— Мать, происходят чудеса! Джин по очереди лежит на всех больных местах Ростика. Ты знаешь, его зовут Ростик, и ему всего девятнадцать лет. Он уже стал говорить. — Вера гладит её по плечу. — Джин лечит. Это совсем особая собака. Что же, он в себя вбирает болезни? Тогда он сам должен заболеть! — И вдруг шепчет: — Ты, мать, не расстраивайся, вот увидишь, всё будет хорошо. Смотри, как нас много! — она кивнула в зал. — К сожалению, я не могу остаться, бегу к Ростику!
— Несколько человек отошли очень далеко, работают под Учреждением и никак не успевают, — говорит ей Наум и тоже, как и Вера, гладит её по плечу.
Теперь она жалость вызывает! Все знают: Джулиан — её сын, и он оказался предателем.
— Господи, помоги мне! — шепчет она. И сжимает руку брата. — Что будет теперь, Гиша?! Что делать теперь, Гиша?!
Глава девятая
Очнулся от сильного жжения в груди. Над ним — солнце. Он так любил его всегда, а теперь оно показалось чёрным. Небо уходило, бесконечное, вверх и во все стороны света и тоже казалось чёрным. Журчала вода. Налитые яблоки гнули ветки вниз — вот-вот сорвутся созревшие и убьют его!
— Здравствуй! — услышал он Гелин голос. Геля — на траве рядом с ним. — Что же ты так раскис? — спрашивает участливо. — Неужели тебе так дороги твои приятели? И брат не самый же близкий человек на свете! Если бы мать или жена — другое дело. Но на них-то никто не посягает. Не ты первый, не ты последний. Тебя и пальцем не тронули, а ведь могли бы?! Адриан обещал мне обойтись с тобой по-хорошему и сдержал слово. А ты оказался совсем хлипким.
Несмотря на чудовищность того, о чём говорит Геля, её слова его не задевают, голос журчит, как вода, не мешает смотреть в небо. Он пытается вспомнить, что с ним произошло. Его и правда пальцем не тронули. Ему сказали. Что же ему сказали?!
Чушь! Не может разумный человек сказать такую чушь!
Пригрезилось. Приснился страшный сон.
Когда ему оторвало пальцы на ноге, Любим нёс его, истекающего кровью, в больницу, крепко прижимая к себе, и говорил: «Потерпи, братишка! Всё будет хорошо, всё будет хорошо! Мы с тобой поплывём по реке. Мы с тобой пустим кораблики. Мы с тобой всегда будем вместе. Всё будет хорошо!» Набор по сути бессмысленных фраз, ласковый, насмерть перепуганный голос брата, детские ещё его руки, с усилием удерживавшие его у своей груди, были любовью. Эта любовь всегда с ним. Из-за него Любим не женился.
Жизнь брата — в опасности. Или его жизнь в опасности. Властитель произнёс слово «брат», значит, брату грозит неминуемая смерть, независимо от того, сам он убьёт Любима или не сам. Брата найдут везде, даже если он убежит домой. Будимиров — из их села, и стоит ему приказать… А если старики, как и дядька, не захотят их с Любом выдать, прозвучит короткое «расстрелять!». Интересно, а если бы они с братом спрятались у матери Будимирова, свою мать он пощадил бы или тоже — «расстрелять»? Бежать некуда. Пропитанные, как и он, страхом, чужие люди безропотно выдадут их с Любом.
Дядьки больше нет. Был рядом со дня рождения. Никому ничего плохого за жизнь не сделал. Ну, любил речи толкать! Так ведь он должен был их с братом и своих детей вырастить и помочь односельчанам. Никого из них не дал увезти из села, посадить, убить! Дядьку убили.
А ему обещают жизнь.
Как много это слово включает в себя понятий! Жить — это просто смотреть в голубое небо, греться в лучах солнца, целовать женщину, плыть в море. Не та жизнь нужна, которую любит Апостол, а самая обыкновенная, он хочет просто жить! Не жить — это сырость могилы, вечное молчание, черви…
Любим не будет жить?! Брат, заменивший отца? Джулиан поднялся. Тело его точно камнями избито. Есть только один выход. Гюст предлагал. Убить одного — того, кто требует убить Любима. Убить одного и разом спасти всех. И тогда пусть является новый Властитель, нестрашно, Апостол устроит: они все рассыплются, как ртуть, по стране, разве найдёшь их?! Гюст прав. Совсем ещё мальчик, а голова светлая. Чем плох его план? Прост и вполне доступен. Особенно теперь, когда он, Джулиан, всё здесь знает.
Знает, где находится дворец Властителя. Но дальше гостиной ему никуда хода не было. И кто сказал, что Властитель живёт именно в этом дворце?
План Гюста может легко провалиться ещё и потому, что техника здесь совершенна и непредсказуема, и он, Джулиан, понятия о ней не имеет, разобраться в ней никогда не сможет. Гюст и вовсе. Рассчитывать на Гюста не приходится. Остаётся одно: раз всё равно он должен кого-то убить, он убьёт Властителя сам, без чьей-либо помощи. Попросит о свидании и убьёт.
Но тут же понимает смехотворность своего плана — дом полон невидимых слуг, послушных вздоху Властителя, фиксирующих каждое его движение, руку-то не успеть поднять, не то что выстрелить. И где он возьмёт оружие?
А если взорвать дворец? Конечно, это выход. Найти Гюста, взять у него горючую смесь, попросить Властителя о свидании, незаметно пронести смесь во дворец. Лишь бы самому успеть выскочить! Значит, главное сейчас: найти Гюста.
Надежда родила силы. Он ещё поборется!
Геля подошла, встала на цыпочки, принялась гладить его щёку. Это простое движение успокоило. Но тут же стало ясно: ещё мгновение, и он никуда не пойдёт. Отвёл Гелины руки.
— Ляг, Джулиан! — Лицо её неожиданно детское, просящее. — Полежи. Надо набраться сил, прежде чем приступать к такому важному делу, а я вижу, ты готовишься к большому делу. — Геля обвила его тонкими руками. От её рук и тела разлился по нему привычный покой. Всё как-нибудь да обойдётся, не может не обойтись. Она усадила его. — Я люблю тебя одного во всём мире, — сказала неожиданно и заплакала. — Ты думаешь, я всё забыла? Как меня силой доставили сюда? Как принудили стать тем, кем я стала? Как отняли у меня моего сына?! Можешь не верить, но я в первый раз люблю. Без страха. — Она долго молчала. — Адриан обещал отдать тебя мне. Обещал не делать ничего плохого твоим друзьям. Он вовсе не такой кровожадный, как кажется. Возьми хотя бы слуг. Да, они работают на него. Но, во-первых, работают совсем немного часов в день, во-вторых, живут ничуть не хуже, чем мы: у них есть свои дома, свои поля. Иначе как заслужишь их преданность?! Зато на них можно полностью положиться. Их не подкупишь, не подговоришь, у них есть всё, что нужно, и они будут биться за Адриана насмерть, этим будут биться за себя. Он всем как отец. Даже нас, когда мы стареем, не убивает, не превращает в роботов, что вполне мог бы сделать, а переводит в слуги и одаривает всем необходимым. Нет, он вовсе не жесток. Просто у него такая глупая манера — пугать людей. Ничего не бойся, ты под защитой моей любви. Что-нибудь придумаем.
