Заметив, что стоявшая на ночном столике маленькая фотография Сокровища перевернулась, он поднял ее и уперся взглядом в освещенное желтым неярким светом лицо. "Сколько времени прошло, - подумал он. Пропасть".
Кровать манила. Она хотела, чтобы Кёрт забрался во влажные простыни, свернулся клубком, прижимая портрет Сокровища к груди, и уснул. Ведь сон от смерти отделял всего шаг. Кёрт понял: этого-то он и ждал. Сокровище была там, в недоступном для него краю. Золотоволосая, с солнечной улыбкой, она всегда останется молодой - у него же каждый новый день будет отнимать еще толику сил и здоровья.
Но в свете свечи он разглядел на фотографии то, чего раньше не замечал: в лице Сокровища проступали черты Коди. Да, густые кудри были такими же, как у Коди, но было и другое - резко очерченный подбородок, брови вразлет, угловатое лицо. И глаза: даже когда Сокровище улыбалась, в них таилась сталь, в точности как у сына. "Больно уж сильная была Сокровище, чтобы ладить со мной, - подумал Коди. - Страсть какая сильная".
Коди был в Сокровище. На этом самом фото. Он все время был там, только раньше Кёрт этого не замечал.
А Сокровище жила в Коди. Мысль эта была ясной, как пробившийся сквозь грозовые тучи сноп солнечного света, и тьма в голове у Кёрта начала рассеиваться.
Он зажал рот рукой, оглушенный, словно только что схлопотал по зубам. Сокровище жила в Коди. Она оставила ему частицу себя, а он отшвырнул дар, как засопленную тряпку.
- О Боже, - прошептал он. - О Боже мой. - Он взглянул на расколотую вешалку на стене, и наружу запросился стон.
Нужно найти Коди. Нужно заставить мальчика понять, что его отец был слеп и болен душой. Всего этим не поправить, много грязной воды утекло но когда-то надо начинать, правда? Кёрт осторожно вынул фотографию Сокровища из рамки - он хотел, чтобы Коди увидел в ней себя, - бережно сложил и спрятал в задний карман.
Обретя цель, он простучал башмаками по покоробленным доскам. С треском захлопнув за собой дверь-ширму, Кёрт вышел на Сомбра-стрит и повернул к северу, туда, где она вливалась в Трэвис-стрит.
В больнице Рэй Хэммонд натянул одежду - залитую кровью рубаху и прочее, - и вышел из палаты. Очки он потерял, так что перед глазами у него все расплывалось, но Рэй видел достаточно хорошо, чтобы идти, не натыкаясь на стены. Он добрался почти до сестринского поста, и тут из двери справа от него появилась сиделка (кажется, миссис Боннер, подумал Рэй) и сказала:
- И куда же это вы, молодой человек?
- Домой. - Распухший язык все еще казался непомерно большим, а открывать и закрывать рот было больно.
- Только с разрешения доктора Мак-Нила.
В голосе звучала та же непререкаемость, что и у Косоглазки Джеппардо.
- Я сам себе разрешил. Я не могу уснуть и не собираюсь лежать и глазеть на потолок.
- Ну-ка, - медсестра взяла его за руку. - Идем-ка в палату.
Еще одна пытается убрать меня с дороги, подумал он и внутренне запылал от гнева.
- Я же _с_к_а_з_а_л_, я иду домой, - Рэй вырвал руку. - А вот что вам можно хвататься за меня, я не говорил. - Даже без очков парнишка разглядел, как медсестра возмущенно поджала губы. - Пусть я еще не взрослый, но _п_р_а_в_а_ у меня есть. Например, право пойти домой, когда вздумается. Спасибо, что залатали, и _a_д_и_о_с_.
Слегка припадая на одну ногу, Рэй прошел мимо медсестры. Он ожидал, что будет схвачен за плечо, но успел сделать три шага, и только тогда услышал, как миссис Боннер начала звать доктора Мак-Нила. Рэй прошел через приемный покой, пожелал миссис Сантос доброй ночи и вышел за дверь. Доктор Мак-Нил за ним не пришел. Рэй подумал, что у дока есть дела поважнее, чем гоняться за ним. Из-за тумана и плохого зрения мальчик видел от силы на десять футов вперед, а вонь стояла такая, точно на улице взорвали с десяток "бомбочек" из кабинета химии, но он упрямо шагал по Селеста-стрит, с хрустом ступая кроссовками по осколкам оконного стекла.
Рэй шел домой, а Коди Локетт тем временем остановил мотоцикл на Окраине, у крыльца католической церкви. Он поднял очки на лоб, не торопясь слезать со вздрагивающего, стреляющего мотором мотоцикла. За витражами церковных окон горели свечи, по цветным стеклам скользили тени - внутри были люди. В любую другую ночь из Коди уже сделали бы отбивную только за то, что он находился здесь, но сегодня правила поменялись. Он выключил двигатель и фару, слез с мотоцикла - и увидел во дворе на другой стороне Первой улицы фигуру. Их разделяло каких-нибудь пятнадцать футов. Коди взялся за примотанную к рулю биту, усаженную гвоздями.
Лица этого человека Коди разглядеть не сумел, но заметил свисавшие ему на плечи сальные завитки черных волос.
- Кроуфилд? - спросил он. И повторил, громче: - Кроуфилд, это ты?
Санни Кроуфилд не шелохнулся. Возможно, он улыбался, а может быть, лишь косо поглядывал на Коди. В пробивавшемся из церкви свете свечей глаза Санни влажно блестели.
- Лучше вали с улицы, мужик! - сказал Коди. Кроуфилд снова не ответил. - Оглох ты, что...
Кто-то взял его за руку. Коди рявкнул: "Черт!" и круто обернулся.
На ступеньках стоял Зарра Альхамбра.
- Чего ты тут делаешь, Локетт? Спятил?
Оставленный Риком сторожить двери, Зарра услышал сперва мотоцикл Локетта, а потом как парень с кем-то разговаривает.
Коди выдернул руку.
- Я пришел к Хурадо. - Он не уточнил, к кому именно. - И пытался объяснить Кроуфилду, что лучше ему найти какую-нибудь крышу. - Он махнул рукой на другую сторону улицы.
Зарра посмотрел.
- Кроуфилд? Где?
- Вон _т_а_м_! - Коди ткнул пальцем через улицу и понял, что показывает на пустое место. Фигура исчезла. - Он стоял там, во дворе, сказал Коди. Он оглядел улицу, но Санни Кроуфилда поглотил дым. - Зуб даю, он там был! То есть... кто-то, _п_о_х_о_ж_и_й_ на него!
Обоих поразила одна и та же мысль. Широко раскрытые глаза Зарры забегали, и он отступил на пару шагов:
- Пошли.
Коди быстро вошел за ним в церковь.
В алтаре яблоку негде было упасть. Люди сидели и на скамьях, и в проходах. Отец Ла-Прадо с шестью или семью добровольцами пытался не допустить паники, но испуганные голоса и рев младенцев сливались в гвалт сумасшедшего дома. Коди прикинул, что здесь собралось по крайней мере две сотни жителей Окраины - а в других частях храма, может быть, и больше. У алтаря установили стол, заставленный пластмассовыми стаканчиками, бутылками воды, сэндвичами, пончиками и прочей снедью с церковной кухни. Десятки свечей заливали церковь темно-желтым светом. Кое-кто принес керосиновые лампы и фонарики.
Коди решительно двинулся за порог, но не успел сделать и пяти шагов, как вдруг кто-то уперся ладонью в его покрытую кровоподтеками грудь и толкнул обратно к дверям. Лен Редфезер, подросток-апач, почти такой же здоровенный, как Танк, прорычал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
