и у Марен в глазах.
– Ты разочаровалась?
Она пожала плечами, и металлические кольца у ее плеч блеснули на солнце.
– Больше из-за Кэт, но не больше, чем ты бы переживала из-за лучшей подруги. Она же сейчас впереди с Кэт, да? Командир твоего отряда?
Я кивнула, шагая по сужающимся ступеням, прижимаясь к стене утеса как можно ближе, при этом стараясь не поцарапать летную куртку.
– Рианнон не хочет, чтобы Кэт столкнула меня с тропы.
– А она бы могла, – признала Марен с улыбкой в голосе. – Она довольно-таки…
– Чокнутая? – подсказала Слоун, держась в добром десятке футов от грифона впереди, который шел с Ридоком, Визией и своим летуном. Вроде бы ту звали Луэлла, но я не была уверена. – Надеюсь, она не применит ментальные штуки на Рианнон, а то сама кувыркнется вниз. С Ри шутки плохи.
Мои брови поползли вверх.
– Удивлена? – спросила Слоун через плечо, убирая ладонь от скалы, так как мы наконец дошли до конца лестницы. – Не стоит. Лиам мало кого ненавидел, но Кэт в этот короткий список попала.
Точно. Ведь он и Ксейден росли вместе. Он должен был ее знать.
– Злая, – поправила ее Марен. – Я хотела сказать «злая». И расслабься, Слоун, сейчас никто не посмеет забирать у грифонов силу, которая им нужна, чтобы не свалиться.
– Ну, ты хотя бы ненавидишь не только меня, – сказала я Слоун, пряча улыбку.
– Я тебя не ненавижу, – ответила Слоун так тихо, что я едва расслышала. – Трудно тебя ненавидеть, когда Лиам так о тебе отзывается. – Моего непонимающего взгляда было достаточно, чтобы она продолжила: – Я уже на октябрьских письмах.
– А, когда Ксейден заставил его стать моим телохранителем.
Мы снова резко повернули и приступили к следующему подъему по тропе, выдолбленной в твердой серой скале, теперь немного круче. Я подняла взгляд и тут же пожалела об этом – внутри все перевернулось от вида, практически идентичного виду внизу. Утесы на утесах.
– Мы оба достаточно знали моего брата, чтобы понимать, что никто его не заставлял, – ответила Слоун, опуская плечи. – Просто хотелось бы, чтобы Ксейден попросил кого-нибудь другого. Кого угодно.
– Мне тоже, – призналась я шепотом, сосредоточившись на дороге под ногами, сузившейся до пары ярдов.
– Берегись! – раздались панические голоса над нами.
Мы вскинули головы.
Небо было серым и быстро падало на нас.
Не небо. Валун.
Сейчас нас расплющит сработавшая западня.
– В укрытие! – крикнула я, вскидывая руки и прижимаясь к стенке, стараясь стать как можно меньше, и заодно потянулась к энергии Тэйрна, когда валун ударился о край карниза выше и покатился на нас.
Сердце билось в ушах. Это как повернуть дверную ручку. Как открыть замок. Это слабая магия. Я справлюсь с такой слабой магией…
И с валуном размером с грифона?
Я представила, как валун меняет направление, и сделала пасс руками…
Глаза застило тьмой за секунду до взрыва надо мной, и я прикрыла голову руками от осыпающегося щебня.
Тэйрн просто смел валун хвостом.
«Спасибо».
Я осела к стене и сделала пару глубоких вдохов, чтобы успокоить колотящееся сердце.
– Ви! – крикнула сверху Рианнон.
– Мы живы! – крикнула я в ответ.
– Твою мать! – Марен прислонилась рядом, приложив руку к груди.
– У него хвост в виде «утренней звезды»? – спросила Слоун.
– «Утренней звезды», – подтвердила я, глядя, как Тэйрн выровнял полет, развернулся и полетел обратно в нашу сторону.
«Было бы обидно пережить последний год, только чтобы ты нас прикончила на какой-то жалкой прогулке».
Я хмыкнула:
– Да уж.
Он взмахнул крыльями, обдав меня порывом воздуха, и снова спикировал.
– Это… гм… нормально? – спросила Марен, когда мы продолжили путь, хоть мое сердце еще и не унялось после всплеска адреналина.
– Что именно? Что Тэйрн спас мне задницу? Или ворчит из-за этого? Потому что да, и то и другое – нормально.
– Когда вы шли по парапету, в вас бросались камнями? – уточнила она.
– А. – Я покачала головой. – Нет. Просто проходишь над пропастью, но это труднее, чем можно подумать. А вы через что прошли, чтобы стать избранными?
– Мы подходим к краю Клиффсбейна, смотрим на реку – она там глубиной где-то тридцать футов – и ждем, когда пролетят стаи. – Тон Марен стал мечтательным, и когда я оглянулась, увидела, что она улыбается. – Когда они приближаются, мы прыгаем.
– Прыгаете? – Слоун обернулась, широко распахнув глаза.
Марен кивнула, и на ее щеке появилась ямочка.
– Прыгаем. И если попадаем на грифона, залезаем на загривок и держимся, пока они с нами связываются. – Она почесала под подбородком Даджалер там, где клюв переходил в перья.
– Довольно круто, – ворчливо признала Слоун. – А если промахнетесь? Тела вымывает на берег?
Мы остановились и обе оглянулись на Марен. Надо признать, мне тоже было интересно.
Марен моргнула.
– Тела? Никто не умирает. Это просто как нырять с высоты. Если промахиваешься, плывешь на берег, вытираешься, сживаешься с унижением – и выбираешь другую армейскую службу. Особенно популярны пехота и артиллерия.
Мы со Слоун снова переглянулись.
– Просто… плывете на берег, – повторила я медленно.
– Ага. – Марен кивнула, потом перевела взгляд с меня на Слоун. – И пока вы не спросили что-нибудь еще – это вы одни такие странные, убиваете кадетов в День новобранца.
Я нахмурилась, пытаясь осмыслить ее слова.
– Технически они еще кандидаты, – пробормотала Слоун. – Кадетами становятся, только когда перейдут. То есть если.
– Ну, тогда все нормально, – саркастично хмыкнула Марен.
– Эй, мы там идем или как? – окликнул нагнавший нас Сойер.
– Идем! – ответила я, развернулась и двинулась по склону, как тут по связи с Тэйрном в меня потекла яркая, словно свет звезд, энергия.
– Ого, – сказала Слоун, положив руку на сердце. – Что это было?
– Я тоже почувствовала, – моргнула Марен.
«Решили проклюнуться первые птенцы Аретии», – объяснил Тэйрн довольно мрачным тоном, учитывая новости.
«У нас есть птенцы? – улыбнулась я. – Тогда чего не радуешься?»
«Выбор птенцов превращает долину обратно в землю для выводка. Меняет магию. Это поймут все транслирующие существа в четырех часах полета от долины».
«Это только мы. Мы где-то на краю трехчасового радиуса. – Я оглянулась, отметив, что другие, похоже, тоже общаются со своими партнерами. – Это всадники и летуны, а они бы все равно узнали, когда дошли. – Моя улыбка расширилась при мысли о драконьих птенцах, рожденных в Аретии. – Чтобы у нас все получилось, нам нужно им доверять».
«Видимо, да».
* * *
К концу дня я уже была готова препоручить душу Малеку, нежели сделать очередной шаг по этой гребаной нескончаемой тропе. Неудивительно, что Поромиэль ни разу не вторгался в Тиррендор. Их войска, прежде чем добраться до вершины, растеряли бы все силы, а то и жизни под налетами драконов.
Все мышцы ныли, умудряясь одновременно гореть от натруженности и в то же время коченеть от того, какими просчитанными стали шаги. Чтобы не упасть. Чем выше мы забирались, тем сильнее было головокружение, которое я не могла стряхнуть. Даже повторение фактов в голове не помогало чувствовать, что она по-прежнему закреплена на теле. Сердце билось с гудящим усилием, и я бы все отдала, лишь бы прислониться к утесу, остановиться и отдохнуть часок. Или два. Или четыре.
За последний час мы задерживались по меньшей мере дважды. Грифоны замедлились до темпа, из-за которого я начала переживать, доберемся ли мы до вершины в принципе, – но хотя бы никто не разбился.
Не помогали двигаться вперед и ссоры между летунами и всадниками. Пришлось остановить процессию три раза, чтобы поменять местами некоторых кадетов. Возможно, Бреннан и прав, и мы бы зауважали летунов за решение карабкаться, но поход длиной в один день никак не мог разрешить многолетнюю вражду.
Вторая половина дня проходила еще веселее оттого, что мы вошли в густой слой облаков, где видели только на десяток футов вперед, и теперь еле-еле ползли.
– Надеюсь, облака говорят о том, что мы близко к вершине? – спросила Марен, озабоченно поглядывая на Даджу, шагавшую все медленней с каждым поворотом. Та понурила голову, ее пернатая грудь с каждым шагом поднималась все быстрее и слабее. Гипоксия. Марен была в том же состоянии, как и пара перед нами – Киббелер и его летун Луэлла. Его крылья в серебряных пятнах уже были не просто поджаты, а бессильно повисли.
Нас, всадников, тренировали в горах вокруг Басгиата, мы часто поднимались на двенадцать тысяч футов, но о летунах того же не скажешь. Самая высокая гора в Поромиэле доходит где-то до восьми тысяч футов, что и объясняло, почему только горные стаи проводили налеты на высоко расположенные деревни, о чем мы слышали на инструктажах.
Заволновалась даже Слоун.
– Дай проверю, сколько
