Маша с волнением смотрела на здание родного университета, на целый город этажей дворца молодости и науки.
Юноши и девушки, с самого раннего утра готовясь к приемным испытаниям в университет, отбросили книжки и, запрокинув головы, провожали глазами серебряную стрелу с легким оперением.
Глава пятая. «Подводное солнце»
Командир лайнера Росов, доставив правительственную комиссию в Проливы, получил очень неприятный приказ. На время предстоящих испытаний атомной установки он поступал в распоряжение доктора технических наук Веселовой.
В тундре после таяния снегов появилось множество разноцветных озер: то голубых, то зеленоватых, то мутных.
Росов хотел послать Костю, чтобы тот явился к Веселовой на пост управления, в небольшой домик на морском берегу, километрах в двух от озера, но члены экипажа убедили командира, что он должен пойти сам.
Росов долго собирался, вздыхал, чертыхался. «Воздушные мушкетеры» молча переглядывались между собой. Они отлично понимали состояние своего друга и начальника.
Наконец Росов крякнул, решительно сошел на взлетную дорожку и, шагая вразвалку, отправился в тундру. Росов знал, что атомная установка должна что-то тут делать, но не представлял, зачем Веселовой понадобится его машина.
Густой и сочный травянистый покров тундры пружинил под ногами, и Росову казалось, что его подбрасывает при каждом шаге. Поэтому, вероятно, он и идет слишком быстро.
Невдалеке от поста управления он заметил на берегу членов комиссии, которых недавно доставил из Москвы. Росов был рад поводу задержаться и подошел к ним.
Низенький профессор, увидев летчика, схватил его за рукав.
– Видите? – злорадно сказал он. – Кто был прав? Ваш покорный слуга, профессор Сметанкин. Вы, осмелюсь вам напомнить, полярный летчик! Вам ли не очевидно, что тепла Нордкапского течения заведомо не хватает, чтобы растопить льды? Вот оно, скованное льдом море, которому давно пора вскрыться. Поневоле приходится придумывать всякие вакуумные фокусы.
Росов не понял, о чем говорил сердитый старик, и ничего не ответил.
Буйная зелень тундры доходила до самого берега. На крутом обрыве стояли Волков, Омулев и Овесян. Их темные силуэты отчетливо выделялись на белом фоне ледяной равнины, начинавшейся внизу от песчаного пляжа.
Резкая граница между двумя соприкасающимися мирами – зеленой тундрой и замерзшим морем – бросилась сейчас в глаза Росову, Не найдя больше предлога для задержки, он вздохнул и отправился на пост управления. К железобетонному домику с неимоверно толстыми стенами по неглубокой открытой канаве тянулись высоковольтные кабели.
Маша Веселова стояла на крыльце пункта управления в одном платье, хотя на ветру было холодно. Она смотрела на летчика, и нельзя было понять, о чем она думает.
Росов остановился в нескольких шагах от крыльца и отрапортовал по-военному:
– Атомно-реактивный лайнер и его экипаж находятся в вашем распоряжении. Докладывает командир Росов.
– Спасибо, Росов, – кивнула Маша.
– Разрешите узнать, какая будет поставлена задача?
– Обычная для вас ледовая разведка, – улыбнулась Маша.
– Самолет неподходящий, Марья Сергеевна.
– Вот как? Значит, ваш атомно-реактивный лайнер не сможет летать на малой скорости?
– Не сможет. С него ничего не разглядишь. Придется перейти на летающую лодку. Она тут неподалеку стоит.
– Переходите, – разрешила Маша.
– Слушаю, – невозмутимо отозвался летчик.
– Нужно будет изучить с воздуха, как повлияет «подводное солнце» на ледяной покров моря.
– Разрешите идти?
– Нет. Сейчас передан сигнал тревоги. Я ждала, пока вы подойдете. По второму сигналу я взорву атомную бомбу.
– Атомную бомбу? – насторожился Росов, невольно оглядываясь на аэродром.
– В море, под водой. И достаточно далеко отсюда, – успокоила его Маша. – «Подводное солнце» надо зажечь. «Спичка» должна дать температуру в десять миллионов градусов.
– Жарковато, – усмехнулся Росов.
– Будет эффектное зрелище. Вы увидите его из нашего укрытия. Расскажете своим… ребятишкам. – Маша и бровью не повела, сказав это.
Росов не заметил подвоха:
– Непременно расскажу, если разрешаете. Сестренка из школы самых отчаянных приведет.
– Пойдемте в укрытие. Члены комиссии уже готовятся, – скрывая улыбку, сказала Маша.
Росов оглянулся и увидел, что ученые, около которых он только что был, один за другим исчезают, очевидно, куда-то спускаясь.
Маша повела Росова в железобетонный домик. Оказывается, здесь тоже нужно было спускаться по лестнице. Основная часть пульта управления помещалась под землей. В совершенно круглой комнате на стенах укреплены были незнакомые Росову приборы с циферблатами. Сам пульт управления был очень прост. Черная эбонитовая панель, расположенные в один ряд кнопки с надписями, в два ряда над ними – сигнальные лампочки.
Через узкие бойницы как раз на уровне земли видно было покрытое льдами море.
Маша заняла место за пультом рядом с оператором и скомандовала:
– Всем надеть темные очки! Откуда-то послышался голос Овесяна:
– Мария Сергеевна! Все ли у вас готово?
– Все готово, Амас Иосифович, – ответила Маша.
– Даю предупреждение на аэродром в поселок строителей… по тундре… Внимание!
– Внимание! – раздалось теперь снаружи, очевидно из динамиков, установленных в тундре. – Внимание! Через несколько минут в море будет произведен атомный взрыв, который «зажжет» источник вакуумной энергии. Опасной радиоактивности не будет, но взрыв опасен. Рекомендуется пройти в укрытия и не смотреть в сторону моря без темных очков. Внимание!
Голос смолк. На руке у Росова тикали часы. В такт им напряженно билась жилка на виске. В ушах звенело, как бывает при подъеме на большую высоту или в полной тишине. Через бойницу была видна пригнувшаяся к земле трава. Она шуршала на ветру.
Росов оглянулся на Машу. Темные очки скрывали ее глаза. Наверное, он сейчас не существовал для нее. Он переступил на другую ногу и невольно затаил дыхание.
Раздались один за другим короткие сигналы, какие дают по радио при проверке времени. Один, другой, третий, четвертый, пятый…
Оттого что Росов не знал, сколько их будет, он непроизвольно напряг мускулы, сжал челюсти, сощурил глаза.
– Шесть, семь, восемь, девять… Последний сигнал был длиннее.
За спиной Росова что-то щелкнуло, но он не обернулся.
В первый момент ему показалось, что в море ничего не изменилось, – та же спокойная, белая равнина. Но в следующее мгновение почти у самого горизонта над поверхностью льда словно вырос или появился прежде невидимый яркий и толстый столб. Вверху он стал расплываться, клубиться и скоро на гигантском стволе толщиною в полкилометра будто выросли покрытые облачной листвой ветви. Надо льдом теперь на высоту не менее полутора километров – летчик определил это безошибочно – поднимался развесистый дуб-колосс, раскинув над морем свою клубящуюся, живую крону. У воображаемых корней море как бы приподнялось, образовав не то белый холм, не то постамент. Вскоре сходство с исполинским деревом исчезло. Крона его расплылась, превратилась в грибовидное облако. Точно судить о его цвете Росов не мог, поскольку был в темных очках.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
