Глава четырнадцатая
Руфа стояла на переходе у отеля «Каледониан», пытаясь защититься от ветра. Жизнь в этом городе была бесконечной борьбой с ветром врукопашную. Ветер дочиста отчищал серые камни, подгонял толпы людей, отправившихся за покупками на Принсес-стрит, завывал в каньонах Нового города. Жесткие снежинки хлестали Руфу по лицу. Стоял просто невероятный холод, от которого даже в перчатках ныли руки.
Когда она уже готова была расплакаться, ее вновь вдруг охватило странное и неприятное чувство какой-то отрешенности. Грохот машин, толпы усталых людей, ярко освещенные рождественские витрины — все казалось каким-то нереальным и плоским, как картинка. Руфа попыталась вновь обрести связь с реальностью, чтобы вспомнить дорогу домой. Ей следовало остаться дома и сидеть там, закутавшись в пальто и взятое напрокат пуховое одеяло.
Но ей нужно было найти подарок для Линнет. Это была очень большая программа. Она в течение многих часов бродила с остекленевшим взглядом по магазинам детских игрушек, прежде чем купила кукольный чайный сервиз. Потом еще нужно было найти оберточную бумагу, открытку с надписью «Шесть лет» и большой упаковочный пакет «Джифи бэг». Раньше ей потребовалось бы на это не больше часа. Сейчас ей пришлось затратить на все это огромное количество энергии. В очереди на почте она потеряла сознание.
Она оказалась в очень неловком положении. Там было полно старушек, пришедших получать пенсию, и ей с трудом удалось вырваться от них. Они хотели вызвать «скорую помощь», но сразу успокоились, как только Руфа соврала, что она беременна. Беременность, казалось, могла объяснить любые проявления болезни. Руфа подумала, что если бы у нее вдруг оторвалась голова и покатилась в канаву, но она сказала бы, что беременна, все бы облегченно вздохнули и произнесли: «Ох, ну тогда не о чем беспокоиться».
Возможно, она потеряла сознание, потому что совсем ничего не ела. Дело было не в том, что ей не нравился вкус пищи, ей просто казалось, что все это не имеет никакого отношения к ее телу. Ей было совершенно все равно, что она видит перед собой, — горы брокколи, мяса, хлеба или белые фарфоровые тарелки и стальные вилки. Она уставала уже только оттого, что ей требовалось что-то поднести ко рту. Сегодня утром практически целый час, пока шла программа «Сегодня», она жевала небольшой ломтик тоста. Она смотрела в свою тарелку и видела, что тост совершенно не уменьшается в размерах.
Ей, однако, было гораздо лучше, если она не думала о грустных вещах. Например, о рождественских украшениях. От этого ей еще сильнее хотелось домой. Дом, по которому она тосковала, больше не существовал. Она хотела оказаться в старом Мелизмейте, где царили нищета и беспорядок, где на кухне сидели бы Настоящий Мужчина с Линнет на коленях и Роза на своем высоком табурете, а в детской наверху были бы ее сестры. Она разрушила детскую, покрасив ее в белый цвет и свалив весь хлам на чердаке конюшни. Разрушение было оплачено деньгами Эдварда. Она желала спасти дом Настоящего Мужчины, она надругалась над ним.
От мыслей об Эдварде ей стало теплее. В последнее время она замечала, что, когда она думает о нем, ее окутывает какое-то тепло, все звуки вокруг затихают, а земля под ногами превращается в трясину. Руфа увидела где-то вдали появившегося на светофоре зеленого человечка. Толпа хлынула по переходу. Прежде чем Руфа вспомнила, что тоже собиралась перейти дорогу, на светофоре загорелся красный человечек. Почему все происходит так быстро?
Она почувствовала руку на своем плече.
— Руфа? Я так и думал, что это ты.
Она повернула голову и увидела — не кого-нибудь, а именно Адриана Мекленберга.
* * *
Адриан действовал как человек, привыкший все делать безупречно. Он словно следовал инструкциям, содержавшимся в еще не написанной книге по этикету «Как себя вести, когда знакомая вам женщина падает в обморок на Принсес-стрит».
Он привел Руфу в отель «Каледониан» и устроил ее в огромном номере, похожем на футбольное поле, покрытое ковром. Послал за частным доктором. Это заняло у него не более пятнадцати минут, и затем уехал на совещание на Джордж-стрит. Та часть Руфы, которая еще была способна мыслить, чувствовала себя страшно униженной. Для Адриана обморок был примерно таким же неприятным и оскорбительным, как если бы человек вдруг испортил воздух, — в обоих случаях ненужное внимание, суета и неспособность контролировать себя.
Врачом оказалась молодая женщина не старше самой Руфы. Каждый вопрос она начинала с союза «И».
— И давно у вас произошел выкидыш?
— Почти пять недель назад. — Они пили крепкий листовой чай, и Руфа наклонилась вперед, чтобы подлить чая доктору в чашку.
— Спасибо. И много было крови?
— Тонны. Кровотечение продолжалось целую вечность. Но сейчас уже прекратилось.
— И были какие-то другие выделения?
Ну и вопрос. Слава Богу, что Адриан этого не слышит.
— Нет.
— И как долго длилась боль?
Руфа задумалась. Ей трудно было отделить одну боль от другой, трудно было сказать, где заканчивается одна и начинается другая.
— Она то появляется, то проходит. Но это терпимо.
Врач кивнула. Руфе показалось, что она держится немного официально и неуверенно, возможно, она не так давно работает врачом.
— Ваш терапевт вам что-нибудь назначил от болей?
— У меня, в сущности, нет терапевта, — сконфуженно проговорила Руфа. — Я здесь не так давно и не обращалась к врачу.
— Но вы же должны были обратиться к врачу, когда у вас произошел выкидыш?
— Я не видела в этом никакого смысла, — сказала Руфа. — Мне никто не смог бы уже помочь.
Врач посмотрела на нее осуждающе, а потом намеренно тактично проговорила:
— В таких случаях всегда нужно к кому-то обращаться за помощью.
— Я принимаю нурофен, — сказала Руфа.
— И вы нормально питаетесь?
— О да. — Это было правдой. Руфа действительно затрачивала очень много сил во время приема пищи. Она посмотрела в окно на стальное небо, пока врач что-то записывала в маленький блокнот.
— У вас анемия, — объявила она. — Я выпишу вам железо. И у вас, похоже, какая-то инфекция, так что я назначу вам небольшой курс антибиотиков, но, ради Бога, вы должны позаботиться о себе. Вам, вероятно, необходимы витамины D и С, но чтобы сказать точно, нужно полное обследование. — Она вырвала рецепт из блокнота.
Руфа улыбнулась, радуясь тому, что визит врача уже завершен. Она протянула руку за рецептом.
Врач сказала:
— Я должна отдать это портье. Так распорядился мистер Мекленберг.
