– Сергей Матвеевич, Агеев нужен не столько мне, сколько нам обоим, а ежели уж совсем точно, прежде всего вам. Далее: машина может быть его жены, брата, свата, а ездит он по доверенности.
– А почему они не ищут его через адресное бюро? У нас же и мышь без прописки нигде проживать не может.
– Искали. Нет такого. Вернее Агеевы есть, но не те, кто нам необходим… Я виделся с вашей женой. Она просила передать, чтоб вы не волновались, у нее все в порядке. Ее брат договорился с какими-то хорошими мастерами отремонтировать вашу машину. Что ей передать?
– Придумайте сами. Что я могу отсюда передать?..
Я старался разговаривать с Назаркевичем сдержанно, не реагировать на его колкости, вспышки. Мерзкий характер! Я догадывался, как сложно с ним сослуживцам, друзьям, если таковые имеются, наконец, в быту – домашним, близким. Моя же временная роль в его судьбе предписывала терпение…
Глянув на часы, я понял, что в прокуратуру уже не успевал, хотя очень хотелось узнать, что выяснил Скорик о бериллиевой бронзе с авиаремонтного завода; но было уже около четырех, а в пять обещал прийти мастер из телеателье, которого я ждал всю минувшую неделю…
Дома никого не было: жена повела внука на корт на очередную тренировку. Наскоро пообедав, я уселся за письменный стол, раскрыл блокнот с записями по делу Назаркевича. Хотелось подвести предварительный итог и подумать, как быть дальше. Ничего не переоценивая, я все же пришел к убеждению, что пробил в доказательствах Скорика ощутимые дыры: эпизод с каскеткой, в которой водителя "Жигулей" видел в Богдановске Омелян, обрел уже два толкования, как и отпечатки пальцев Кубраковой, обнаруженные на докладной Назаркевича, изъятой из "бардачка" его машины; что же касается результатов криминалистической экспертизы одежды Назаркевича и Кубраковой, то теперь эта улика выпадала. Скорик не посмеет отправлять дело в суд: с такими прорехами его завернут на доследование еще в распорядительном заседании. Как я догадывался, всю надежду Скорик отныне возлагал на выплывшего поляка Тадеуша Бронича, на Ставицкого с авиаремонтного. Поликаувиль и Назаркевича Скорик встроил в центр этой связки. И я пожалел, что не выспросил у Назаркевича, знает ли он что-нибудь о бериллиевой бронзе, о Ставицком. Мой разговор с ним два часа назад вроде ничего не дал. Но все же… привел меня к несложному умозаключению, что колпачок от газового баллончика подкинуть в машину Назаркевича мог только свой, знавший точно, где это можно сделать и – не менее важно, – когда это нужно сделать…
От размышлений меня оторвал звонок в дверь, я пошел открывать. Это явился мастер из телеателье.
– Что у вас? – спросил он, поставив свой чемоданчик.
– Это уж вы определите – что. Рвется изображение, дергается.
– Идемте, посмотрим…
Смотрел он недолго, вертел какие-то ручки позади телевизора, потом изрек:
– Строчник полетел, надо менять.
– Меняйте.
– У меня с собой нет. Завтра принесу, а этот сниму, раз уж я тут, он стал что-то откручивать, выпаивать.
– Скажите, – обратился я, – где можно купить декодер?
– Где вы его купите? В магазинах их не продают. Зачем он вам?
– Есть желание видеомагнитофоном обзавестись.
– Тут адрес один: наш радиотехнический имени Щорса. Там два цеха на оборонку ишачат, декодеры и кое-что еще для каких-то систем. Если найдете блат – будете с декодером, правда с некондиционным. Их военка обрабатывает и на ширпотреб гонит. А если хотите кондиционный, ищите дырку к оборонщикам.
– А кроме радиотехнического, где еще? – спросил я.
– Больше нигде, – он закончил работу, сложил инструменты. – Значит завтра ждите меня около четырех…
Какое-то время после его ухода я стоял в оцепенении: внезапно возникшая мысль, путаясь, сбиваясь, продиралась к своему логическому исходу. Наконец, додумав все до конца, я взял телефонный справочник, нашел нужный телефон. Сейчас я должен буду нарушить закон: говоря служебным языком, заняться следственными действиями, что мне, адвокату, запрещено. Но соблазн был очень велик, свидетелей не было. И я позвонил.
– НПО имени Щорса. Приемная, – ответил женский голос.
– Будьте добры, как связаться с вашим военпредом, – деловым тоном спросил я.
– Вам кто из них нужен?
– Агеев Витольд Ильич, – я почувствовал, как от волнения напряглась рука, сжимавшая трубку, я ждал, когда женщина на другом конце ответит: "У нас такого нет". Но она поинтересовалась:
– А кто его спрашивает?
– С кафедры автоматики политехнического института, – произнес я первую попавшуюся ложь, но, как потом понял, удачно подсказанную самой ситуацией.
– Позвоните по коммутатору и попросите добавочный 5-73…
Не помню, поблагодарил ли эту женщину или нет. Но увидел трубку, уже лежавшую на аппарате, и почувствовал, как ослабли мышцы лица – и рот растянула улыбка: вот вы где, майор Агеев – самый нужный мне сейчас человек; пообещавший на пустынном шоссе Назаркевичу декодер!.. И тут словно кто-то одернул меня: "А если он скажет, что ничего подобного не было и никакого Назаркевича он не знает? Разве это по какой-либо причине исключено?.."
36
От Ставицкого Агрба уже знал: ЧП – взрыв баллона с кислородом произошло 30-го июня около одиннадцати утра; значит человек, интересовавшийся бериллиевой бронзой, появился у бюро пропусков между десятью и одиннадцатью. Корешки пропусков за этот день лежали перед Джумой, сидевшим обок стола в кабинете Ставицкого. Завод принадлежал военному округу, порядок с пропусками был идеальный: фамилия, имя, отчество, серия и номер паспорта или офицерского удостоверения личности, место работы (для гражданских) и номера частей военнослужащих. До двенадцати часов (Агрба брал с запасом) было выписано пятнадцать пропусков: 6 офицерам воинских частей, 2 – мужчинам из "Укртрансагентства", 2 – мужчинам из "Аэрофлота", 1 – работнику горисполкома (мужчина), 1 – сотруднику института (не указано какого), 1 женщине из Красного Креста, 2 – тоже женщины, сотрудницы КРУ. Агрба составил список и протянул его Ставицкому:
– Давайте, – Ставицкий надел очки. – Офицеры, – он посмотрел номера воинских частей, – это из гарнизона в Бутятичах и в Глухове. Из аэрофлотских один замначальника отряда, я его знаю. Второй, видимо, с ним. Мужика из горисполкома тоже знаю. Он иногда к нам заглядывает. В тот раз, кажется, просил уголки алюминиевые для какого-то стенда. Дальше. Сотрудник института. С этим подождем. Три женщины. Их можно вывести за скобки вообще. Что у нас еще? Двое из "Укртрансагентства". Надо проверить, – он снял трубку, куда-то позвонил: – Левушка, посмотри, пожалуйста, мы в июне имели какие-нибудь дела с "Укртрансагентством"?.. Жду… Так… Так… Понятно, – Ставицкий опустил трубку и уже Агрбе: – У них два трейлера "Мерседес", мы им меняли поршневую группу и растачивали цилиндры, в городе больше никто не брался… Теперь смотрите: в корешках указано, кто заказывал пропуска. Я заказывал два, – вот первый: "Лемешко Василий Васильевич: горисполком. Заводоуправление, Ставицкий". Лемешко был у меня. Минут за пятнадцать до ЧП. А вот второй: "Усов Владимир Александрович, институт. Заводоуправление, Ставицкий". Этот Усов из института ко мне уже не попал, я убежал в цех. Он-то, выходит, и приходил от Кубраковой за бериллием, – Ставицкий умолк, ожидая, что скажет Агрба.
– Спасибо, произнес Агрба, – все оказалось проще, чем я думал, – он взял список, сунул в карман и шумно отодвинув стул, поднялся.
К концу дня через свою справочную Джума, имея серию и номер паспорта Усова Владимира Александровича, уже знал, что Усову сорок два года, живет в доме двенадцать, в четвертой квартире по улице Нечуя-Левицкого. Созвонившись с участковым, Агрба получил краткую информацию об Усове: алкаш, работает на заготовительной базе "Плодоовощторга" возле локомотивного депо; разнорабочий; незлобивый, одинокий; живет в однокомнатной квартире; жена с ребенком ушла…
Было около девяти утра, когда на конечной остановке трамвая почти за городом Джума вышел из вагона. Новые современные складские ангары, старые кирпичные бараки, превращенные в базы-накопители, пакгаузы с подъездными путями, – все это раскинулось на огромной территории. Джума давно здесь не был, и добрых минут сорок отыскивал нужную овощную базу. Попав наконец на ее двор, у нескольких человек Джума спросил, где найти Усова, но одни не имели понятия, кто это, другие посылали Агрбу к овощехранилищам. И только водитель автопогрузчика сказал: "Володьку Усова? Я его только что видел у пятого склада", – и объяснил, как туда пройти. Наконец в одном из огромных сырых помещений с устоявшейся гнилостной вонью Агрба отыскал Усова. Тот с несколькими рабочими грузил в машину ящики с помидорами.
– Владимир Александрович, я к вам, – сказал Джума.
