дрожь и сорвавшуюся с языка ругань. Всё-таки не каждый день почти перед самым носом возникает чернокожий великан в одежде из шкур гигантских рептилий. Один из слуг Странников выронил сигарету, бросился было подобрать, но та укатилась прямо к сапогам Котара. Котар наклонился за ней, но когда снова выпрямился, слуги уже и след простыл.
Котар обратился к седому мужчине, даже старику, который уже отдохнул и вышел из курилки, в то время как остальные его товарищи застыли на месте не в силах пошевелиться.
— Уважаемый, можно с вами поговорить?
Старик опустился на одно колено, склонил голову и ответил:
— Конечно, господин.
— Вы можете подняться и не прятать взгляд.
Старик встал, но всё-таки явно был не в своей тарелке. Он нервно почёсывал руку, переступал с ноги на ногу.
Дело в алых глазах выходца с Ноктюрна или вообще в ужасе перед Ангелами Смерти, Котар не знал.
— Меня зовут Котар. А вас?
— Ф-фред, — старик быстро поправился: — Фредерик, господин.
— Ты можешь рассказать о себе, Фредерик? Кем работаешь? Давно ли на "Пентакле"?
Фредерик проглотил ком в горле и сказал:
— Я, я… я — разнорабочий. Могу варить. Могу… погрузчиком управлять. А с хозяевами я… не знаю… всю жизнь. Простите, башка совсем не соображает, не скажу, сколько лет точно.
Котар почувствовал, что кто-то положил ему руку на плечо.
— Разговоры со смертными не очень хорошо тебе даются, друг мой.
Котар обернулся и сделал шаг назад. Пока Котар отводил взгляд людям, магистр Сава отвёл взгляд ему самому, иначе подобраться так незаметно он бы не смог.
Всё также в силовых доспехах. Всё также с железной маской на лице.
Сава обратился к Фредерику:
— Можешь идти, я сам отвечу на все вопросы.
Фредерик согнулся в поясе, поблагодарил магистра, сбившись на неразборчивую скороговорку, и чуть ли не убежал, только бы побыстрее покинуть это место.
— Они вас до смерти боятся, — сказал Котар.
— Ты хотел сказать "нас", — отозвался Сава.
— Нет, я сказал именно то, что хотел, — произнёс Котар. — Слуги Саламандр выказывают нам уважение. Они не боятся нас.
Сава махнул рукой и сказал:
— Ну, как видишь, я не разделяю взглядов Саламандр. Наши люди не должны забывать, кто мы такие.
— И кто вы?
— Мы не их оружие. Мы не их защитники. Мы не равны. — Мягкий голос Савы зазвенел, словно мечи столкнулись. — Мы — повелители. Мы выше. Смертным на "Пентакле" лучше не забывать об этом.
Котар покачал головой и ответил:
— Не могу согласиться, магистр. Это против всего того, за что я сражаюсь с тех пор, как вступил в капитул.
— Я уважаю твои взгляды, Котар, и жду того же от тебя.
Глаза Савы мутного болотного оттенка, но жгли ничуть не хуже пылающих углей Котара. Было в них что-то, заставляющее холодеть даже огнекровного воина Саламандр.
Ангелы Смерти постояли некоторое время молча. Окружающий мир на пару десятков метров вокруг вымер. Если кто-то и хотел устроить себе перекур, то пришлось искать для этого другое место.
Наконец Котар выставил руки вперёд и сказал:
— Ладно. Признаю, получилось не очень вежливо. Мне было любопытно, но, наверное, я зашёл слишком далеко.
— В молодости я был таким же, — сказал Сава. — Я искал, я рисковал. Смотри, к чему я пришёл.
Он повернулся боком, чтобы отсутствие правой руки стало заметнее.
— Я гнию заживо, — продолжал Сава. — Яд друкари разрушает моё тело, и приходится тратить уйму сил, чтобы просто существовать.
— Если вы позволите, магистр, то мои братья постараются найти в архивах упоминание о таком случае. У Саламандр давняя история противостояния с друкари. Скорее всего, противоядие есть.
— Если бы… — Сава вздохнул. — Но за попытку буду благодарен. — Он сделал паузу, а потом продолжил: — Впредь, если у тебя возникнут какие-нибудь вопросы обо мне, моих Странниках, "Пентакле", людях из команды, то спрашивай у меня.
— Хорошо. — Котар кивнул. — Тогда давайте начнём с темы…
Позже, когда в доках одна смена пришла на место другой, Сава закончил отвечать на вопросы Котара и растворился без следа.
Псионическая проекция.
Как оказалось, Сава даже не покидал капитанский мостик "Пентакля". Сказать, что Котар был поражён, значит, ничего не сказать, но дело даже не в колдовстве, а в большей степени в истории Пустынных Странников.
Всё это следовало проверить как можно быстрее, и Котару хотелось взвыть от того, что ответа магистра Ту’Шана придётся ждать многие месяцы. А пока сообщения перемещаются по галактике в виде фантасмагорических видений, он собирался опросить Авраама и его братьев на наличие несовпадений в показаниях.
История Георга Хокберга всегда была смешана с ложью в равных пропорциях, но в случае с Пустынными Странниками коктейль получился куда более мутным и опьяняющим.
5
В начале был взрыв.
И ещё один. И ещё.
Орудийные платформы, рассыпанные тут и там в астероидном поясе вокруг Белами-Ки, превращались в обломки. Странники не могли взять их с собой, а поэтому магистр Сава велел уничтожить эти объекты. Без команды, без постоянного исправления курса орудийные платформы рано или поздно разбились бы сами, но Сава приказал подорвать боезапас. Порой осколки разлетались так далеко, что срабатывали мины. Исход Белами-Ки сопровождался красочной иллюминацией.
Некогда Белами-Ки — вытянутый стержень и нанизанные на него кольца, вращающиеся по и против часовой стрелки, а между ними неподвижные платформы с кинетическими орудиями и ракетными шахтами.
Теперь орудия сдвинулись и скрылись в специальных пазах в стержне, а кольца объединились в одну огромную цилиндрическую фигуру, втулку, проще говоря.
Старожилы не помнили, когда такое происходило в последний раз, и, скорее всего, Белами-Ки трансформировалась меньше десятка раз за всю историю своего существования.
Белым светом зажглись сопла плазменных двигателей с одной стороны цилиндра, и космическая станция впервые за многие сотни лет переместилась в пространстве. Ни разу не крейсерская, даже не скорость линкоров, Белами-Ки летела очень медленно, а поэтому её буксировали корабли компании и "Пентакль" Пустынных Странников.
Когда станцию перетащили к ближайшей точке Мандевилля, настало время чудес. На Белами-Ки уже давно не было навигатора, и задачу перемещения в варпе взял на себя Сава.
— Твой магистр… — выдавил Котар. — Есть ли границы у его способностей?
На что Авраам вполне честно ответил:
— Не знаю. — Он повернулся
