Новое дело захлестнуло её с головой. Дни были расписаны, казалось по минутам. Сотни дел, организация работы клуба, многочисленные презентации, хозяйственные вопросы и замещение Петра на период его отпуска, позволили Стефании окончательно очистить свою голову от тяжких мыслей и угрызений совести.
Она ежедневно перед сном общалась с обоими детьми, и только от них узнавала обо всех делах и их жизни в Швейцарии.
Томашевский так ни разу и не позвонил.
Знала от детей, что он погрузился с головой в работу и практически не появлялся дома, а они находились всё время вместе с Полонскими и Воропаевым. Каждый раз, делая вызов Еве, ей хотелось сделать хоть раз отступление от правил и набрать номер телефона Эльдара. Знала, что, возможно он не ответит, но слабая надежда услышать хотя бы его голос теплилась в её душе, несмотря на то, что тут же сама разрушала её на части, когда набирая последнюю цифру его номера, резко меняла своё волевое решение и откладывала телефон в сторону.
Последняя предпраздничная неделя наполнила её жизнь дополнительными хлопотами. Оставаться одной в новогоднюю ночь не хотелось и, созвонившись с Маргаритой, они решили этот праздник встретить вдвоём, в компании единственного мужчины в лице маленького Сашеньки. Заранее купили ёлку, подарки, украсили комнаты разноцветной мишурой и гирляндами, и накрыли потрясающий стол.
До нового года оставалось всего несколько часов. Маргошка заканчивала украшать торт на кухне, а Стефания расположилась в гостиной, играя на полу с малышом.
– Ну что, друзья мои, кажется, я успела… – Марго вытерла руки о полотенце и отошла немного назад, чтобы полюбоваться своим очередным шоколадным шедевром, который поставила на стол.
– Очень красиво! – Стеша с восторгом смотрела на вызывающее слюнки роскошное лакомство. – Слушай, я сегодня лопаю целый день всё подряд и ощущение, что так и остаюсь голодная. И твой потрясающий торт сейчас у меня снова вызывает неконтролируемый приступ голода, – она ослепительно заулыбалась.
– Это всё зима виновата. Я всегда зимой ем больше обычного. Организм требует дровишек в топку для поддержания тепла, – Марго улыбнулась. – Ну, давай, мой руки, и будем садиться за стол. Двенадцать скоро. Я сейчас только переоденусь и сразу вернусь.
– Хорошо, – Стеша улыбнулась и, подхватив малыша с пола, опустила его в манеж и направилась в ванную комнату. Сполоснув руки под краном, она зашла в спальню и, переодевшись, вернулась в гостиную и присела рядом с Марго, с улыбкой наблюдая, как она кормит малыша грудью.
– Боже мой, такой ангелочек… – прошептала Стеша и провела кончиками пальцев по щёчке малыша.
Он резко замер, словно прислушиваясь, и судорожно вздохнув, снова с удовольствием принялся за свою трапезу.
– Ангелочек, когда только не щипает маму так больно, – Рита сморщилась и взяла в свои пальцы крохотные пальчики малыша. Она склонилась и коснулась губами личика Саши. – Ну, вот сейчас его покормим, и будем садиться сами за стол.
Стефания согласно кивнула, и чтобы им не мешать, поднялась на ноги и принялась наполнять две тарелки изысканными яствами, приготовленными их собственными руками. Она включила телевизор и присела поближе к экрану с намерением посмотреть хоть небольшой кусочек праздничной концертной программы.
– Стеша, давай за стол, – тихо проговорила Рита, укладывая малыша в переносную люльку.
– Заснул? – Оболенская внимательно посмотрела на неё.
– Да, он, когда поест, сразу засыпает. Тем лучше для нас, сможем хорошо повеселиться. Я сейчас его только отнесу в спальню, – Розвадовская поднялась на ноги и стремительно покинула комнату вместе с малышом.
Когда вернулась, то присела рядом со Стефанией за столом. Разлив по бокалам минеральную воду, она подняла один из них в воздухе и приблизила его к руке подруги.
– Ну что, подружка моя, так случилось, что провожаем мы с тобой этот год исключительно в девичьей компании. И потому хочу, чтобы в этом старом году остались все наши беды и переживания, все недосказанности и сомнения. И новый год непременно принёс нам с тобой только радостные и позитивные моменты, чтобы мы были успешны, красивы и… богаты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– А как же счастливы и любимы? – Стеша внимательно смотрела на неё.
– Знаешь лично для меня счастье и любовь понятия относительные. Я уже думала когда-то, что любила лишь одного мужчину больше всех на свете. Но когда появился Сашенька на свет, поняла, что только этот человечек дорог моему сердцу и больше мне никто не нужен в нашей с ним жизни.
– А как же Воропаев?
– А что Воропаев? После того разговора в больнице больше ни слова, ни звонка, ни решительного шага. Словно успокоился, что у меня кто-то появился и пропал окончательно.
– Понятно.
– А у тебя? Томашевский звонил?
– Нет, ни разу с момента, как уехал.
– Ну, вот видишь, значит, мы им не настолько нужны, как нам казалось.
– Знаешь, Ритуля, а я думаю, что мы сами виноваты, что всё так сложилось в нашей жизни.
– Уже жалеешь, что не поехала с ним?
– Нет, дело не в этом. Просто… – она немного помедлила. – Просто понимаю, что не могу без него. Держит он меня, словно привязанную. Я хожу, делаю что-то, но думаю только о нём и если бы не эта моя дурацкая гордость и желание видеть его другим, более нежным и романтичным, клянусь, сегодня же села бы на самолёт и полетела к нему в Швейцарию.
– Ну, дорогая, ты больна сильнее, чем я сама. Я тоже места себе не находила сразу после того, как увидела бывшую жену Воропаева в его квартире, разгуливающую в одной ночной сорочке за неделю до нашей свадьбы. В день, когда хотела ему сказать, что беременна и тоже думала, что сойду с ума без него, когда обида со временем улетучилась. А теперь понимаю, время лечит всё и пока не увидела его снова в больнице, полагала, что легко справлюсь с его отсутствием в моей жизни, а теперь… – она опустила голову.
– А теперь? – Стеша заметила слегка подрагивающие плечи подруги и стремительно обхватила её руками за шею. – Ритка, да ты чего? Перестань… – Оболенская крепко прижала её к себе. – Всё у вас наладится, вот увидишь. Ты же сильная, и со всем справишься.
– Сильная… Я всю жизнь сильная… – Рита шмыгнула носом. – А знаешь, как иногда хочется, разреветься в подушку от своей силы и побыть хоть раз немного слабой и желательно уткнувшись в его плечо.
Стефания широко улыбнулась.
– Ты просто любишь его, и не можешь забыть, как бы не заставляла себя сделать это принудительно.
– А ты можно подумать не любишь своего Томашевского… – Рита с укоризной во взгляде посмотрела на подругу.
– Ты права. Люблю. Как ещё никогда и никого не любила в своей жизни.
Громкие удары курантов с экрана телевизора неизбежно возвещали о стремительном наступлении нового года. Поспешно утерев слезы пальцами, они открыли бутылку шампанского и, плеснув в бокал Риты минеральную воду, а второй наполнив до краёв золотистым напитком с искрящимися пузырьками, звонко чокнулись и под громкую канонаду петард и фейерверков на улице, обнялись и закружились на месте, поздравляя друг друга с наступившим новым годом.
Внезапно Рита остановилась на месте и перевела взгляд, на мобильный телефон, лежавший на столе у её тарелки.
Аппарат отчаянно пытался прервать хлопки петард за окном громким и плавным звучанием мелодии вальса Чайковского.
Розвадовская стремительно направилась к столу и, подняв смартфон, взглянула на экран. Она перевела слегка растерянный взгляд на подругу и с силой сжала свой телефон пальцами, крепко прижимая его к груди.
Стефания затаив дыхание, смотрела на неё.
– Это, Сашка? – еле слышно произнесла она.
Рита молча кивнула и снова перевела взгляд на звонивший телефон.
– Стеша, ты извини, но я отойду ненадолго.
– Ну конечно, – Стефания снова улыбнулась и подмигнула подруге.
Когда Рита покинула комнату, Стеша опустилась за стол и снова поднесла бокал с шампанским к губам. На её телефон поступали многочисленные сообщения с поздравлениями от воспитанниц из балетной школы, от Петра и последние пришли от Евы и Стаса.
