Так что можно с уверенностью сказать: получив «пожелание» какой-нибудь важной персоны реабилитировать товарища Н. — исходя из политических соображений, социального заказа или просто потому, что оный товарищ этой персоне старый приятель — стоит ли сомневаться, что Генеральный прокурор это сделает? И обоснование напишет, само собой, весьма похожее на правду.
Нюанс третий. Многие из репрессированных и в самом деле ни в чем не виновны.
Нюанс четвертый. Многие из реабилитированных, может быть, не виновны в том, в чем их обвиняют, зато причастны к массовым репрессиям, в ходе которых отправили на тот свет полмиллиона человек. С ними что делать? Реабилитировать по букве закона? Да, но… но даже перестроечные реабилитаторы, предвзятые из предвзятых, не стали пересматривать дела Ежова и Ягоды. Именно по этой причине — пусть они и невиновны в том, в чем их обвиняют, но зато у них руки по локоть в крови [Вторая причина — генетическая ненависть нашей интеллигенции к правоохранительным органам, но она не главная.]. Это у древнеримской богини правосудия глаза были завязаны, а наша, наоборот, не только зрячая, но и вооружена списками и руководящими указаниями.
* * *
И пошла чудить реабилитация!
Не сразу, далеко не сразу обреталась та кристальная простота, которая возобладала в 90-е годы: все без исключения репрессированные ни в чем не виновны, и сомневаться в этом неприлично. Одна только промашка вышла. Надо было ввести в Уголовный Кодекс соответствующую меру наказания тем, кто посмеет усомниться. Как в Западной Европе уголовно преследуется сомнение в том, что в гитлеровских лагерях были газовые камеры. И вот тогда священная правота «реабилитаторов» была бы всем очевидна на вечные времена. Глупо как вышло: могли ведь, а не подсуетились, и теперь всякие там оголтелые сталинисты такую хорошую, удобную историю берут и пересматривают.
Обидно!
Марш!
Нам никто не мешает перевыполнить наши законы.
Виктор Черномырдин
Итак, поначалу процесс реабилитации носил выборочный характер. Он затрагивал старых друзей, сослуживцев, подчиненных новой команды, по разным причинам перекочевавших на нары. А потом случилось то, что и должно было случиться: информация просочилась, и процесс пошел. Самый простой пример: солагерники реабилитированных генералов-мародеров, прекрасно знавшие, насколько те на самом деле невинны, тоже захотели на свободу. Им можно — а мы чем хуже? К весне 1954 года жалобы в разного рода инстанции пошли десятками тысяч.
19 марта 1954 года в Президиум ЦК КПСС поступила записка, подписанная Генеральным прокурором СССР Руденко, министром внутренних дел Кругловым, председателем КГБ Серовым и министром юстиции Горшениным, в которой говорилось:
«В результате разоблачения Центральным Комитетом КПСС и правительством изменнической деятельности Берии и его сообщников установлено, что эти враги народа преднамеренно и систематически нарушали социалистическую законность для того, чтобы облегчить проведение своей преступной деятельности. С целью истребления честных, преданных делу коммунистической партии и Советской власти кадров преступники, пробравшиеся в органы МВД, сознательно насаждали произвол и беззаконие, совершали незаконные аресты ни в чем не повинных советских граждан, применяли строжайше запрещенные законом преступные методы ведения следствия и фальсифицировали дела»…
Нет, все-таки я не понимаю! Это чисто внутренний документ, не для печати. Как все авторы записки, так и все адресаты прекрасно знали, кто на самом деле был чекистом, отвечавшим за нарушения законности, преступные методы ведения следствия и пр. Среди них не было ни одного, который не знал бы. Они словно бы гипнотизируют себя постоянно: это Берия всех убивал, Берия, Берия! Почему? Пытаются сами в это поверить?
Я не спорю, выдумка хороша — сделать Берию «отцом террора», чтобы ни у кого и мысли не возникало разбираться в событиях 26 июня 1953 года. Шлепнули гада — так ему и надо. Но перед своими-то зачем так лицемерить? Или это — для потомков?
Читаем дальше.
«Значительное количество случаев недостаточно обоснованного осуждения граждан имело место в практике работы Особого Совещания при НКВД — МГБ — МВД СССР. Этому способствовало то обстоятельство, что рассмотрение дел на Особом Совещании проходило в отсутствие обвиняемых и свидетелей, чем создавались широкие возможности покрывать недостатки предварительного следствия, а иногда и грубейшие извращения советских законов.
Особым Совещанием при НКВД — МГБ — МВД СССР, которое просуществовало с 5 ноября 1934 года, было осуждено 442 531 чел., в том числе к расстрелу 10 101 чел., к лишению свободы 360 921 чел., к ссылке и высылке (в пределах страны) 67 539 чел. И к другим мерам наказания (зачет времени нахождения под стражей, высылка за границу, принудительное лечение) 3970 человек.
Грубые нарушения социалистической законности органами МВД были допущены также в связи с директивой быв. МГБ СССР и Прокуратуры СССР от 26 октября 1948 года № 66/241 сс (за подписями Абакумова и Сафонова), согласно которой органы МГБ вновь арестовывали лиц, уже отбывших наказание за совершенные ими контрреволюционные преступления и освобожденных из мест заключения после окончания Великой Отечественной войны, и направляли их по решениям Особого Совещания в бессрочную ссылку на поселение».
И снова я не понимаю… Почему о главном говорится вскользь, а подробно, с цифрами пишут о каком-то Особом Совещании, сыгравшем в репрессиях третьестепенную роль? А абакумовский приказ зачем сюда приплетают? Почему не пишут о других категориях репрессированных, не называют других цифр? А где упоминания о «тройках»? Они ведь все все знали. Халтура какая-то…
Поначалу я и была склонна считать эту записку халтурой, свидетельством того, что квалификация хрущевской юстиции — ниже плинтуса. Но приглядевшись…
Это ведь мы теперь знаем много. И точные цифры репрессированных, и приказы, по которым это все проводилось. Но простые смертные того времени этого не знали и не должны были знать (да что там простые смертные, этого не знали даже «молодые» члены Политбюро). А поскольку постановление, принятое по «Записке», и все эти данные увидят десятки, если не сотни глаз, то основная ее задача — не показать, а скрыть подлинные масштабы репрессий, дать понять, что — ну да, да, расстреляли несколько десятков тысяч человек, ужасно, конечно, но ведь не несколько сотен тысяч. А если кто слышал про «особые тройки», то, глядишь, и перепутает их с Особым Совещанием. Пока они еще стараются замазать следы, это потом придумают ход получше.
