— Какую информацию? — встрепенулась Лариса.
— Самую простейшую. Для ее сбора вам не надо будет прилагать никаких усилий или действий. Вам понадобятся лишь уши, которые хорошо слышат, и глаза, которые хорошо видят. Слушайте и смотрите. Смотрите и слушайте. А всем, что увидите и услышите,— поделитесь с нами. Нет ничего проще. Зато вы принесете государству неоценимую пользу.
— Но, вероятно, вас будет интересовать далеко не все из того, что я увижу и услышу?
— Вы очень догадливы. Все, не имеющие ценность и выходящее за пределы нашего любопытства, должно быть отсеяно. Эту работу вы уж предоставьте нам, специалистам. Вы будете информировать нас о том, как живут и ведут себя во фронтовой обстановке некоторые интересующие нас военачальники, о чем они говорят друг с другом.
— Иными словами, я должна буду шпионить за ними?
— Зачем такие неприятные термины? Своих людей мы называем разведчиками. И это в корне меняет дело. Разведчик — это уже почетная миссия. И если вы будете хорошо работать, мы это оценим. Даже рассмотрим вопрос о снятии с вас прежних обвинений. Вы сможете рассчитывать даже на орден!
— Вряд ли из меня получится такая, какая вам нужна… как бы это помягче сказать… доносительница, что ли. Это не в моей натуре, мне даже подумать об этом мерзко.
Берия взбесили ее слова, но он сдерживал закипавшую в нем ярость, решив доиграть свою роль до конца в той же тональности, в какой начал.
— То, что делается в интересах государства,— наставительно произнес он,— не может иметь негативной окраски. Вам достаточно внушить себе эту мысль, и я уверен, что все будет так, как надо.
— И за кем же я должна буду шпионить? — Лариса, казалось, задалась целью окончательно вывести Берия из себя.
Берия ответил не сразу. Он до предела растянул влажные губы в улыбке и смотрел на Ларису обвораживающе и загадочно.
— Сами вы даже не догадываетесь. Но я вам предложу в качестве объекта ваших интересов птицу очень высокого полета. Это большой военачальник. И чем меньше мы о нем будем знать, тем он опаснее для государства. История знает случаи, когда даже великие полководцы изумляли мир тем, что нежданно-негаданно могли переметнуться на сторону противника. Причем из-за какого-нибудь пустячка, вроде того, что их, видите ли, слегка обидел глава государства. Потому мы и обязаны постоянно держать их под своим прицелом. Теперь вам понятно, сколь благородной и ценной будет ваша миссия?
— И все-таки за кем я должна буду следить? — нетерпеливо спросила Лариса.
— Вам знакома такая фамилия — Жуков?
Лариса обомлела. О Жукове она знала не очень-то много. Знала, что он одержал победу над японскими самураями на Халхин-Голе, знала, что он командует сейчас Западным фронтом, что приказом Сталина ему поручена оборона Москвы на дальних подступах, но и этого было достаточно, чтобы понять, что Жуков — военачальник действительно большого масштаба. Неужели Берия охотится даже за такими людьми, как Жуков, который конечно же пользуется доверием самого Сталина?
— Вы говорите о генерале Жукове? — уточнила Лариса.
— Умница,— просиял Берия.— Редко бывает, чтобы красавица оказалась еще и умницей. Сообразительность, острота и гибкость ума — фундамент любого разведчика. Вас детально проинструктируют мои люди, и вам останется лишь одно — точно следовать этим инструкциям. Мы будем держать с вами связь. И я все же льщу себя надеждой, что еще смогу лицезреть вас и восхищаться вами на своей даче. Ожидание этого счастливого момента — уже само по себе счастье.
Берия вышел из-за стола и протянул Ларисе свою пухлую ладонь. Она была влажной.
— Желаю успеха. И постарайтесь держаться подальше от передовой. Вы нужны нам живая.
Он вернулся к столу и вызвал помощника. Тот провел ее в кабинет, который был значительно меньших размеров, чем у Берия, но все же выглядел довольно внушительно. Здесь с ней повел продолжительный разговор тучный упитанный грузин в штатском костюме. Булькатые глаза его были подернуты масленой пленкой, а сам он источал сплошную учтивость.
— Вы не сразу попадете к Жукову,— без долгих предисловий и расспросов сказал он, с трудом справляясь с одышкой.— Не надо, чтобы там сразу догадались, что вы прямиком из Москвы. Сперва мы направим вас в дивизию генерала Белобородова. Это на Волоколамском направлении. Там вы какое-то время поработаете в медсанбате. Они, кстати, просили помочь им с медсестрами, в дивизии большие потери. А уж потом мы под благовидным предлогом переведем вас поближе к Жукову, скорее всего, в его штаб. Нам известно, что вы превосходная машинистка. Такое положение даст вам возможность много слышать и много видеть. Никаких записей вести не надо, все держите в голове. У вас будет связник, которому при встречах вы и будете передавать информацию. А чтобы ваши встречи со связником не бросались в глаза, вам придется сыграть роль его ППЖ.
— ППЖ? — не поняла Лариса.— Это еще что такое?
— ППЖ — означает «походно-полевая жена»,— осклабился ее инструктор,— Но это же чисто формально. Это вас ни к чему не будет обязывать.
Инструктаж этот длился долго и нудно, потом Ларису угостили бутербродами с языковой колбасой, чаем с молоком и отправили домой.
А в середине октября, в разгар немецкого наступления на Москву, Лариса оказалась в медсанбате, в Дедовске, где ее и увидел Сталин. Андрей, проводив Ларису (она уезжала на «газике», посланном в Москву по служебным делам из дивизии), стал каждый день надоедать своему шефу с просьбой отпустить его в народное ополчение. Его мучительно грызла совесть: Лариса на фронте, в пекле боев, а он, мужчина, отсиживается в тылу. Новый его шеф Поспелов, сменивший Мехлиса, не сдавался, напоминая собой крепость, которой не страшны никакие осады. Каждый раз он повторял одно и то же: на фронт Андрей поедет только в качестве военного корреспондента «Правды». В порыве человеколюбия и сострадания он даже пообещал, что командировки Андрея часто будут совпадать с маршрутами дивизии, в которой находится Лариса, и только это обещание на какое-то время побуждало Андрея умолкнуть. Сдерживала его и Женя, за которой нужен был постоянный присмотр, и хотя Тимофей Евлампиевич и Берта Борисовна наперебой брали на себя все заботы о девочке, Андрей понимал, что мать и отец — это одно, а дедушка и чужая тетя — это нечто совсем другое.
Уезжая, Лариса обещала писать как можно чаще, ей рассказывали, что полевая почта, несмотря на тяжелые бои, работает исправно. Но как трудно оказалось ей выполнить обещание! Раненых в медсанбате было великое множество, и их все подвозили и подвозили с передовой — на машинах, на лошадях, запряженных в розвальни, а то и приносили на носилках: поле боя было совсем рядом. И потому было не до писем.
Уже перед самым наступлением, когда в обстановке под Москвой наступил перелом и немцы под мощным напором наших частей стали откатываться назад, медсанбат посетил незнакомый Ларисе майор, довольно быстро разыскавший ее. Отозвав ее в сторонку и убедившись, что поблизости никого нет, он негромко сказал:
— На днях вас переведут в штаб Западного фронта, он сейчас в Перхушкове. Приказ уже получен. Так что не удивляйтесь и не сопротивляйтесь. Моя фамилия Бурлаков, буду держать с вами связь. В Перхушкове повстречаемся. Но считайте, что вы меня не видели и понятия обо мне не имеете. Я вам ничего не говорил. Все понятно? У вас хорошая зрительная память?
— Не жалуюсь.
— Вот и отлично. Постарайтесь меня запомнить. Ну и там, в штабе, будет проще. Как-никак вы будете моей ППЖ.
— Всю жизнь мечтала об этом,— с вызовом вздернула плечами Лариса.
— Кажется, не такой уж я уродливый,— улыбнулся Бурлаков.
Лариса более внимательно, уже с чисто женским любопытством оглядела его: он и впрямь не был уродом. Напротив, лицо его было аристократически породистым, темные глаза таили в себе что-то мечтательное и загадочное. Казалось, весь его благородный вид входил в резкое противоречие с той работой, которую он исполнял.
«Ему бы в поэты, а не в особисты,— подумала Лариса.— И что могло привести его в НКВД? Однако быстро же он тебя вычислил! Кажется, уже не вырваться из лап этого вездесущего Берия! Даже в такое время, когда немцы едва не взяли Москву, он занимается черт знает чем!»
А дальше все произошло именно так, как и сказал ей Бурлаков, и она еще раз имела возможность убедиться, насколько филигранно отработана система охоты за людьми и насколько прочны сети, которые неутомимо плетет ведомство Берия.
В Перхушково ее привезли морозным вечером. В высоком черном небе обжигающими угольками перемигивались звезды. Холодная луна бесстрастно смотрела на сошедшую с ума землю, видимо довольная тем, что земля так далеко от нее, и все, что происходит на ней — кровавые битвы, огненные взрывы, скрежет и лязг танковых гусениц, злой лай минометов, надсадный рев авиационных моторов, гибель и адские страдания людей,— все это ее, луны, совершенно не касается.
