одной веревкой? – спросил Анка и подбодрил Люинь улыбкой.
Когда почти вся длина тросика была выбрана, Анка сделал несколько шагов по уступу и спрыгнул. Тросик потащил его за собой.
В одно мгновение размотались десять метров тросика, отделявшие Анку от Люинь; она инстинктивно последовала за другом и спрыгнула с уступа. В следующее мгновение она уже была в воздухе, и ее сознание совершенно опустело. Она падала и чувствовала, что ее тянут вперед, а к ней навстречу летела земля. Люинь не шевелилась и думала только о гибели.
Однако ее падение замедлилось. Ветер подхватил ее крылья – как невидимая рука. Люинь наконец смогла сделать вдох, страх отступил. Она увидела, что тросик тянется ниже ее, впереди. Они с Анкой уподобились двум парящим в воздухе воздушным змеям, которых тянут за веревочки.
Люинь раскинула руки и ноги. Она больше ничего не боялась и позволила себе наслаждение чувством полета. Рунге въехал в не слишком глубокий каньон. Вскоре впереди показалось место, где ущелье заканчивалось.
– Прокачу вас по новому маршруту – мы его вчера обнаружили, когда пытались спрятаться от экраноплана, – взволнованно сообщил Рунге.
Буровой катер выплыл на открытое пространство и свернул в другой каньон. Поворот получился резким. Люинь и Анку пронесло по воздуху совсем рядом со стенкой ущелья.
– Эй! – прокричал Анка. – Поосторожнее нельзя?
Рунге и не подумал извиниться.
– Да вы хоть знаете, где мы находимся? Вон там мы нашли каменную плиту с надписью. Обрыв Анджелы.
– Так вот что это такое! – изумленно прокричала Люинь.
– Именно так, – отозвался Рунге. – Это то самое место, которое ты искала.
Люинь развернулась в воздухе, чтобы посмотреть на крутой склон, мимо которого они только что пролетели, – ведь это было место рождения ее деда. У подножия скал лежала большая каменная плита. Они удалялись. Разглядеть ущелье более подробно было невозможно. Оно не слишком отличалось от всех остальных каньонов, сбегавшихся к кратеру. Красноватые склоны стояли безмолвно, как миллионы лет назад. Они ничего не помнили ни о рождении, ни о смерти, ни о войне, начавшейся из-за этого, ни о мемориальной плите, которой люди отметили это место. Люинь то и дело оглядывалась, но ущелье быстро исчезало позади.
Она наконец увидела Обрыв Анджелы.
В наушниках вновь зазвучал голос Рунге:
– Внимание направо, – посоветовал он.
Ущелье с Обрывом Анджелы закончилось. Они вылетели в новый кратер.
Он был больше вчерашнего, и здесь, в самом центре дна чаши кратера стояло круглое металлическое здание, построенное просто и четко. Постройка имела форму паука, чьи лапы крепко-накрепко закреплены в почве. Все детали постройки были белыми или серебристыми, ее окружали воздушные суда самых разных размеров и конструкций. И на здании, и на летательных аппаратах красовалась эмблема в виде языков пламени.
– Анка, что это такое? – спросила Люинь.
Анка промолчал.
– Никто из нас не может догадаться, что это, – взволнованно произнес Рунге. – Мы об этом месте никогда не слышали. Это загадка какая-то. Когда вернемся в город, надо будет всё разузнать.
Анка не сказал ни слова.
– Вы оба не догадываетесь, что бы это такое могло быть? – спросил Рунге.
– Нет, – ответила Люинь за себя и за Анку, и сердце у нее ушло в пятки, когда она увидела выражение глаз своего возлюбленного.
Шахтерский корабль летел вперед, набирая скорость. Времени на тревоги не оставалось. Сорин предупредил Анку и Люинь:
– Мы вот-вот окажемся над равнинами. Будьте осторожны.
Его голос еще не успел затихнуть в наушниках, а пейзаж резко изменился.
Люинь ощутила, что какая-то сила словно бы схватила ее за талию и бросила в сторону. Она полетела быстрее. При этом направление полета менялось непредсказуемо. Тросик сильно натянулся. Она смотрела по сторонам.
Во все стороны до самого горизонта раскинулась золотистая ровная поверхность. Линия, отделявшая день от ночи, выглядела резко. Там, вдали, клубились тучи желтого песка. Вдалеке уже был виден Марс-Сити, он вырастал на глазах. Под ярким солнцем бесчисленные стеклянные купола сверкали над бескрайним морем песка, словно облако из мыльных пузырей. Голубоватые прожилки туннелей для поездов вились вокруг куполов, словно кровеносные сосуды, и таяли вдалеке, как бобовые стебли, протянувшиеся в небо.
Сейчас город казался колодцем посреди пустыни – колодцем, окруженным зеленью надежды. На него хотелось смотреть, не отрывая глаз. Люинь внезапно ощутила ту мотивацию, которая двигала освоением Марса. С детства она видела, как ее родственники и их друзья отправляются в странствия к неизведанному. Не оборачиваясь назад, они вгрызались в горы добытой руды, летали к Юпитеру, совершали немыслимые подвиги в вакууме космоса. И это не была борьба за выживание. Нет, эти люди улетали отсюда только потому, что этот город считали домом – этот прозрачный, эфирный город. Он означал тепло, свет, безопасность. В пустыне он хранил энергию солнца. В разреженном воздухе дарил надежду. И покуда первопроходцы-исследователи могли видеть этот город, у них хватало отваги улетать в неизвестность. Воинам достаточно было верить, что за далью космического холода их ждет этот город, и они храбро продолжали битвы. Люинь не знала, успели ли ее родители взглянуть на город в последний раз перед гибелью. Она надеялась, что успели, и от этого их боль стала меньше.
Во второй раз Анка и Люинь танцевали в воздухе между открытым небом и землей. В прошлый раз они видели пылающий красный диск заходящего солнца над облаками песка. А сейчас они смотрели на легкий, как облако, город под лучами утреннего светила. Люинь казалось, что она сама превращается в легкую тучку, что ей не нужно ничем управлять, не нужны никакие силы. Нужно было только парить в воздухе и вместе с ветром мчаться к далекому горизонту.
Песок и пыль закружились в воздухе. Сердце Люинь было открыто нараспашку. Она летела на легких крыльях.
* * *
Облаков на Марсе не существовало. В то время как бушевала песчаная буря, собравшиеся в Зале Совета с волнением смотрели на разбушевавшийся песок.
В плане зал представлял собой прямоугольник, к которому в одном конце был добавлен полукруг. Стеклянный пол имитировал мраморные плиты. Вдоль обеих длинных сторон прямоугольной части зала стояло по четыре колонны в классическом древнегреческом стиле, а между колоннами возвышались массивные бронзовые статуи, позади которых на стенах висели боевые марсианские знамена. На полукруглой части зала размещался золоченый подиум с эмблемой Большой Печати Марса. Ниже изображения печати красовалась надпись на семидесяти пяти языках: «Марс, Моя Родина».
Дугообразная стена за подиумом представляла собой гигантский экран. Сейчас на экране демонстрировался вид пустыни. Четыре массивных корабля стояли в ряд наготове, в ожидании приказа. Их серебристая обшивка сверкала под солнцем. Проходила последняя проверка перед
