«Сиди дома, я сейчас приеду!» - И сказаны эти слова были отнюдь не спокойным и добрым тоном.
«Что?» - изумлённо переспросила девушка, но в ответ снова получила громогласный рык:
«Попробуй только высунься из квартиры!»
«Я не поняла…» - возмущённо начала она, но, как и следовало, высказаться ей не дали, потому как разговор прервался.
* * *
Странное дело, по дороге ему не попалось ни одной старушки, не случилось аварии, пробки… и вообще не встретилось препятствий, чего он опасался, припоминая один из таких случаев, когда ехал к Энджел примерно в таком же состоянии. Но на этот раз он не гнал машину как сумасшедший, а ехал с умеренной скоростью, да и собственную злость, вспыхнувшую так ярко, пытался усмирить. Ненавидел, когда им манипулировали, а сейчас, надо полагать, происходило именно это. Даже если Энджел и правда решила уехать, то, без преувеличений, полчаса, чтобы это предотвратить, у него точно имелись.
Нет, определённо, сегодня его путь: дорога с одной колеёй…
Данте заметил машину, которая впечаталась в его мозг ровно так же, как запоминались все яркие и волнительные моменты. Не медля он подошёл к авто и постучал костяшкой указательного пальца в окошко. Стекло опустилось, и водитель уткнулся взглядом сначала в широкую грудь собеседника, затянутую в чёрный пиджак, а потом и в лицо, надо сказать, ему известное.
- Никак не придём мы к взаимопониманию. Ты к кому ближе: к самоубийцам или мазохистам?.. – как будто устало проговорил Данте.
Тим, к его удивлению, не остался сидеть в машине. Как и не стал делать непонимающего лица, и задавать лишних вопросов.
- Куда уж нам…
- Ты ещё живой только благодаря ей. Знаешь почему? - со свойственными ему напором и угрозой в голосе проговорил Данте. - Потому что моя девочка очень чувствительная и ранимая. И не глупа, чтобы сложить «два» плюс «два». И если с тобой придурком что-нибудь случится, она будет винить себя. А я не хочу, чтобы она таскалась по больницам, угощая тебя апельсинами. Это понятно?
- Я привёз сестру и «твою девочку» в глаза не видел, - не в силах скрыть пренебрежения сказал Тим.
- Тебе и не нужно. А если увижу рядом с ней, скажу «Фас!», - с ещё большей неприязнью резко сказал Данте и отошёл, бросив короткое: - Ответа не требуется.
У дверей квартиры ему пришлось призвать всё своё терпение, потому что впустили его не сразу.
Каролина посмотрела в глазок и чертыхнулась. Нет, она понимала, что после такого провокационного звонка Данте точно принесётся. Но чёрт, почему не сделать это в другое время? Например, чуть позже, когда эта ядовитая пигалица свалит. И надо же ей припереться именно сегодня. Видите ли, чтобы оказать дружескую и сестринскую поддержку. Ха! Да в её лицемерной душонке даже любви к сладостям места не найдётся, не говоря о сестре, впрочем, как и других членах семьи.
Естественно, с удовольствием Кари понаблюдала бы, как у малышки при виде Данте отвалится челюсть, но в эту минуту глубоко сомневалась в адекватности мужчины подруги. Кэтлин и так одним своим видом вносила негатив в жизнь Энджел, которая с каждым днём становилась всё ранимее и чувствительнее, если ещё и этот красавец приложит усилия, они вдвоём её до инфаркта доведут. Энджел и так уже на пределе чувств и эмоций.
Каролина прикусила губу, не зная, что и делать в этой ситуации. Не впустить она его не могла… Энджел просила открыть дверь, пребывая в неведении относительно причин такого поведения. Зато Каролина уже представляла, какие могут быть последствия.
«Можно сказать, чтобы он зашёл попозже… сказать, что Энджи занята… и тому подобное…»
«Да уж…» - Скажешь ему, когда он, бесцеремонно сдвинув её, прошёл в квартиру, сунув ей в руки пиджак.
- Реверансов не раздаю. Где она?
- В гостиной, - оторопело ответила девушка.
Данте скрылся в комнате, а она бросила его одежду на тумбочку в прихожей, откинула, словно не хотела прикасаться. Странное чувство… Он просто всучил ей пиджак, обозначив жестом: скройся, уберись подальше. Но для Кари - очередной удар по нервам. Для него это абсолютно ничего не значило, но для неё касаться его вещей, - делать что-то запретное. Несмотря на это, проклиная себя, девушка встряхнула пиджак и повесила на спинку стула в кухне. Заметавшись, закусила большой палец, усиленно соображая, что можно сделать в такой ситуации, чтобы хоть как-то смягчить накал. Так или иначе, Каролина не желала упустить возможность насладиться вытянутым лицом Кэтлин при встрече с итальянцем.
Так как Энджел ждала прихода Данте, то совсем не удивилась, когда он появился в комнате.
- Любовь моя, нам нужно поговорить, - с мягкой интонацией произнёс он и остановил пронизывающий взгляд на Энджел.
И даже лёгкая язвительность не помешала встрепенуться от его слов.
- Как неожиданно, - в тон ему ответила Энджел, оценив его скоропалительный приезд и всю пикантность ситуации.
Каролина успела как раз вовремя, имея радость наблюдать восторженно-непонимающий взгляд Кэтлин. Так и хотелось сказать: «Сделай лицо попроще!», хотя у самой было ощущение, что её поджаривали на медленном огне. К её одобрению, Данте не устроил разборок, а скромно (если к нему вообще можно было применить подобное определение!) стоял у стеллажа, рассматривая книги, заполнявшие всё пространство от пола до потолка, изредка касаясь пальцем корешков. Совсем не ошарашило такое количество книг в её доме. Раньше он этого не замечал…
Нет ничего хуже - говорить «люблю» тому, кого не любишь; улыбаться тем, кому не хочешь; разговаривать с тем, кто вызывал отвращение…
- Каролина, будь добра, проводи Кэтлин. Она уже уходит, - нарушила общее молчание Энджел, с удовольствием избавляясь от общества сестры. Если до этого момента она терпела её, то сейчас не могла. Сейчас на это не хватало моральной выносливости. И желания, - его не было вообще.
Когда комната опустела, и они остались вдвоём, снова возникла тишина, такая, что стал слышен шёпот сквозняка, влетающего в приоткрытое окно.
- Что это за спектакль? – спросил Данте, оторвавшись от изучения книг. Теперь всё его внимание было сосредоточенно только на одном объекте.
Его голос словно эхом отдался внутри, вытаскивая её из минутного летаргического сна.
- Не понимаю о чём ты, - так же ответила Энджел.
И она, действительно, не понимала о чём речь. Он не кричал, не бушевал, но сдержанное недовольство сопровождало каждое его слово, а раздражение таилось во вкрадчивом голосе.
- Нет? – переспросил он, удостоверяясь, что она говорит правду. - А то, что ты собираешься… «смотаться на другой континент»?..
