефан разбивает другое обвинение и говорит о Храме. Обвиненный в высказываниях против Храма и законов Моисея (будто Храм и Моисей составляли суть иудаизма), Стефан напоминает аудитории, что именно Храм сменил скинию. Храм сам по себе был переменой обычаев, которые дал иудеям Моисей (6:14), построивший скинию согласно Божьим указаниям. Стефан был противником иудаизма не больше, нежели само иудейское Писание, как явствует из Книги Пророка Исайи, которую он здесь цитирует (Ис. 66).
51—53 Итак, врагами пророков, Святого Духа, возвещавшего через них, и Мессии, явление Которого пророки предрекали, следовало бы назвать скорее именно слушателей Стефана. Он завершает свою речь следующим грозным обвинением: за нарушение духа иудаизма надо представить на суд не его, а его слушателей.
54 Стефан, по всей видимости, намеревался говорить дальше, но его речь обрывается яростной реакцией слушателей, которые скрежетали на него зубами, чуть не рыча от ярости и ненависти. 55,56 Стефан сподобился видения (ср.: крещение и преображение Иисуса, когда отверзались небеса и прозвучал глас Божий), которое должно было не только придать ему мужества, чтобы пережить предстоящее, но и подтвердить ту решающую перемену, которая произошла. Во время преображения Иисуса глас Божий подтвердил Его решение идти в Иерусалим, чтобы принять там смерть, но не потому, что Бог отдал этому предпочтение, а потому, что так должно было случиться. Так же и здесь было признано отделение вновь образованного Божьего сообщества от Его традиционного народа. Вероятно, слишком смелым покажется утверждение, что с того момента христианство совершенно отделилось от иудаизма; защитная тактика Павла в сценах суда над ним, представленных в последних главах книги, вращается вокруг идеи о том, что предъявленные ему в языческих судах обвинения сводятся в конечном счете к внутренним иудейским делам. Со времени побиения Стефана камнями христианство стало самостоятельным и обособленным направлением в рамках иудаизма (или другим учением о том, каким иудаизм должен быть теперь), а вовсе не религиозным движением, состоящим из множества партий.
7:57 — 8:1а Они затыкали уши свои и громко кричали, чтобы не слышать того, что по их мнению было хулением Бога. Толпе было не по силам терпеливо ждать итогов судебного разбирательства, и вот Стефана без всякого официального вердикта, или обвинительного приговора, выведши за город, стали побивать… камнями.
Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла, — отсюда читатель узнает не только о том, что Савл присутствовал при казни, но и о том, что он не был в числе свидетелей, выступивших против Стефана. Текст 8:1 указывает на то, что Савл одобрял убиение Стефана, и означает, по всей вероятности, что он не принимал непосредственного участия в казни. При этом Савла можно причислить к тем, за кого молится Стефан (…не вмени им греха сего), вторя словам Иисуса в Лк. 23:34,46.
16 Великое гонение (здесь впервые в Книге Деяний используется это слово) и вызванное им рассеяние по разным местам Иудеи и Самарии составляют фон следующих глав. 3 Активное участие Савла в этом великом гонении находит подтверждение в посланиях Павла (1 Кор. 15:9; Гал. 1:13, 23; Флп. 3:6; 1 Тим. 1:13). Поскольку в поисках христиан Савл вторгался в дома, то можно предположить: в Храме они уже больше открыто не встречались (5:42).
8:4 — 12:25 Служение, направляемое из Иерусалима
8:4—25 Филипп в Самарии
4 Прежде всего гонение, а не осознанное решение стало причиной первого реального миссионерского импульса в ранней Церкви: между тем рассеявшиеся ходили и благовествовали слово. 5 Филипп проповедовал в Самарии, поскольку именно там он оказался, спасаясь от гонений. Согласно указанию Евангелия от Иоанна, иудеи с самарянами не сообщались (Ин. 4:9). Жители Иудеи и Галилеи считали населявших эту область к северу от Иудеи еретиками полуевреями; самаряне, державшие за Священное Писание лишь Пятикнижие Моисея и отвергавшие остальные иудейские писания, верили, что Богу следует поклоняться на горе Гаризим, а не в Иерусалиме.
6–13 Автор знакомит читателя с Филиппом, указывая на те чудеса, какие он творил, в том числе, на изгнание нечистых духов и исцеления. Вот почему народ единодушно внимал тому, что говорил Филипп. И здесь же рассказывается о Симоне, занимавшемся волшебством, которому внимал весь народ самарийский, от малого до большого, поскольку он изумлял их волхвованием.
Не говорится, насколько труды Филиппа и его проповеди отличались от Симоновых, однако, по всей видимости, отличие было значительным, поскольку весь народ поверил Филиппу и крестился, и даже сам Симон уверовал и крестился. Именно этот «чудотворец» и изумлялся, видя совершающиеся Филиппом великие силы и знамения. (См.: 5:12–16 выше.)
14 Вероятно, миссионерство среди самарян прежде не планировалось, но сообщение из Самарии заставляет находившихся в Иерусалиме Апостолов послать туда Петра и Иоанна, чтобы разузнать обо всем. Подобно и Варнаву посылали справиться относительно обращенных из язычников в Антиохии (11:22). Как раз перед этим апостолы и братья, бывшие в Иудее, вели с Петром беседу о Корнилии, обращенном язычнике (11:1 — 18). 15—17 Именно последний эпизод, вероятно, способен объяснить, почему дар Святого Духа последовал через столь большой промежуток времени после крещения самарян. В свете 2:38, 10:48 и 19:5 маловероятным представляется, что крещение во имя Иисуса Христа умалялось по сравнению с крещением во имя Отца, Сына и Духа Святого. Также маловероятно и то, что возложение рук апостолами было обязательным условием для получения Святого Духа (см., напр.: 10:44—48; 16:30—34; и 13:3, где члены церкви возлагали на будущих апостолов–мессионеров руки в знак единства, которое приносит Святой Дух).
Согласно 11:15–17, Петр понимает, что дар Святого Духа Корнилию и его дому — это знамение от Бога, говорящее о том, что язычников следует принимать в качестве полноправных членов христианского сообщества (см.: коммент. к 11:1 — 18). Возможно, излияние Святого Духа на первых обращенных из самарян также было свидетельством их равенства с верующими в Иерусалиме (свидетельством как для самарян, так и для апостолов). Конечно, весьма приятно то, что Иоанн, пожелавший однажды призвать огонь с неба и истребить одно из селений самарянских (Лк. 9:54), был ныне среди призывающих свыше Духа Святого!
18,19 Симон посчитал христианство по существу разновидностью магии, которой он занимался сам, пусть и более могущественной. 20—23 Ответ Петра говорит о его проницательности в отношении установки волхва. Резкое осуждение Симона апостолом смягчается призывом покаяться: может быть, Господь простит его. 24 Несмотря на очевидно искреннюю просьбу к апостолам помолиться за него, чтобы это осуждение не исполнилось, Симон, согласно позднейшему христианскому преданию, остался известен как еретик и враг христианства.
8:26—40 Филипп и эфиопский евнух
Интересно сравнить две истории в Книге Деяний, имеющие отношение к Филиппу. Первая история происходит на севере, в Самарии, вторая — на юге. Первая повествует о массовом обращении, происшедшем вследствие гонений, вторая — о единственном обращении через прямой призыв от Бога. Первая происходит с людьми, признававшими лишь иудейское Пятикнижие, вторая — с человеком, читающим из Пророков. Обе истории взаимосвязаны не только присутствием Филиппа, но и тем, что в них рассказывается о людях, сторонних иудаизму.
27,28 Древнее Эфиопское царство находилось, по всей вероятности, на территории современного Судана, но географический аспект для Луки не столь важен по сравнению с впечатлением «инородности». Трудно представить себе более экзотическую личность! Человек, о котором говорится, не только был родом из самых отдаленных регионов Древнего мира, но к тому же являлся там вельможей, хранителем всех сокровищ и евнухом. Кандакия — это не личное имя, а титул, который носила мать правящего монарха. Ефиоплянин, о котором идет речь, читал пророка Исайю, возвращаясь на родину из Иерусалима, где он поклонялся Богу.
