— Долго рассказывать, — я пожала плечами, и все еще удивлялась, почему ни Калеб, ни Грем не выкинут его на улицу. — Почему он все еще здесь, вот какой вопрос действительно важен!
Калеб, сложив руки на груди, бесстрастно наблюдал за наглым поведением Прата, а вот глядя на Грема, вскоре можно было ожидать, что он заставит наконец Прата заткнуться. Когда же дяде надоест портить людям жизнь?
— У тебя нет других дел? — чинно спросил Калеб, откидываясь назад на стульчик, чтобы посмотреть в глаза Прату специально нависшему над столом.
— Как же, есть. Решил вот побыть возле нашей молоденькой Евы, вспомнить как это… — он тоже сел за стол рядом с Евой, и Грем дернулся было в его сторону, но его осадил Калеб. К сожалению, это не прошло незамеченным для Прата. Самодовольство его лишь росло. Вот бы проехаться по его надменной роже, мечтательно подумала я.
— Знаешь Ева, пока ты еще такой молоденький, симпатичный вампирчик, тебе так много нужно будет узнать. И, к сожалению, многое от тебя ускользнет, потому что вокруг будет эта армия добропорядочных горожан, косящих под настоящих людей. Но вот у меня есть особые воспоминания о своей молодости. Да уж бывали деньки… — отозвался Прат, навязчиво глядя прямо на Еву, от чего она смутилось, но как раньше при ее смертной жизни не покраснела, нечему было приливать к щекам, — частенько я приглашал к себе на вечер гостей, мы говорили, обсуждали новости, дела… а потом как ты понимаешь… крови не так уж и много, как я ожидал первое время, но привык. Ведь нельзя чтобы драгоценная жидкость проливалась впустую. Это как-то не гуманно. Не считаешь?
Ева метнулась с места и рванулась на улицу, урывчатыми бросками, словно еще не привыкла к возможностям своего нового тела, и я догадывалась, что далеко она не убежит, но так, как раньше, не смогла пойти за нею — теперь я не могла доверять ей и оставаться наедине, слишком велика была опасность. Мне намного проще и не так страшно было с Бет и Теренсом, их желания и страхи я хотя бы могла контролировать, но не ее. Все ее мыли и страсти начисто сметали барьеры которые отделяли мое сознание от ее. Этим и были страшны молодые вампиры, они еще больше чем волки терялись в лабиринтах своей памяти, новых звуков, ощущений и возможностей.
Грем последовал за ней, но почему-то не так быстро, как мне казалось, должен был.
Прат самодовольно и нахально балансировал на двух ножках стульчика.
— Да что с тобой такое вообще? — взорвалась я. Холодные глаза Прата, даже на миг не утратили превосходства. Не страха, ни сожаления, тщеславное наслаждение превосходством. Мой дядя кощунственный урод!!
— Он злиться, потому что опеку над новичком дали не ему, — Калеб поднялся и, не спеша, подошел к стульчику Прата, теперь возвышаясь над ним. — И теперь он так удовлетворяет свое разочарование. Может, ты понимаешь, почему не тебе дали опеку? Ты бездушная машина для убийств и ненависти. Но скажи честно, ты доволен тем, что сделал? Это действительно было так приятно, как ты думал? Отомстил ли ты тем самым действительно Грему, или же задел еще чьи-то чувства?
Прат закинул руки за голову, и блаженно потянулся, радуясь своей безнаказанности. На его лице застыло выражение «Вы поговорите, а я послушаю, ведь мне и так на всех вас наплевать». Не знаю, как Калебу удавалось держать в себе весь свой гнев, который я ощущала, находясь даже через стол от него. Если бы я не была простым слабым человеком, однозначно устроила бы Прату, веселенькую бойню.
Я едва успела уловить тот момент, когда Калеб пнул ножки стульчика Прата, от чего Прат полетел вниз, и тут же вскочил на ноги — и это за какие-то доли секунд. Они замерли друг напротив друга, и теперь уже Калеб самодовольно улыбался, а Прат едва держал себя в руках, тяжело дыша.
— Алжир — не забывай, — приподнял бровь Калеб. Я уже видела подобное выражение лица Калеба, решительное расчетливое, лицо человека, который не собирается упускать случая, показать Прату, на что он в действительности способен.
Даже не успев толком испугаться, я подскочила к Калебу, понимая, что ни чем не могу здесь помочь. Но надеялась, что Прат не посмеет затеять драку, если я буду рядом.
— Да что ты вообще знаешь о том случае в Алжире!? — пыхнул дядя. И пусть Прат старался казаться беспечным, это было совсем не так, и я видела те чувства, которые он пытался подавить. Но стоило мне попробовать проскользнуть в его мысли, как Прат захлопнул сознание.
— О, нет, Рейн, твои трюки со мной уже не пройдут.
Калеб медленно отодвинул меня в стону и вполне миролюбиво обратился к Прату, если бы не го сверкающие гневом глаза.
— Тебя проводить, или ты еще не закончил?
— Да нет, думаю на сегодня достаточно.
Прат лениво улыбнулся, его поза стала расслабленной, он посмотрел на нас насмешливо, будто бы с сожалением, но страх в его глазах уже не возможно было скрыть от меня. Я чувствовала этот страх, и была сбита с толку. Прат мгновенно исчез из кухни, но я не могла спокойно вздохнуть, пока не услышала, как хлопнула дверь. В доме воцарилась тишина, но это пока я не пришла в себя настолько, чтобы двигаться.
— А что это за дело с Алжиром?
Я села на краешек стола, и обратилась к Калебу, он облокотился на одну из тумбочек. Посмотрев на его футболку, я невольно вспомнила о том, что было днем. И когда Калеб это отметил, так как дыхание и пульс участились, я покраснела, словно меня застали за чем-то постыдным.
Я попыталась незаметно вытереть внезапно вспотевшие ладони об джинсы. Улыбка Калеба при этом стала такой понимающей, что я смутилась еще больше, почувствовав себя развратницей. Он оттолкнулся и последовал ко мне, я тоже встала и попятилась из кухни, сама не понимая, что делаю, и зачем.
— Ты идешь в верном направлении, — он одобрительно и в то же время странно кивнул.
— Это не ответ про Алжир, — заикаясь, отозвалась я, сама же думая о том, что мы творим, ведь Грем и Ева, могут в любое время вернуться.
— Расскажу потом. Не останавливайся.
Он на ходу снял футболку и кинул на столик в холе, в то же время методично подгоняя меня к ванной на первом этаже.
Он потянулся к поясу на джинсах, и это движение было, словно сигнал для меня тоже начать снимать одежду. Я принялась стягивать рубашку, сделать это было проще, так как отсутствие некоторых пуговиц лишь помогало. Под ней ничего не было, как и под джинсами.
Стоило нам зайти в ванную, как Калеб закрыл дверь, и я уже была нагая, а Калеб все еще снимал обувь, но рассматривать его так же откровенно, как и он меня, я не могла.
— У тебя в волосах много травинок, интересно почему никто не заметил, — как бы между прочим сказал Калеб, и когда подошел ближе, то включил воду и потянул меня за собой. Я податливо обернулась к нему спиной, следуя настойчивости его рук, и Калеб прижался ко мне, но всего лишь на миг, чтобы достать с полки шампунь. А может специально, стараясь меня подстегнуть. Но мне и так казалось, что возбуждение, вызванное его неожиданно теплыми от воды руками, не может быть сильнее.
