всей этой ситуации, присутствие рядом с ним и та энергия, с которой он играл. Он был потрясающим.
Стив: Когда вы пришли в сериал, никто не знал, кто вы такой. Потом начинается сезон, и у вас появляется огромная сюжетная линия. Что происходит, когда кто-то впервые вас узнает? Что вы чувствуете? Я имею в виду: бум! – внезапно Джейсон Кербоун стал знаменитым в лучшем сериале на телевидении. Расскажите об этом.
Джейсон: Все произошло очень быстро. Одно из первых событий случилось, когда я попал в TV Guide как один из новых персонажей. Я с моими бабушкой и дедушкой пришел в супермаркет, и пока мы проходим на кассу, дед открывает TV Guide и обращается к кассиру: «Вы видите его? Вы его узнаете?» Меня рекламировала семья. Но вскоре после этого, да, многие люди начали меня узнавать. В нашем семейном ресторане я был поваром на мелких заказах и работал в подсобке, готовил еду. Мы в тот момент еще не снимались, поэтому я был на кухне. Потом я выносил еду в зал, и посетители начинали спрашивать: «Это не тот ли парень, который снимается в «Сопрано»?»
Джейсон играл первого из парней Медоу; Уилл Яновиц играл последнего, Финна. Я говорил о том, что даже когда мне приходилось сниматься в сцене, где Кристофер был под кайфом, сам я никогда не накуривался и не напивался. И большинство актеров вели себя так же. У Уилла было несколько сцен, где они вдвоем курили травку. И всегда, конечно, поддельную.
Или почти всегда…
– Майкл
Уилл: Джэми была очень мила со мной, и мы прекрасно проводили время. Там была одна сцена, где мы якобы только что занимались сексом и я курю косяк. И Джэми говорит: «Хочешь порепетировать? Приходи ко мне в трейлер». И я отвечаю: «Да, конечно». Мы репетируем, я притворяюсь обкуренным, Джэми тоже, и она замечает: «Знаешь, Уилл, у тебя так хорошо получается быть обдолбанным. У тебя лучше получается, чем у меня». А я говорю: «Правда? Я думаю, ты отлично справляешься». Она: «Я принесла немного, если ты хочешь просто покурить». А я: «Не думаю, что это хорошая идея. У меня и так голова кругом идет». А она: «Нет, нет, нет, мы сделаем одну затяжку». И вот я уже чувствую оказываемое давление и не хочу, чтобы она делала это без меня. Так что она прикуривает, делает затяжку. Я делаю, может быть, одну-две тяги, и – тук-тук-тук: «Эй, ребята, мы готовы вас снимать».
Стив: О нет!
Уилл: Как только кто-то стучится в дверь, у меня уже мозги набекрень. Нас ведут на площадку, а я психую и говорю: «Я не могу сниматься. Я не знаю, что мне делать». Мы приходим. К счастью, режиссером был Тимоти Ван Паттен. Мы ложимся на футон в комнате в павильоне, предполагается, что у нас будет большая ссора, много диалогов. Мы зажигаем фальшивый косяк, и вокруг меня как бы вспыхивает свет. Я оглядываюсь и, о боже, схожу с ума. Джэми глядит на меня и спрашивает: «Ты в порядке?» А я говорю: «Нет, нет». Я испортил свои реплики четыре или пять раз. И Тимоти Ван Паттен продолжает: «Уилл, все нормально?» А я такой: «Не знаю». И вот что я сделал: разозлился на себя и как бы мысленно прорвался вперед. Я сказал себе: «Уилл, просто произнеси реплики со злостью и выкинь из головы». И у нас получилась сцена, но я имею в виду, черт побери! – Джэми до сих пор смеется надо мной. Она была в порядке, а я улетел.
Лола Глаудини сыграла необычную роль двойного персонажа – она была агентом ФБР Деборой Чиккероне, которая работала под прикрытием как подруга Адрианы «Даниэль». Нам было интересно узнать, каково это – играть такую двойную роль.
– Майкл
Майкл: Вы заменили Файрузу Балк, которая первоначально играла эту роль. Она появилась в первом эфире.
Лола: Она снялась в финале третьего сезона, который вышел в эфир один раз, но потом мы пересняли его со мной, и именно этот вариант есть на DVD, повторных показах и в стриминговом вещании.
Стив: По какой-то причине она не вернулась.
Майкл: Я слышал, что она не захотела возвращаться в продолжение сериала. Она собиралась сняться только в одном эпизоде, а потом ей сказали: «Нет, мы вернем вашу героиню», и в итоге получилось семь серий, этого она не захотела.
Стив: Вам пришлось играть итальянку из Джерси, а потом роль застегнутого на все пуговицы агента ФБР. Тяжело ли было меняться?
Лола: Мне не было трудно. Я заметила – и говорила об этом с Дэвидом Чейзом, – что, даже будучи агентом, моя героиня все равно остается итальянской американкой, как и герои Фрэнка Пеллегрино и Мэтта Сервитто, хотя они были федералами. Они все еще использовали в своем языке итальянские фразы, интонации и прочее.
Майкл: Каким был ваш первый съемочный день?
Лола: Каждый день на съемках был для меня как канун Рождества. У меня заранее кружилась голова, и конечно, в первый день я буквально выпрыгивала из туфель, но также постоянно твердила себе: «Остынь, Глаудини. Успокойся». Мой первый день – это сцена, которую мы снимали в вашей квартире.
Майкл: Когда я прихожу домой, застаю вас с Адрианой и расстраиваюсь, что вы там ошиваетесь.
Лола: Да. Я помню Аллена Култера, режиссера, с которым много работала впоследствии, – он совершенно очаровательный, техасец и все такое – он объяснил, что снимал это как Вермеер. Что он выставил освещение, как Вермеер. Меня действительно поразило такое внимание к деталям.
Майкл: Не так часто можно услышать на телевидении, что они хотят осветить сцену, как голландский художник XVII века.
Лола: Все были такими милыми. Съемочная группа отнеслась ко мне очень тепло и радушно. Дреа была самой замечательной. Она говорила: «Я так рада, что у меня есть подруга». Потом, Майкл, вы сидели в стороне, я посмотрела на вас, а вы читали Кьеркегора.
Майкл: Правда?
Лола: У вас была потрепанная книга, вы читали Кьеркегора. Помню, как после первого дня, когда я вернулась в свою квартиру, одна из моих лучших подруг Диди, которая, как и я, была фанаткой «Сопрано», спрашивала: «Как это было? Каким был такой-то и такой-то?» Я ответила: «Майкл Империоли читал Кьеркегора». [Смеется.] И тогда это стало вашим кодовым именем.
Как упомянула Лола, она сыграла много сцен с
