истцу выиграть дело, тогда суд разрешит юристам заключать договоры, запрещенные законом, одобрит противоправное деяние (раздел гонорара)». Договор ничтожен. Отказ в иске. После чего суд высказал юристам-ответчикам много «хорошего» и душевного:
«Юристу позорно заключать противоправный договор, и еще позорнее, если юрист не предупреждает другую сторону о Правилах Практики… Не буду рассматривать, дает ли молчание одной стороны право на иск другой стороне.
Возможно, юрист обязан предупредить клиента о запрете, установленном Правилами, и нарушение этой обязанности дает клиенту право на иск о взыскании убытков. Но очевидно: нарушение обязанности предупредить о запрете не делает противоправный договор действительным».
Вторая инстанция согласилась с первой. Да, договор ничтожен. НО! Апелляция красиво обошла острые углы противоправности, учла добросовестность истца и рассудила по справедливости. Решение первой инстанции изменили. Истцу позволили взыскать часть денег справедливое вознаграждение за услуги посредника. Ход мысли:
«Предпочтительнее смотреть на дело так: истец не просит суд взыскать по противоправному договору, а хочет получить разумное вознаграждение за оказанные услуги. Полагаю, это точное описание цели истца.
Далее, важно учесть: позорность сторон неодинакова (судья намеренно использует слова коллеги из первой инстанции). Ответчик – юр. фирма и связан правилами.
Можно разумно полагать: ответчик обязан знать и соблюдать эти правила. Если ответчик и в самом деле заключил такой договор, значит, ответчик сознательно нарушил правила.
С другой стороны, истец предположительно – и я это предположение легко принимаю – был невежествен, не понимал, почему ответчикам нельзя заключать такой договор. В других областях коммерческой жизни подобные договоры общеприняты» (судья Бингхам).
Судья Уолкер:
«Конечно, правило 7 установлено не для защиты истца. Правило создано для защиты и блага общества, как верно сказал суд.
Тем не менее, истец мог бы доказать в процессе, что невиновен или виновен, но гораздо меньше, чем юристы-ответчики.
И эти юристы не должны несправедливо обогащаться за счет услуг по переводу, оказанных истцом для клиентов ответчика. Вознаграждение, которое истец получит на этом основании (за оказанные услуги), будет достойным возмещением и, как мне кажется, не будет платой за привод клиентов или дележом гонорара».
2. Не знал, но как только узнал – сразу отказался от договора. Первый камень заложило дело Cowan у. Milbourn [1867]L.R. 2 Ex. 230. Ответчик сдал истцу в аренду зал в Ливерпуле. Цель аренды! в договоре была описана расплывчато: «Для организации лекций».
Чуть позже ответчик узнал, КАКИЕ лекции собирается читать истец. «Личность и учение Христа: первое – ущербная, второе – обманчивая»; «Библия навеяна высшими силами не более чем любая книга».
Для того время – жесть несусветная. Попрание устоев. «Кощунство!» – взревел ответчик и отказался от договора. Истец требовал через суд обязать ответчика передать зал. Тщетно. Отказ по двум инстанциям.
Судья Брамвел: «Поступок может быть противоправным, в смысле, что закон не даст на основе поступка сего возникнуть праву иль закон может отобрать плоды сего поступка, хотя бы за поступок сей и не положен штраф.
….Есть множество прецедентов, гласящих: христианство – часть неотъемлемая закона (права) земли нашей; и, дабы поддержать порядок общественный, считаю, нарушение основных принципов закона кощунством. Я не стеснюсь сказать: ответчик не только вправе, но и обязан был отказаться от сдачи залов».
Кому интересно, через 50 лет палата лордов по схожему религиозному делу приняла иное решение, см. Bowman у. Secular Society, [1917]A.C. 406[244]. Практика изменилась. Прецедент Cowan у. Milbourn утратил силу. К вольнодумцам и атеистам стали относиться помягче.
Однако нас с вами интересует другое. Из дела Cowan у. Milbourn [1867] L.R. 2 Ex. 230 можно сделать вывод: добросовестностью может быть и отказ от противоправного поступка. И тогда суд поможет добросовестной стороне. Вот этот вывод никто не пересматривал. И правильно[245].
Более того, в 1890-м принцип подтвердили от противного. Истец заплатил. Взамен получил частичное исполнение по противоправному договору. И лишь потом отказался от договора.
Когда истец метнулся взыскать уплаченные деньги, суд в иске отказал. Раскаяние пришло очень поздно. Дело Kearley г Thompson [1890] 24 QBD 742. То же самое и в последующем деле Bigos г Bousted [1951] 1 All ER 92.
Сейчас ведущее дело Tribe г Tribe [1995] [246]. Отец (истец) и сын (ответчик) заключили договор купли-продажи акций. Для чего обычно заключают договор купли-продажи? Передать вещь в собственность покупателя. У этого договора была ДРУГАЯ цель. Противоправная. Вывод активов.
Стороны хотели сменить собственника, чтобы не дать кредиторам отца обратить взыскание на акции, т. е. отжать бизнес за долги. На привычном русскому юристу языке сие зовется «мнимая сделка» (договор).
Долго ли, коротко ли, но с кредиторами отец честь по чести расплатился. Про акции и мнимый договор никто и не вспомнил. Вроде все хорошо, можно облегченно вздохнуть… Не тут-то было. Беда пришла с другой стороны.
Когда отец предложил сыну вернуть акции, тот отказался. Ну как же, договор противоправен-ничтожен. Не, папа, ничего не отдам. Отец был вынужден пойти в суд. А что оставалось?
Выиграл по первой инстанции. Апелляция оставила в силе. По существу решил судья Ноурс:
«Судья первой инстанции установил: противоправная цель была обмануть кредиторов истца, создав видимость, будто истцу уже не принадлежат акции компании. Суд также установил: цель не достигнута.
Конечно, договор вступил в силу после регистрации (передачи акций). Но, как показывает дело Урайта, регистрация не важна. Важна цель, которая должна быть достигнута; а она будет
достигнута, когда и если кредитор или кредиторы истца обмануты с помощью договора.
Первая инстанция говорит: нет доказательств обмана, нет оснований полагать, будто обман свершился. Также нет оснований отказывать истцу в праве на возврат акций
