актеров мог бы сыграть Гудионова. В роли этой он абстрактен? Это — какая-то метафора? Возможно, но при этом все это наполнено абсолютно человеческим содержанием. Более того, при условности — как бы — этого образа существует некий характер у Гудионова, который воплощен Борисовым».
После того как Олег Иванович выписался из больницы, он моментально вошел в строй. Как обычно. Ему, невероятному пахарю, которого трудно было представить неработающим, это было просто необходимо.
Юрий Борисов рассказывал мне, что появившийся на его больничной тумбочке и сразу же прочитанный сценарий «Слуги» действительно стал для Олега Ивановича сильнодействующим лекарством, способствовавшим процессу выздоровления. «Все дело в том, — говорил Юрий, — что отец увидел реальную работу, которая была сделана на него».
В картине «Слуга», в которой Борисов виртуозно — каждый кадр ленты можно рассматривать как отдельное произведение кинематографического искусства — сыграл дьявола от власти, способного, оказавшись один на один с волком, волка этого, ощерившись, прогнать. «Белым дьяволом» Олег Иванович называл своего персонажа — Гудионова. «Вместо ног, — говорил, — у него — копытца». Создать такой многогранный образ власти в постсоветской России, которая то прикидывается демократией, то монархией, то коммунистами, то вдруг антикоммунистами — это был в состоянии сделать только Олег Борисов.
Роль Гудионова в «Слуге» Вадим Абдрашитов и Александр Миндадзе создавали для Борисова: о Свете и Тьме, о Добре и Зле, о Боге и Дьяволе, Человеке и Власти.
Абдрашитов, режиссер актерский, один из немногих мастеров кино, кто не только снимает фильмы, но и обновляет киноязык. Если посмотреть подряд (да и не обязательно подряд) «Остановился поезд», «Парад планет» и «Слугу», то невозможно сказать, что ленты эти создали одни и те же люди — Вадим Абдрашитов и Александр Миндадзе.
Образ Гудионова — фигуры на все времена (для прошлого, настоящего и будущего) — весьма сложный, многогранный. Борисов, прочитав сценарий, сразу почувствовал это: ему очень понравилась затея — попытаться объяснить гудионовщину. Абдрашитов говорит, что не представляет «Слугу» без Борисова. «Хотя, — добавляет, — это были времена еще доброкачественного актерского рынка… Но надо только посмотреть, как он идет по этой лестнице власти! Ну кто еще может вот так, наполнив роль собой? В финале, когда он уезжает в будущее, грусть меня охватывает вместе с этой бегущей парой. Потому что это не сатира. Это все гораздо глубже. И если бы вышло так, что Олег Иванович не сумел бы принять участия в картине — а он сильно болел тогда, — я просто не знал, что делать. И это взгляд не из сегодняшнего времени. С самого начала не знал, конечно».
«Обаяние Олега Борисова, — пишет о „Слуге“ Лев Аннинский, — не противоречит мраморно-гранитной недосягаемости его героя. Напротив, на таком уровне можно казаться и доступным: простецкие замашки, добрый взгляд, интонации отца родного — все это работает именно в сочетании с раболепием окружающих. Короля играет свита — в этом случае сам король может играть простачка: тем контраст поразительней. Даже не контраст, а то странное, дразнящее и неисчерпаемое соединение несоединимого, которое вообще составляет загадку Абдрашитова. У него какой-то нюх на сдвоенность смыслов. Одно сквозь другое.
Борисов удерживает фигуру своего героя в обманчивом нейтрале. То есть вы не можете сказать: „Вот добрый человек, хотя он и кажется неприступным“. Потому что все то доброе, обаятельное и простецкое в нем, что вы видите, — тоже только кажется. Что-то зловещее, беспощадное угадывается в облике. А „ухватить“ нельзя. Реальность ускользает».
Невозможно забыть кадр, когда Гудионов — Борисов, стоя на четвереньках перед волком, скалит ему зубы. Снимался кадр без дублера и с настоящим волком. На Берлинском кинофестивале, на котором «Слуга» получил несколько премий, в том числе премию Альфреда Бауэра «За фильм, открывающий перспективы в развитии кино», висели огромные рекламные плакаты фильма с изображением оскаленного Борисова.
«Слуга» — о резком взлете прислужника «хозяина», «хозяином» же, наслаждающимся возможностью жонглировать судьбами подчиненных, и организованном. Знак благодарности за понятливость и исполнительность в прошлом: превращение водителя в известного хорового дирижера («вот-вот ему должны присвоить звание „заслуженный“»), прекрасный дом в довесок, положение в обществе, иллюзию таланта и прекрасную жену. Со временем их пути расходятся, но в один прекрасный момент «хозяин» вновь появляется рядом с «рабом», напоминает ему, кому и чем тот обязан, и «слуга», навек к «хозяину», с неизжитым у себя рабским комплексом привязанный, исполняет его намек (вслух гудионовы никогда не приказывали и не приказывают), находит давнего врага Гудионова, Романа Брызгина, привозит его, но, переусердствовав в дороге, — мертвым. Власть, справедливо замечено, ничего не дает даром. Нет ничего, полагаю, удивительного в том, что «Слуга» не понравился Михаилу Горбачеву.
«Благодаря потрясающей работе Олега Борисова, — сказано в одной из безымянных рецензий на сайте „Кинопоиск“, — его Гудионов, с одной стороны, предстоит почти инфернальным персонажем, фактически новым Мефистофелем, деловито искушающим „слугу“ Клюева возможностью приобщения к тайнам власти, с другой стороны, в щегольском наборе его многочисленных странностей легко улавливается узнаваемая скользкость и изворотливость чиновничьей натуры. Таким образом, вполне реальная история „крестного отца“ областного масштаба, подарившего своему водителю дом, положение в обществе, иллюзию таланта, прекрасную Маргариту и в итоге сделавшего его пожизненно зависимым, — это иносказательная история о демоне и его слуге».
Борисовский Гудионов, олицетворяющий карабкающихся наверх, не человек Власти, а — сама Власть, настоящие представители которой к внешней атрибутике безразличны, она у них — на далеких задворках, они с легкостью могут передвигаться в общественном транспорте, перекусить на скорую руку в третьеразрядном кафе, выйти на улицу в потертом стареньком плаще, в мятой шляпе, равнодушны к дорогим машинам и безделушкам… Силу они собой олицетворяют — это главное для них. Борисов сыграл Власть, которую нельзя разоблачить и призвать к суду, поскольку она неуловима, словно судьба. Но и скрыться от нее тоже не представляется возможным. Власть многогранную, рядящуюся то в демократическую, то в монархическую, то прикидывающуюся коммунистической, то — антикоммунистической.
«В роли Гудионова, — говорит Вадим Абдрашитов, — Олег Борисов еще раз доказал, что в этой профессии для него нет невозможного. Он держит в руках все мозговые нити и нервные окончания Образа, ведущие его „к“ или „от“ Грозного, Павла, Мефистофеля и даже английского короля Генриха (семя власти — оно ведь одинаково по всей Земле). Он не только сыграл, но и открыл, предъявил свою формулу власти, универсальную для всех времен. Согласно ей, политики самых разных мастей рождаются, властвуют… и так никогда и не умирают. Один „перетекает“ в другого и либо продолжает, либо разворачивает вспять начатое другим. Образуя тем самым „плазму“ власти — которая, если ее не колебать, не взрывать, будет существовать сама для себя, никак не
