- Очевидно, да, - смело согласилась она с его утверждением, хотя это уже начало раздражать. - Я не знала, чем всё это закончится и как пройдёт операция. Побоялась, что если… побоялась стать тебе обузой.
Несмотря на некоторое чувство неловкости, Энджел испытала облегчение, выплеснув мучавший её страх. Пусть самого его уже не было, зато последствия остались. А от них тоже следовало избавиться. Она хотела бы предугадать, что Данте на это ответит. Нетерпелось услышать его и каждая секунда промедления – как маленькая смерть… казалось её «я» разделилось пополам и вело борьбу с самим собой. Одна часть кричала, что хочет честности и откровенности, а другая тихо шептала, что лучше снова спрятаться и не затевать подобных разговоров. Что он скажет…
- И ты думала, что, если что-то не заладится, я от тебя вот так просто откажусь?
От облегчения перехватило дыхание, она забыла, что вообще должна на это что-то ответить. А он и не дал, добавив:
- Вопрос риторический. Ответа не требуется. Я всего лишь хотел, чтобы ты была рядом. И всё. Не обещал тебе любви до гроба, но и ничего не просил, ничего от тебя не требовал.
Господи, как это трудно! Говорить о подобных вещах вот так – спокойно. Требовались нечеловеческие усилия, чтобы сдержать зарождающую дрожь. Казалось, каждое слово – взрыв, а каждое движение неловко и скованно. Сейчас, наверное впервые в жизни, она была за ссору, скандал, ругань. Так высказаться намного легче, но он устроил «дружеский» обед, взвешивая и оценивая каждое слово.
Она выдохнула.
- Карнеги, по сравнению с тобой, просто отдыхает. А может быть я именно этого хочу – любви до гроба, а просто быть рядом меня не устраивает. Ты на меня собрал целое досье, я же о тебе ничего не знаю. – Что ж, откровенность – за откровенность…
- Ты и не спрашивала. А я не был уверен в твоей болтливости. Глупо разъяснять мои мотивы. Ты встречаешься со своим… бывшим, выясняешь какие-то вопросы. У вас, по-видимому, осталось много общего. Но для меня у тебя и двух слов не нашлось. Со мной ты не сочла нужным объясниться. Как думаешь, мне стоило волноваться по этому поводу? – Он терял хладнокровие. Можно представить, что творилось у него внутри, впрочем, и у неё тоже. Но если уж не начали выяснять отношения при помощи ссоры, то теперь тем более не следовало. Потому настал её черёд стиснуть зубы.
- Вопрос, как я понимаю, снова риторический. Мне наплевать на него, и ты это знаешь.
Всем известно: оправдываться — значит только подтвердить сказанное.
- А знаю ли? Я всегда думал, что говорить нужно о том, что волнует, а не наоборот. Извини, я не создан для того, чтобы развлекать людей пустой болтовнёй. У меня для этого слишком мало свободного времени, - и ещё меньше желания, - он снова стал резок.
Энджел не зря выбрала именно этот ресторан. Именно здесь накануне произошла её встреча с Алисией. Втайне она надеялась, что и сегодня девушка тут появится. Дэвид сказал, что это её любимое место, а люди имеют обыкновение следовать своим привычкам. Уже почти забыла, почему они пришли сюда, но «виновница» напомнила о себе, появившись у одного из столиков. Энджел посмотрела на неё, потом на Данте. Он ждал ответа, но её взгляд снова вернулся к кудрявой блондинке и тогда мужчина последовал за ним. Пытливо Энджел наблюдала, смотрела в глаза, но он равнодушно скользнул и отвернулся.
- Эта дама в синем платье сказала мне, что она твоя невеста. – Она бы хотела сказать это бесстрастно и отрешённо, но не получилось. Гневно вышло. И обличающе.
- Когда? – было заметно его удивление.
- Тогда на яхте.
- Тогда на яхте она уже не была моей невестой. Но Алисия имеет склонность выдавать желаемое за действительность, - сказал он так уверенно, что Энджел даже не попыталась поставить его слова под сомнение. Достаточно было реакции на бывшую любовницу. Вернее, полное отсутствие таковой.
- Ты думала…
- У каждого свои пороки. Вероятно, я слишком много думаю… - улыбнулась она.
Он с пониманием отреагировал на адресованную ему улыбку, не растянулся в ответ, но что-то подобное мелькнуло на его жёстком лице. Это вызвало в душе Энджел смятение. Но уже приятное, как ощущение предвкушения.
«В любви, как на войне – все средства хороши…» Но уже очень хотелось сложить оружие и просто любить, открыто и искренне. Возможно, первые, самые трудные шаги уже сделаны. И по новой дороге. Непросто переделать себя, непросто изменить угол зрения, но если не сделать этого, то двигаться дальше будет невозможно…
Глава 41
Прошло несколько дней, но Данте так и не позвонил. Хотя и не обещал, но Энджел всё же ждала звонка и каждый раз вечером, забираясь в постель, испытывала огорчение, разочарование. А наутро снова – ожидание звонка, привкус горечи… и рухнувшая надежда, и отчаяние…
Прежде она не была так зависима от телефона, но в эти дни стала с маниакальной внимательностью следить не только, чтобы он был рядом, и проверять наличие пропущенных звонков.
Наверное, следовало позвонить Данте и снова попытаться поговорить, но чутьё подсказывало, что как раз ей этого делать не нужно. Всему своё время. Тем более, что о его целеустремлённости можно слагать легенды. Когда он что-то хотел, он получал это всеми доступными средствами. А она скорее отступит в тень, а не будет мельтешить перед глазами.
Терпеливое ожидание сменилось нервозностью, а расстройство — раздражением.
Да, они поужинали. Да, - поговорили. Как будто откровенно. С её стороны это было именно так. Она, конечно, не надеялась на что-то большее сразу… но Данте, заметив её бледный вид, поспешил отвезти её домой, а она проклинала свой токсикоз, которым, по большому счёту, не страдала. Но почему-то именно этим вечером организм дал непонятный сбой. Хотя нетрудно предположить, что такая реакция вызвана всего лишь излишним волнением. А она волновалась. Очень. Переживала. Такого напряжения давно не испытывала. Разве что в тот день, когда объявила о расставании. Вот такой парадокс! Исход разный, а эмоции одни и те же. Любовь вообще штука парадоксальная. Так хочется переделать партнёра, который на самом деле – твоё отражение, а в себя заглянуть не хватает смелости – потому что увидишь там то же самое…
- Ну, чего ты завелась? – спросила подруга, глядя как Энджел резко действует, выуживая очередной пуловер или юбку из шкафа.
- Не завелась я. Просто мне всё надоело.
- Что надоело?
- Всё.
- Так не бывает.
- Бывает, - упрямо повторила Энджел.
На самом деле она прекрасно знала причину своих страданий. Не занималась самообманом, пытаясь найти им убедительные объяснения – некое либретто, оправдывающее происходящее и на самом деле не имеющее отношению к истинной причине душевных переживаний. Если она сама от себя будет скрывать то, что её ранит и заблуждаться по поводу своих настоящих потребностей, можно ли вообще надеяться на понимание другого? Самое трудное в любой ситуации оставаться самим собой, а не прятаться за маской, превращая себя в вымышленный персонаж. А переживала она от его невнимания и равнодушия, казалось, всё со своей стороны сделала для сближения, но попусту…
