Корва проверил работу микрофона, установленного у него на столе, и, убедившись, что он выключен, сказал Тайсону:
– Я насчитал больше сотни зрителей.
– Я еще в зал не смотрел. – Тайсон только теперь стал разглядывать правый неф. Скамьи, пустовавшие во время службы, были полностью заняты, более того, люди стояли в проходах. – Наверное, кто-то подделал пропуска.
Тайсон внимательно рассмотрел хоры со сводчатыми узкими окнами из цветного стекла, сквозь которые едва проникал свет. Корва сказал ему, что места на хорах зарезервировали генерал Уильям ван Аркен и его штат, высшие армейские чины и члены правительства, включая генерала Питерса, нескольких местных политиканов и работников службы безопасности. Благодаря рассеянному свету витражей Тайсон заметил на хорах движение. У него не было и доли сомнения в том, что его старый приятель Чет Браун тоже пришел на судилище. Он сказал вслух:
– На галерее совсем темно.
Корва проследил за его взглядом.
– Никому не положено знать об их присутствии. Таково, должно быть, распоряжение начальства.
– Я увидел из окна правительственные машины с флагами и звездами.
– Хорошо.
В стенах нефа было по четыре высоких сводчатых окна из цветного стекла, таких же, как и на хорах. Утреннее солнце запустило в окна свои лучи, расписывая многоцветьем скамьи и лица зрителей. Витражи на окнах являли собой нечто абстрактное, как и весь дизайн церковной обстановки, для пущего угождения всем христианам и иудеям, не выделяя ни одну из религий. Большая часть витражей была исполнена на патриотические и военные темы в красных, белых и голубых тонах. Мотивы Ветхого завета были использованы только на двух окнах.
Наконец Тайсон отважился взглянуть на пришедших. Примерно три четверти зрителей составляли военнослужащие мужского и женского пола. Один ряд полностью занимала группа студентов из Шарлоттсвилля. Большинство составляли гражданские лица среднего возраста и, судя по одежде, выше среднего достатка. Именно их можно чаще всего встретить на дневных спектаклях в элитарных театрах.
Марси устроила так, чтобы на суде присутствовали друзья и семья Тайсона. Она сделала все настолько профессионально, насколько подсказывал ей опыт работы в службе рекламы и информации. Ему показалось, что большинство знакомых сидят в первых рядах с левой стороны. В их число входили Джон и Филлис Маккормики и несколько других семей из Гарден Сити.
Увидев трех японцев, Тайсон признал в них коллег из «Перегрин-Осака». Он посмотрел дважды в их сторону, чтобы убедиться, что это Кимура, Накагава и Сайто. Он понимал, что ему бы надо удивиться, но его уже ничего не удивляло. С господами из Японии сидела его бывшая секретарша мисс Бил, выглядевшая так, словно одержала победу в битве с лишними килограммами и нашла приличный магазин готового платья.
Потом его взгляд остановился на Эндрю Пикаре, мило беседовавшем с Филом и Жанет Слоунами.
Он перемигнулся с Полом Стейном, в чьей квартире еще не так давно наслаждался холостяцкой жизнью. Бен поймал на себе взгляд подполковника Левина, рядом с которым сидела жена. А вот и доктор Рассел – директор музея. Пришедший на суд капитан Ходжез то и дело поглядывал на часы. Тайсону трудно было представить, на кого его недруг оставил гарнизон в свое отсутствие.
Он продолжал осматривать скамьи, выискивая среди сидящих Карен, и наконец нашел ее на последнем ряду. Слева от нее сидел молодцеватый офицер и что-то говорил ей. По манере держаться Тайсон понял, что они больше, чем товарищи по работе. Наверняка это и есть тот человек, о котором упоминал Чет Браун, – полковник Эрик Уиллетс. У Тайсона закралось подозрение, что полковник, вероятно, с радостью встретил бы приговор о его, Тайсона, пожизненном заключении, и, подогреваемый надеждой, он пришел, чтобы убедиться в этом.
Несколькими днями раньше Бен получил письмо от вдовы капитана Браудера Эмили, выражавшей сочувствие и поддержку перед серьезным испытанием. Она наверняка приехала на суд и теперь сидела где-то тихо. Но Тайсону не довелось лично быть знакомым с ней, поэтому он не знал, как она выглядит.
На первой скамье слева он увидел свою мать, что-то говорившую преподобному Саймсу, своему бывшему священнику. Похоже, они сплетничали о конгрегации – единственная тема, на которую привыкла говорить его мать со святым отцом.
По правую руку от матери сидели его сестры Лори, Джун и Кэрол без мужей. Рядом с сестрами – Марси и Дэвид. Марси поймала его взгляд и послала воздушный поцелуй. Тайсон улыбнулся в ответ. Он повернулся к Корве:
– А ваша жена здесь?
– Нет. Я начинаю нервничать, когда вижу ее в зале суда.
– Да что вы говорите? А должен ли я нервничать от вида тех, кого знаю, включая учителя шестого класса?
– Ничуть, – заверил его Корва. – Вам не придется много говорить. Просто наблюдайте, как я валяю дурака.
Тайсон посмотрел на первые ряды справа, оставленные для прессы. Для него не представляло труда распознать представителей этого рода деятельности; они выглядели так, словно с большой неохотой телепортировали из достопамятных шестидесятых в сегодняшний день.
Корва налил воды из стеклянного кувшина в два бумажных стаканчика.
Тайсон заметил металлическую пепельницу и закурил.
– Вы должны расслабиться, вы знаете, – предупредил адвокат.
– Сначала посмотрим, не собираются ли меня расстрелять.
– Образумьтесь. – Корва достал важные для процесса бумаги и начал их бережно раскладывать на столе.
Тайсон брезгливо поморщился, глядя на копию обвинительного акта, и начал читать: Жан Монто, Эван Дугал, Бернард Ругер, Мари Бруа, сестра Моника, сестра Эми, сестра Ноэлъ, Пьер Галант, Анри Тэн, Мартен Любберс, брат Донатус, сестра Джульетта, Сьюзанн Дугал, Линда Дугал.
Тайсон не считал себя человеком, склонным к эзотерии, но сейчас почувствовал нутром незримое присутствие мертвых в этом преобразованном в зал суда храме. Все души погибших сошлись здесь: капитан Браудер, убитые из роты «Альфа» и жертвы госпиталя Мизерикорд.
Тайсон пригляделся к Корве, ему показалось, что адвокат немного взволнован. Его выдавали внезапно покрасневшие уши. В глубине души Бен надеялся, что даже если Корва проиграет процесс, он и тогда не попадет за решетку.
– Я думаю, до меня дошла шутка насчет презервативов и снарядов.
Корва улыбнулся. Рядом с блокнотом он положил в ряд остро заточенные карандаши.
– Странность приемов проведения трибунала в том, что обвинение выполняет некоторые процедуры, которыми в гражданском суде занимается судья. – Корва с ненавистью посмотрел на Пирса. – Этот ублюдок изо всех сил старается ввести меня в конфуз процессуальными вопросами по делу о несостоявшейся дуэли. Военные адвокаты здорово петушатся перед гражданскими защитниками, когда речь идет о военных преступлениях. Но Пирс ведет себя просто по-хулигански.
– В последнее время он заигрывает с прессой и влиятельными людьми, завоевывая симпатию, – сказал Тайсон. – Думаю, это может вывести его из равновесия.
Корва кивнул.
– Вполне возможно. Посмотрите, как трясутся его руки.
Тайсон пристально смотрел на Пирса, но его военная закалка давала о себе знать: собранность и хладнокровный взгляд броней закрывали его внутреннее состояние.
– Нет. Ничего подобного я не вижу. – Тайсон, сделав последнюю затяжку, потушил окурок. От долгого, томительного ожидания зрители начали понемногу роптать. Шумок стих, когда створки алтаря раскрылись и военнослужащий вышел на ярко-красный ковер. Среднего возраста сержант занял место за столом судебного репортера. Видя, что его появление не возвестило о начале процесса, зрители возобновили беседу.
– Типичный вояка. Верно, Винс? – заметил Тайсон.
– Верно.
Боковая дверь в коридор открылась, и на пороге, приковывая взгляды собравшихся, появился сержант военной полиции. Тайсон обратил внимание, что он был без оружия, видимо, для того, чтобы у зрителей и у прессы не создалось впечатления, что он опасный преступник. Вслед за полицейским в зал вошли семеро заседателей, ведомых полковником Муром – старшиной присяжных.
Полковник прошел прямо к длинному столу и остановился у самой середины. Остальные шестеро заняли места соответственно рангу. По правую руку от полковника встал подполковник Стэнли Ласки, потом майор Дональд Бауэр и, наконец, капитан Морелли. Слева от Мура расположились полковник Юджин Макгрегор, майор Вирджиния Синдел, за ней самый младший чин лейтенант Джеймс Дэвис.
Тайсон наблюдал за ними с крайним любопытством. Он внимательно и не спеша изучал лица семерых присяжных, но они, видно, все утро тренировались перед зеркалом, дабы держать себя бесстрастно и хладнокровно. Корва кое-что знал о каждом из них, но Тайсону было достаточно того, что все они, кроме Вирджинии Синдел и лейтенанта Дэвиса, были кадровыми военными. Некоторые из них носили значок пехоты и полевую кокарду.
