— Здесь жарко, я хочу выйти!
Мы вышли в парк.
— Я хочу поблагодарить вас, граф Браге. Вы были моим верным рыцарем с первых моих шагов здесь, и знаю, будете до того момента, когда завтра проститесь со мной возле моей кареты. Вы сделали все, чтобы мне здесь было легче. Простите меня, если я вас огорчала. Завтра все закончится.
Он опустил голову и покусывал тоненький ус. Он отпустил усы, вероятно, чтобы казаться старше.
— Если Ваше высочество желает… — начал он, но я энергично покачала головой.
— Нет, нет, дорогой граф. Поверьте, мой муж знает, что делает, и если он назначил вас своим секретарем несмотря на вашу молодость, то это значит, что вы нужны ему здесь, в Швеции.
Он не поблагодарил меня за комплимент. Он продолжал покусывать ус, потом решительно поднял голову:
— Я прошу Ваше высочество не уезжать. Я вас умоляю…
— Это дело решенное, граф, и я думаю, что поступаю правильно.
— Нет, Ваше высочество. Я еще раз прошу вас хотя бы отложить ваш отъезд. Время для этого, мне кажется, неподходящее… — он остановился.
Потом, запустив пальцы в свою светлую шевелюру, он почти закричал:
— Вы выбрали неудачное время для отъезда!
— Неудачное время? Я не понимаю вас, граф.
Он наклонился ко мне.
— Царь прислал письмо. Я не могу сказать вам больше, Ваше высочество.
— И не говорите. Вы — секретарь наследного принца, и вам, конечно, нельзя разглашать переписку Его высочества с другими государями. Я очень рада, что от царя пришло письмо. Наследный принц высоко ценит поддержание хороших отношений с русским царем. Я надеюсь, что письмо дружеское…
— Слишком дружеское!
Интонации Браге были непонятны. Какое отношение могло иметь письмо царя к моему отъезду?
— Царь предлагает наследному принцу в знак своей дружбы… — проговорил Браге с усилием, не глядя на меня, — царь начинает свое письмо так: «Дорогой кузен», а в знак дружбы…
— Конечно. Царь называет бывшего сержанта Бернадотта своим кузеном. Это необходимо для… Швеции, — я улыбнулась.
— Вопрос стоит о союзе. Россия хочет отказаться от союза с Францией и покончить с Европейским блоком. Поэтому царя интересует, с кем будет Швеция: с Россией или с Францией. И та и другая страна предлагает Швеции союз.
— Да, я это знаю. Жан-Батист не сможет больше удерживать нейтралитет.
— Поэтому царь пишет Его королевскому высочеству: «Дорогой кузен, если это может укрепить ваши личные позиции в Швеции, я вам предлагаю…»
— Финляндию, правда?
— Нет, не то. Но… «Если это сможет укрепить ваши личные позиции, ваше положение в Швеции, я предлагаю вам стать членом моей семьи»… — Браге глубоко вздохнул. Его плечи, обычно такие широкие, обвисли как под тяжелым грузом.
Я глядела на него, не понимая.
— Что это значит? Царь тоже хочет нас усыновить?
— Царь пишет лишь о наследном принце… — наконец, он поднял голову и заглянул мне в глаза. У него был измученный вид.
— Есть другие возможности, чтобы стать родственниками, Ваше высочество…
Тогда я поняла. Есть другие возможности… Наполеон женил своего пасынка на баварской принцессе, Наполеон сам стал зятем австрийского императора и стал родственником Габсбургов. Очень близким родственником. Для этого надо жениться на принцессе. Это очень просто. Официальная церемония, как та, на которой Жозефина прочла документ о разводе. Жозефина, плачущая, страшно постаревшая за одну ночь…
— Это укрепит положение Его высочества, вне всякого сомнения.
— Но не у нас в Швеции. Царь отнял у нас Финляндию, мы до сих пор переживаем эту потерю. А перед остальной Европой, Ваше высочество…
…Жозефина, рыдающая на своей постели… Это было так просто… Но Жозефина не родила ему сына!..
— Перед остальной Европой Его высочество несомненно укрепит свое положение…
…Но у него не было сына от Жозефины…
— И я настаиваю, что время для Вашего отъезда неподходящее, Ваше высочество.
— Нет, граф Браге, именно теперь… Когда-нибудь вы поймете, — я протянула руку. — Я прошу вас, всем сердцем прошу — сохраняйте верность моему мужу и его делу. Здесь много недоброжелателей у моего мужа. Его верный адъютант, полковник Виллат возвращается во Францию со мною. Постарайтесь заменить моему мужу его адъютанта. Он будет очень одинок. Завтра я вас увижу еще, граф.
Я не сразу вернулась в зал. Я углубилась в аллею и шла как потерянная. Этой ночью парк казался мне бесконечным. Ветер тихо шелестел деревьями.
Вдруг я заметила силуэт. Какая-то тень приближалась ко мне. Я закричала. Я хотела бежать, но остановилась, как прикованная.
— Жалею, что испугала вас.
Передо мной на гравии дорожки в лунном свете стояла вдовствующая королева в своих траурных одеждах.
— Вы меня… вы меня ждали здесь, мадам? — спросила я, не в силах говорить связно, так билось мое сердце.
— Нет. Я не могла думать, что вы предпочтете прогулку танцам. Я постоянно гуляю белыми ночами в парке. Я плохо сплю, мадам, а этот парк навевает мне столько воспоминаний.
Я не знала, что ей ответить. Ее сына и внука изгнали из страны и призвали моего мужа и сына. Что могла я сказать ей?
— Я покидаю эти места и завтра утром уезжаю во Францию, мадам, — сказала я ей, чтобы сказать хоть что-нибудь.
— Я не предполагала, что смогу когда-нибудь поговорить с вами наедине, — медленно сказала она. — Я рада этой возможности. Я часто думаю о вашем отъезде и думаю, что, вероятно, только я одна знаю мотивы вашего отъезда.
— Не нужно об этом говорить, — сказала я, идя рядом с нею.
Она взяла меня за руку. Ее прикосновение меня испугало, и я была готова выдернуть руку из ее тонких пальцев. Она почувствовала это.
— Вы боитесь меня, дитя мое? — ее безжизненный голос приобрел оттенок грусти. Мы остановились.
— Нет, конечно. То есть, я хочу сказать… да, я боюсь вас.
— Вы боитесь одинокой и больной женщины?
Я кивнула
— Да, потому, что вы меня ненавидите. Так же, как и остальные дамы вашей семьи. Как Ее величество, как принцесса София-Альбертина. Я для вас повод для огорчения, я втерлась в вашу семью… — Я кусала губы. — Нам не о чем говорить, это не изменит ничего. Я прекрасно вас понимаю, мадам, потому что мы стоим на разных полюсах…
Я почувствовала, что по моим щекам бегут слезы. Этот последний вечер был действительно полон самого горького в моей жизни. Я не могла сдержать рыданий. Одно рыдание, и я взяла себя в руки.
— Вы остаетесь в Швеции, мадам, и ваше присутствие постоянно напоминает о вашем сыне и внуке, которые в изгнании. Пока вы здесь, никто не сможет забыть последних Ваза. Вам, быть может, хотелось бы быть в Швейцарии вместе с сыном, там вам было бы лучше, и вы не вышивали бы розы в бесконечной скуке дворца. Но вы остаетесь здесь, мадам, потому что вы — мать короля-изгнанника и потому, что, оставаясь здесь, вы блюдете его интересы. Разве я не права?
