– У тебя есть для меня минута времени?
Энджи сунула стетоскоп в карман халата и пригласила его к себе.
– Ну что на этот раз случилось?
– Мне нужно узнать твое мнение по поводу одного пациента.
– Кто это?
– Она не из наших пациенток. Одна женщина, которой я помог в больнице после катастрофы. Ей тридцать четыре года, и до катастрофы она пребывала в добром здравии. Она находилась на обрушившемся балконе. Упала на спину, и рентгеновское обследование показало наличие травмы одного из позвонков. В момент госпитализации к ее каталке прикрепили красную карточку тяжелораненого и хотели отправить на вертолете в травматологический центр. Но, поскольку, как выяснилось, травма носила локальный характер и были другие пациенты с более сложными повреждениями, ее оставили здесь. Недавно ей провели повторное обследование способом сканирования. На месте травмы появилась небольшая опухоль, которая не должна сильно сказаться на ее подвижности, но тем не менее она по-прежнему не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой.
– Как, вообще?
– Речь идет о ногах, в основном. Она их не чувствует. Ни боли, ни давления. Ничего. – Питер сам провел тестирование больной, когда приходил навестить ее. – Нейрохирург тоже захаживал несколько раз. Он говорит, что у больной паралич – от талии и ниже. Так вот, я хочу знать, прав ли он?
– Это Майк Каффри поставил такой диагноз?
Питер кивнул.
– Он хороший специалист, – сказала Энджи.
Но Питеру не понравилось, как Майк вел себя у постели пациентки. Он ведь отлично знал, что у нее нет ни близких, ни родных, однако равнодушно объявил, что ей не суждено больше ходить. Питер зашел к ней через час после визита Майкла и обнаружил, что она в слезах. Помочь ей он ничем не смог, но почувствовал себя виноватым.
– Меня интересует твое мнение о данном конкретном случае, – обратился он к Энджи весьма настоятельным тоном.
– Ты ведь знаешь, я не нейрохирург.
– Но ты всегда посещала различные курсы и, уверен, помнишь учебник по нейрохирургии наизусть даже сейчас. Может быть, мне следует созвать консилиум, или приговор окончательный и обжалованию не подлежит?
Энджи с минуту раздумывала.
– Так ты говоришь, что сканирование показало, что опухоль незначительная? – Питер утвердительно кивнул.
– Но она ничего не чувствует? Питер кивнул еще раз. Помедлив немного, Энджи сказала:
– Мне кажется, дело плохо.
Этого Питер и боялся. Много времени прошло, и если травма была незначительная, двигательные рефлексы должны были восстановиться.
– А как насчет физиотерапии? – спросил он.
– А что, врачи предлагают именно это?
– Они вообще не слишком щедры на предложения. Бедная женщина лежит в полном одиночестве и представления не имеет, что с ней будет дальше.
– У нее есть семья?
– Нет.
– Друзья?
– Ни единого.
– Значит, на концерте она была совершенно одна?
– Именно! – Питер неожиданно хохотнул. – Вот где настоящая усмешка судьбы. Она скромнейшая женщина, но с ней случилось невероятное – по какой-то неизвестной причине она возлюбила ансамбль «Колесо Хендерсона». До этого ей ни разу в жизни не приходилось бывать на рок-концерте. Ей пришлось приложить немало сил, а их у нее немного, чтобы разжиться билетом. Не то чтобы ее как-то особенно не любили в городе или слишком третировали. Ее просто не замечали. Она вместе с балконом упала на сидевших внизу в самый разгар музыкальных эффектов и барабанной дроби. Она сейчас лежит в кровати тихонько, как мышка, ничего ни от кого не требуя, и ее, как всегда, почти не замечают. Не могу себе представить, чтобы кому-либо в городе было ее по-настоящему жаль! Физическая терапия? Она может помочь?
Энджи пожала плечами.
– Она поможет развиться и укрепиться мышцам верхней части тела, если вдруг ее нижние конечности обретут подвижность. Ну а пока ей будет легче управляться с креслом-качалкой, когда ее туда пересадят из кровати. Сможет ли физиотерапия помочь фиксации того, что сломано? Отвечаю – нет.
Питер тихо выругался. Он и представить себе не мог, как Кэт Энн станет жить дальше. Да и она, разумеется, тоже, хотя Кэт Энн нельзя было назвать тупой. Теперь Питер окончательно понял: женщина знала, что ей предстоит вынести.
– Центр в Рутланде – прекрасная больница, – заметила Энджи, – хорош также травматологический центр в Берлингтоне. Если же она даст согласие переехать на лечение в Спрингфилд, Уорчестер или Бостон, выбор у нее станет еще больше.
Питер прекрасно все это знал и сам. Он не знал только одного: как Кэтт Энн будет расплачиваться за лечение. У нее не было медицинской страховки. Из-за отсутствия средств она не могла себе этого позволить.
– Слушай, а кто она вообще такая? – с любопытством спросила Энджи.
Питер глубоко вздохнул, сунул руки в задние карманы слаксов и ответил:
– Это не столь уж и важно. – Он снова вздохнул и произнес с некоторым колебанием в голосе:
– Важно другое. Пожалуй, я подам в суд на Джейми Кокса.
Энджи озадаченно посмотрела на Питера. В голосе Питера послышалась неуверенность.
– Ты думаешь, мне не стоит все это затевать?
– Наоборот. Я думаю, что тебе-то как раз следует этим заняться. Я, конечно же, удивлена твоим рвением, но ты ведь местный.
– Кокс слизняк из местных – это точно. Ты знаешь, о чем он треплется на всех углах? Говорит, что балкон обрушился потому, что там собралось слишком много людей – значительно больше, чем было продано билетов. Да еще то, что немало людей пробралось туда без билетов, и они стояли в проходах, а многие сидели в креслах по двое. Он, видите ли, считает, что это вина самих зрителей, и никакой суд присяжных не признает его виновным. Никто не сможет доказать, уверяет он, что причина катастрофы в недостаточной прочности балкона, а всякий, кто попытается сделать это, просто дурак.
– То, что он говорит, – абсолютная чушь. Люди в состоянии доказать, что все дело именно в балконе. Каждый строитель, который когда-либо работал в кинотеатре, прекрасно знал, что балкон не обеспечивает безопасности зрителей. Проблема в том, что дома, где эти строители живут, большей частью принадлежат Джейми Коксу. Поэтому они вынуждены молчать. – Питер засунул большие пальцы рук за лямки подтяжек. – Только меня он не остановит. У меня свой собственный дом. А у него есть деньги, чтобы заплатить за лечение тех людей, кто пострадал и не имеет средств. Как Кэт Энн. В этом смысле она прекрасный образчик жертвы. Заплатила полностью за билет, долго набиралась смелости, чтобы прийти на концерт, пришла, и вот вам пожалуйста – катастрофа и паралич. Никто теперь не сможет вернуть ей здоровые ноги, но виновник должен заплатить за то, чтобы ее жизнь в будущем стала несколько легче.
