защитой Патрика и не покинет дом, пока с Койотами не будет покончено. Она сделала шаг в сторону от меня и тут же оказалась в относительной, но все же, безопасности.
«Может, так оно и лучше», – сказал я себе и, вытянув руку в окно, разжал пальцы. Белый листок тут же начал плавно опускаться вниз, качаясь в воздухе, как на невидимых волнах. Я наблюдал за ним, пока он не исчез в дымке нижнего города.
Я недолго размышлял над тем, стоит ли участвовать в рейде Блэки на Койотов. Лилит оставила меня самого принимать решение, но я его принял с самого начала. И пусть это не прибавило мне ни радости, ни воодушевления, я все же, собрал всю свою волю в кулак и стал ждать заветного дня, когда все мы, и я, и Джим, и Блэки сможем отомстить Роланду так, как он того действительно заслуживает.
Алену же я предложил поступить так же, как и Лилит, но он отказался.
– Я буду с тобой, – сказал стрелок твердо, не оставляя никаких шансов на спор. – Я военный, и уже ни раз убивал людей. К тому же, вам не помешает хороший снайпер.
Я кивнул в знак согласия и благодарности.
– Но Клайд, – продолжил он. – Не смей и думать о разрыве с Лилит.
Я так удивился его словам, что даже не нашелся, что ответить.
– Бывают моменты, когда все сложно. Я знаю. Но когда видишь людей, таких как вы, которые действительно подходят друг другу, начинаешь верить, что не все еще в нашем старом мире потеряно. Так что, сделай дело, а когда вернешься домой, чтобы она там себе не надумала, не позволь разорвать эту связь между вами.
– Так и сделаю, – пообещал я, чувствуя, что от слов Алена мне стало хоть немного легче. Если уж он, вояка, старающийся всем своим видом показать, что в груди у него бьется каменное сердце, вдруг толкает короткую, но проникновенную речь о чем-то подобном, значит, это действительно нечто удивительное, не просто фантазия двух людей, а чувства, заметные окружающим, и за них стоит бороться.
К вечеру того же дня я написал Патрику, сообщив, что Лили направляется домой и попросил дать знать, когда она доберется до Филина. Ответ пришел, спустя пару часов. Патрик писал, что Лилит в Филине и с ней все в порядке, только очень уж она хмурая, а в чем причина, не говорит, и Патрик беспокоился, не случилось ли чего между нами. Так же он был взволнован моей судьбой и настойчиво рекомендовал не связываться с кем бы то ни было в Горизонте, и не заключать никаких сделок. Сообщение заканчивалось словами:
«Ждем твоего скорейшего возвращения домой. Береги себя».
В ответном письме я искренне поблагодарил его за беспокойство и заверил, что между мной и Лилит все нормально, и что в Горизонте мне ничего не угрожает, пообещав уладить свои личные дела здесь, как можно, быстрее и вернуться в Филин, к работе.
Последующие несколько дней я провел, практически не покидая своих апартаментов. В клубе кипела жизнь, каждый вечер там устраивались вечеринки с живой музыкой, которая несомненна была хороша, в чем стоило отдать должное Блэки. Однако, мне совершенно не хотелось становиться частью этого, я ощущал себя чужим. И когда узнал, что все привилегированные гости клуба, коими, как оказалось, мы тоже являемся, имеют доступ к большей части личной медиатеки Блэки, мой вопрос о том, чем себя занять в ожидании предстоящего рейда на Койотов решился сам собой. Там были собраны десятки видеофильмов, аудиозаписей и книг, преимущественно авторства основателей Горизонта еще из тех времен, когда они сидели в своем бункере или когда только-только его покинули. Остросюжетные исторические романы о мире предков, и куда более скучные и, зачастую, плохо и неровно написанные биографические произведения, которые создавались многими поколениями одной семьи – я готов был читать все это, даже не стараясь разбираться. И интересовала меня не культурная ценность, которую они без сомнения представляли, и не сюжеты и хитросплетения судеб выдуманных или реальных личностей, а возможность отвлечься, оказаться на некоторое время в шкуре другого человека, с совершенно иными проблемами и взглядами на жизнь. Это помогало не думать о Лилит и не терзать свою душу сомнениями в правильности собственных решений.
Джима я видел не часто. Он, в отличие от меня, наоборот, увлекся клубной жизнью, и кажется, вообще никогда не оставался в одиночестве. Он пил с незнакомцами, в основном, с девушками, и практически каждый вечер находил себе новую подругу на грядущую ночь. Он вел себя так, как мы оба в клубах Филина всего лишь год назад. Но тогда мы лишь развлекались, убивали время, живя от задания к заданию. Теперь же цель у его развлечений была иной. Так же, как и я, прячась за книгами, пытался не думать о Лилит и нашем будущем, он, окунаясь в пьянство и утехи, старался не думать о том, что будет после того, как мы разберемся с Роландом. Джим никогда не планировал ничего наперед. Так он жил, лишь сегодняшним днем. Для планов и решений существовал Пастырь, его брат. И Джим шел за ним, верил во всем и никогда не сомневался, сам при этом оставаясь только рядовым охотником, и ему это нравилось. Он был доволен тем, что ничего не решает, лишь делает то, что хорошо умеет и готов был делать это до конца своих дней, не задавая вопросов, не принимая решений и ни о чем не рассуждая. Но все резко изменилось, и как ему следует поступать теперь? Уверен, он спрашивал себя об этом, и не знал, как взять все в свои руки, как стать достойной заменой своему брату, и хочет ли он ею быть.
Мы с Джимом за те дни, проведенные в клубе Блэки, полноценно поговорили всего лишь раз. Просто как-то так случилось, что он еще не напился, а я устал от чтения, и спустился в бар, чтобы перекусить. Мы встретились, заговорили о чем-то несущественном, а затем решили прогуляться по верхнему Горизонту.
– Зачем, ты думаешь, Роланду сдался этот заклинатель? – спросил я, пока мы шли по краю маленького парка. С правой стороны, отделяемые от нас низкими перилами, клубились и поднимались к небу испарения нижнего города.
– Для контроля, конечно, – с необычайной простотой ответил Джим,
