Разумеется, король никогда не подставлял своих драгоценных колоссов под неприятельский огонь. В свою очередь, они чем могли старались радовать больного монарха. Когда он плохо себя чувствовал или впадал в депрессию, оба батальона в полном составе проходили нескончаемой вереницей через его покои; впереди шествовали высокие мавры в тюрбанах, гремя тарелками и дудя в трубы, и вели с собой гренадерский талисман – гигантского медведя: и все это только для того, чтобы поднять королю настроение.
Неудивительно, что супруга Фридриха Вильгельма, королева София Доротея, была несчастлива с этим странным человеком. Ей хотелось бы побольше пышности, придворных, драгоценностей, балов. А уж когда ее отец стал английским королем – властелином, равным императору в Вене, – она и вовсе стала свысока смотреть на дом Гогенцоллернов и на этот убогий берлинский двор. И все же она родила мужу четырнадцать детей и спасала их, пряча у себя в комнатах, когда ее разъяренный супруг гонялся за ними с палкой по всему дворцу. Двое первенцев – обоих звали Фридрихами – умерли вскоре после рождения. Третий, тоже Фридрих, выжил, как и еще девять его младших братьев и сестер. Это был хрупкий, вежливый мальчик, обожавший все французское – язык, наряды, даже прически – и наделенный такой молниеносной находчивостью, что в споре он мог легко положить отца на лопатки. Несмотря на деликатность натуры Фридриха, его воспитывали как принца-воителя, наследника военного государства. Отец выделил ему собственный потешный полк «кадетов кронпринца», включавший 131 мальчика, которыми принц мог распоряжаться, как ему было угодно. Четырнадцати лет маленький принц (он так и не вырос выше пяти футов семи дюймов) был назначен майором Потсдамских гренадеров и командовал на плац-параде этими возвышавшимися над ним гигантами.
Отношения между отцом и сыном постепенно ухудшались. Король, терзаемый болью и нередко пользовавшийся креслом на колесах, глядел на сына с презрением. Он, видимо, вполне сознавал, что он делает, потому что сказал как-то Фридриху: «Если бы мой отец обращался со мной так же, как я с тобой, я бы этого не потерпел. Или убил бы себя, или сбежал».
В 1730 году, в восемнадцать лет, Фридрих и вправду сбежал. Его быстро изловили, и король обошелся с сыном и его товарищем, утонченным Гансом Германом фон Катте, франкофилом и генеральским сыном, как с дезертирами. Их бросили в тюрьму, и однажды утром принца подвели к окну, чтобы он увидел, как его друга фон Катте вывели в тюремный двор и обезглавили ударом сабли.
В 1740 году превратившийся в полную развалину король Фридрих Вильгельм умер, и двадцативосьмилетний принц Фридрих вступил на прусский престол. Не прошло и нескольких месяцев, как он привел в действие столь бережно выпестованную его отцом прусскую военную машину. К изумлению всей Европы, он оккупировал Силезию и тем бросил вызов империи Габсбургов. Это была первая из блестящих военных кампаний, прославивших полководческий гений хрупкого молодого короля и снискавших ему титул Фридриха Великого.
* * *
Осенью 1712 года, когда петровская армия увязла под стенами Штеттина, а сам царь курсировал между Дрезденом, Карлсбадом и Берлином, Швеция, сколь ни поразительно, готовилась нанести решительный удар на континенте. Карл XII скомандовал поставить под ружье новую армию и направить ее в Северную Германию. На нее возлагалась задача пройти через Польшу на юг, на соединение с королем и османской армией, и осуществить наконец его мечту – завоевать Россию. Вконец обнищавшее правительство в отчаянии выслушало это распоряжение. «Растолкуйте королю, – писал один из его чиновников, – что Швеция не может больше посылать войска в Германию, если намерена защищаться от Дании, а особенно от царя, который уже завладел прибалтийскими землями и частью Финляндии, а теперь угрожает вторгнуться в нашу страну и обратить Стокгольм в пепел. Терпение Швеции велико, но не настолько, чтобы желать сделаться русской провинцией». Но приказ короля в конце концов выполнили – с величайшим трудом набрали новое войско. Магнус Стенбок высадился в шведской Померании с подвижной 18-тысячной полевой армией. С самого начала Стенбока постигла крупная неудача – датский флот перехватил караван шведских грузовых судов с трюмами, набитыми провизией, боеприпасами и порохом, которые предназначались для его армии, и отправил на дно тридцать кораблей. Но все равно высадка Стенбока вызвала большую озабоченность союзников, и разгром его армии сделался первоочередной задачей для их объединенных сил. Из Дрездена, где Петр отдыхал после курса лечения, он торопил Фредерика Датского направить войска, находившиеся в Голштинии, против шведов: «Я не сумневаюсь, что Ваше королевское величество нужду самую в том признаете и тако толь скоряе сие по нашему желанию для общей пользы учините. Я паки дружебно-братски и о сем Ваше королевское величество прошу. И при том объявляю, что хотя мое здоровье требует, дабы я по имевшему куру [курсу питья минеральных вод] некоторое время выпокоился, однако же я, видя самую в том нужду, дабы сего полезного дела не пропустить, презря то, сего времяни к войску отъезжаю». К Меншикову Петр обращался еще настойчивее: «Для Бога, ежели случай доброй есть, хотя я и не успею прибыть, не теряйте времени, во имя Господне, и оного [врага] отакуйте».
Оказавшись перед угрозой шедших на соединение войск датчан, саксонцев и русских, Стенбок решил напасть на датчан прежде, чем подойдет царь с главными силами русской и саксонской армий. 20 декабря 1712 года, в страшную метель, он застиг врасплох 15 000 датчан, стоявших лагерем при Гадебуше, и сильно их помял, причем едва не взял в плен короля Фредерика IV. Но в целом эта победа дала скромные плоды, зато силы Стенбока сократились до 12 000 – при том что вскоре к нему устремились 36 000 саксонцев, русских и датчан. Он же все ждал подхода припасов и подкреплений из Швеции, но, увидев, как ледяная корка затягивает балтийские порты, понял, что этой зимой помощи с родины ему уже не дождаться. В поисках убежища Стенбок двинулся на запад, к Гамбургу и Бремену. Он потребовал с Альтоны, городка под Гамбургом, выкуп в 100 000 талеров на свои расходы, а когда город собрал всего 42 000, солдаты Стенбока сожгли его, оставив только тридцать домов. Через два дня туда вновь вернулся шведский отряд и сжег двадцать пять домов из оставшихся тридцати. Петр, подоспевший к Альтоне со своей армией преследования через восемь дней, был потрясен видом жителей, оставшихся без крова среди руин, и раздал им тысячу рублей. Отступление Стенбока завершилось в крепости Тённинг на побережье Северного моря, где его окружили и осадили на всю зиму союзные войска.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
