Он спросил:
— Ты дозвонилась ему?
— Да. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Я рада, что ты еще здесь.
Уголком глаза Берри заметил Саймона, который, надев фартук, также обслуживал клиентов. Саймон подозрительно покосился на Нэнси.
— Я сейчас что-нибудь закажу, — проговорил Берри. — Бутылку шампанского, пожалуйста. И два бокала.
— О, ты не один. — Она была явно разочарована.
— Да, я с тобой. — Берри надеялся, что его голос был лишен неуместного ликования. — И тебе нужно выпить.
— Я не могу, у нас слишком много клиентов.
— Когда ты заканчиваешь работу?
— Не раньше одиннадцати.
— А ты не можешь сделать перерыв?
Саймон, протиснувшись сквозь толпу, подошел к ней:
— Пошевеливайся, Нэнси, сейчас не время для ухаживаний.
— Извини. — С ресниц Нэнси скатились две слезы, а нижняя губа задрожала.
Берри почувствовал себя необычайно сильным. Он мог бы победить льва.
— Прошу прощения. — Он уверенно постучал Саймона по руке своей кредитной карточкой — он видел, что так делали другие мужчины. — Нэнси узнала плохие новости. Семейные проблемы. Я думаю, что мне лучше увести ее отсюда на минутку. Куда мы могли бы пройти?
Саймон был застигнут врасплох, он бросил испытующий взгляд на Нэнси.
— Хорошо. Извините. Я могу отпустить ее на полчаса. Я думаю, что вы можете пройти в офис.
— Спасибо, — сказал Берри.
Саймон открыл деревянную дверцу и пропустил Берри внутрь. Берри заботливо обнял Нэнси за плечи. Он ощущал мягкость ее кожи и тепло ее тела под тонким черным кардиганом. Его сердце бешено забилось. Вытирая глаза тыльной стороной ладоней, она подвела его к двери в голой кирпичной стене в подвале. Дверь вела в крошечный офис без окон.
Берри закрыл за собой дверь и сжал Нэнси в объятиях. Она уткнулась лицом ему в плечо.
— Моя дорогая, — прошептал он, с наслаждением вдыхая аромат ее волос. — Моя дорогая, все будет хорошо.
Нэнси проговорила приглушенным голосом, уткнувшись в его плечо.
— Я знаю, что это глупо, но для меня невыносима мысль о том, что Руфа потеряла ребенка и упала в обморок в присутствии Адриана. Боже, я так рада, что она жива!
Она оторвалась от него, громко шмыгая носом и пытаясь нащупать в кармане носовой платок.
Берри достал из кармана свой платок и вложил его в руку Нэнси.
— Но теперь с ней все будет хорошо. Вы нашли ее, вам больше не о чем беспокоиться.
— Я так и знала, что у нее не все в порядке! Я всегда чувствую это. Между нами существует особая связь. — Она вытерла слезы. — Не могу представить себе Адриана в роли доброго самаритянина.
Он тихо засмеялся.
— Самаритянина поневоле, очень недовольного тем, что ему приходится играть эту роль. Хотя, мне кажется, что он по-своему любит ее.
— Какая ирония судьбы, что именно он нашел ее, в то время как Эдвард сбился с ног, разыскивая ее по всему Эдинбургу. Он побывал там трижды, но не обнаружил никаких ее следов. Могу я высморкаться в твой платок?
— Считай, что он твой.
— Спасибо. — Нэнси высморкалась. — Он прямо сейчас отправится в Эдинбург. Не знаю, правильно ли я сделала, сообщив ему первому, но, я думаю, он имеет на это право. И потом, от него гораздо больше пользы, чем от всех нас. Он привезет ее домой. О, Берри, она будет дома на Рождество!
Впервые за все время она улыбнулась лучезарной улыбкой, которая уничтожила следы слезы. Она бросилась Берри на шею и крепко прижалась к нему. Берри показалось, что это так просто и совершенно естественно — целовать ее в нежные щеки и сочные губы.
Он оторвался от ее губ, держа руку на ее груди.
— Послушай, я должен сказать тебе, — прошептал он, — я не могу больше это скрывать. Ты богиня, ты ангел, я схожу по тебе с ума с того самого дня, когда ты заставила меня посмотреть на свои соски в Мелизмейте.
— О, дорогой, — у Нэнси на глазах блестели слезы, а по лицу блуждала блаженная улыбка. — Я схожу по тебе с ума с той минуты, когда ты сказал, что у тебя не так уж много денег, чтобы участвовать в этой дурацкой Брачной игре.
Они жадно прильнули к губам друг друга. Берри прижался своим бесстыдным членом к бедру Нэнси. Он тихо застонал и погладил ее роскошную грудь.
— Ты все еще расстроена, — прошептал он. — Я скажу твоему боссу, что ты не сможешь сегодня работать, а потом я отвезу тебя домой и буду любить тебя очень долго. Возможно, даже несколько дней.
— Недель… — Ее рука гладила его ширинку.
— Месяцев, а может быть, и лет. На самом деле мне, конечно, жаль, но боюсь, что я тебя никогда не отпущу.
Глава пятнадцатая
Кафе «Несси» невозможно было не узнать. Над его окном весело подпрыгивало забавное пурпурное чудовище. Увидев его, Эдвард замер на месте, чуть не задохнувшись от охватившего его волнения. А вдруг Руфы нет там? А вдруг она там? Он так долго искал свою неверную сбежавшую жену — это стало для него навязчивой идеей, — что она стала казаться ему чем-то нереальным, как призрак, которого невозможно поймать и удержать.
Не отрывая глаз от освещенного окна, Эдвард потер руки, пытаясь хоть немного согреть их. Небо было затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, из которых вот-вот мог пойти снег. Он примчался в Эдинбург сразу же после звонка взволнованной Нэнси, задержавшись лишь для того, чтобы сообщить радостную новость Розе. Дорога до Эдинбурга показалась ему бесконечно долгой. Наконец, на рассвете он подъехал к гостинице на Шарлотт-сквер. К своему огромному удивлению, он проспал до десяти часов — так спокойно и без всяких сновидений он не спал со дня свадьбы. Он не сможет думать ни о чем другом, пока не убедится, что Руфа в безопасности.
Предыдущие поездки в Эдинбург только укрепили его решимость. Он замучил расспросами персонал гостиницы, в которой Руфа расплачивалась с помощь кредитной карточки. Одна из девушек вспомнила, что Руфа, кажется, искала квартиру. Эдвард обошел все агентства, сдающие квартиры внаем, которые он нашел в телефонном справочнике, прочесал вдоль и поперек весь город, а она все это время работала здесь до изнеможения, чтобы не умереть от голода. Он, должно быть, сотни раз проходил мимо этого кафе.
Эдвард решил дождаться обеденного времени, чтобы застать Руфу за работой. В этом случае у нее будет меньше шансов убежать от него. Собравшись с духом и приготовившись к еще одному разочарованию, он пересек узкую улицу и подошел к кафе.
Его сердце замерло. В окне он увидел ее.
Руфа в полосатом фартуке, похожем на фартук мясника, что-то перемешивала в огромной кастрюле. С тех пор как он видел ее в аэропорту — Руфа провожала его в Гаагу — она изменилась до неузнаваемости. Она была страшно худой. Впалые щеки и темные круги под глазами. Она была бледной и измученной, но невероятно красивой. Он почувствовал огромное облегчение оттого, что наконец-то нашел ее. По его лицу заструились слезы, которые на обжигающем ветру моментально превратились в лед.
