Я вновь стоял в темноте, которая теперь показалась мне еще более густой, чем прежде, и размышлял. Послание отправлено и получено — TH ADUA VINC — удивительно лаконичное, но, вне всякого сомнения, совершенно понятное для получателя, чего обо мне никак не скажешь. Я ведь не располагал всей информацией. Теодорих недавно побывал или все еще находился на реке Аддуа, где располагалась также и вторая римская армия Одоакра; это было ясно. И VINC в сообщении могло быть сокращением слова vincere, «завоевать». Но попробуй догадайся, не зная, как обстоят сейчас дела, что именно имеется в виду. То ли Теодорих одерживает победу, то ли терпит поражение, а может, с ним скоро произойдет одно или другое.
Ну, подумал я, в любом случае такое сообщение должно выманить Туфу из Равенны, причем довольно скоро. Одоакр мог еще некоторое время скрываться там, но его главный военачальник, столкнувшись с угрозой захвата, едва ли мог себе это позволить. Итак, решил я, подожду, когда появится Туфа. Прав был старый могильщик: Бонония — самое подходящее место для того, чтобы затаиться и ждать. Я повернулся и повел Велокса обратно на Виа Эмилиа, честно признаюсь, вздохнув от облегчения, что мне нет нужды пытаться проникнуть в Равенну каким-нибудь тайным способом.
Медленно и все еще очень осторожно двигаясь в ночи, я был вынужден откровенно сказать себе, что, собираясь подстеречь Туфу, я на самом деле нарушаю приказ короля и преступаю границы своих полномочий. Теодорих велел мне всего лишь разузнать обстановку и доложить, что здесь происходит, а не становиться снова его лазутчиком в тылу врага; таким образом, мне надо было немедленно скакать на север, чтобы отыскать его и присоединиться к армии. Я мог бы добраться до Аддуи всего за два дня, а место маршала в битве — рядом с его королем. Мне также следовало вспомнить былой опыт: ведь в прошлый раз, решив воздать по заслугам другой sus barbaricus, по имени Страбон, я не стал лично осуществлять месть. Даже если я теперь добьюсь успеха и отомщу коварному Туфе, как он того заслуживает, Теодорих вряд ли поблагодарит меня за это. Ведь Туфа как-никак был виновен в гибели не простых пленных, но стал убийцей короля. А потому и покарать такого человека должен был не кто-нибудь, а сам король. Более того Туфа, нарушив слово, нанес страшное оскорбление лично Теодориху. В общем, как ни крути, а право отомстить все-таки принадлежало не мне, а Теодориху.
Однако я рассудил так. Пусть даже мой суверен выкажет неудовольствие, я не могу поступить иначе. Фридерих был моим другом, моим подопечным, моим младшим братом. И между прочим (хотя сам Теодорих мог этого и не знать), его собственная дочь, принцесса Тиудигото, надеялась, что когда-нибудь этот юноша станет ее супругом. Поэтому я не отступлю. Я отомщу за юного короля и его воинов, убитых столь подло и коварно. Я сделаю это во имя всего того, чего лишили всех нас, — меня, Теодориха, Тиудигото, народ ругиев…
Погрузившись в размышления, я буквально напоролся на какое-то острие, которое довольно болезненно уперлось мне в живот. Я так увлекся составлением планов мести, что не придал значения ржанию Велокса, который пытался предупредить хозяина, и не заметил, как какая-то пригнувшаяся темная фигура внезапно появилась из темноты, пока не наткнулся прямо на копье и не услышал грубый голос, который зловеще произнес:
— Я знаю тебя, сайон Торн.
«Иисусе, — подумал я, — похоже, римляне все-таки заметили, как я приехал сюда! Хотя нет — этот человек говорил на старом наречии. Я, должно быть, снова ошибся». И тут, к моему еще большему замешательству, незнакомец вдруг потребовал:
— Говори правду, маршал, или я выпущу тебе кишки. Ты человек Одоакра, niu?
— Ничего подобного, — произнес я, решив говорить правду, чего бы это мне ни стоило. — Наоборот, я здесь для того, чтобы убить одного из его людей.
Противник, вопреки ожиданиям, не пронзил меня копьем, однако и не убрал его. Я добавил:
— Я человек Теодориха и приехал сюда по его приказанию. — Немного помолчав, я сказал: — Копьеносец, ты узнал меня в темноте. Узнаю ли я тебя при свете?
Он наконец отодвинул в сторону острие копья и выпрямился, но так и остался темным пятном во мраке ночи. Он вздохнул и ответил:
— Меня зовут Тулум. У тебя не было причин запомнить меня, сайон Торн. Я signifer бывшего третьего отряда бывшей конной центурии Бруньо. Теодорих отправил нас из Конкордии на юг разведать обстановку. Когда мы прибыли в Бононию, я оказался одним из тех, кого Бруньо поставил наблюдателями неподалеку от города.
— Акх! — воскликнул я, догадавшись. — Так тебе удалось избежать бойни.
Тулум снова вздохнул и с явным сожалением сказал:
— По прошествии какого-то времени, поскольку ничего достойного внимания вокруг не происходило, я отправился в город, чтобы, как обычно, доложить обо всем центуриону. Его там не было, а горожане рассказали мне, что римляне стремительно миновали город, таща за собой множество пленных чужеземцев. Когда я наконец выяснил, куда уехал Бруньо, и нагнал его в поле к востоку от города… ну, ты знаешь, что я там нашел.
— Полагаю, именно там ты меня и выследил?
— Да. А теперь постарайся взглянуть на все моими глазами. Из всех чужеземцев в живых остался только один, который наблюдал за похоронами и при этом совершенно спокойно беседовал с одним из местных могильщиков. Сайон Торн, я не стану извиняться за то, что у меня зародились темные мысли.
— Тебе нет нужды извиняться, signifer Тулум. Там действительно было в избытке предателей.
— Когда ты направился в Равенну, как до этого сделали римские колонны, я подумал, что мои подозрения подтвердились: ты давно и тайно состоишь в сговоре с врагом. Я последовал за тобой на безопасном расстоянии. Я шел следом всю ночь, стараясь не отставать, пока мы не зашли так далеко в болота, что я подумал: нас в любой момент может окружить городская стража. Я подозревал, что тебя римляне встретят с радостью а вот меня нет. Поэтому я решил, что надо побыстрее убить предателя. — Он издал грустный смешок, в котором слышалось разочарование. — Что ж, теперь я могу признаться. Когда ты остановился вон там — в то время, когда загорелись эти факелы, — если бы ты снова двинулся вперед, сделал хоть один шаг в сторону Равенны, я тут же пронзил бы тебя копьем. Однако затем ты повернулся и двинулся обратно. Это заставило меня засомневаться. Я решил дать тебе возможность объясниться. И рад, что так поступил.
— И я тоже, от всего сердца. Thags izvis, Тулум. Пошли, скоро уже рассветет. Нам надо поскорее добраться до главной дороги. Много событий произошло с тех пор, как ты отправился на юг. Полагаю, ты вздохнешь с облегчением, узнав, что по крайней мере еще один из воинов вашей центурии остался жив. Бруньо отправил к Теодориху с донесением optio по имени Витигис. Когда я услышал от него, что стряслось, то сразу отправился сюда. Однако, по-моему, сам Витигис не очень-то рад, что остался в живых.
