Однако, покуда я жива, я не смирюсь с несправедливостью. Я поеду на край света, чтобы ее обличить. Ты мне написал! Небо и земля! Мне трудно сдерживаться, когда я слышу такие возмутительные слова!
Она схватила лежащий на столе нож, глянула на Пола и отбросила нож в сторону.
– Написал мне! Неужто, написав письмо, ты разорвал связывавшие нас узы? Не оттого ли ты посмел его написать, что чувствовал себя в безопасности вдали от меня? Письмо нужно перечеркнуть. Ты уже опроверг его всем своим поведением с моего приезда.
– Мне печально такое слышать.
– Разве я не вправе так говорить?
– Надеюсь, что нет. При первой встрече я сказал тебе все. Если в дальнейшем я поступил дурно, исполняя твои желания, то сожалею об этом.
– Потому что две минуты говорил на пляже со своим хозяином. Ты действуешь по его приказу. Для этого он сюда и приехал, не сомневаюсь. Ты говорил ему, что будешь здесь?
– Он здесь по чистой случайности.
– Что ж, очень удобная случайность. Итак, что ты должен мне сказать? Или ты думаешь, будто сказал все, что от тебя требовалось? Может быть, ты предпочтешь, чтобы я обсудила вопрос с твоим… другом, мистером Карбери?
– Полагаю, я сам могу сказать все.
– Так скажи. Или тебе так стыдно, что слова застряли в горле?
– Ты отчасти права. Мне стыдно об этом говорить. Я должен буду упомянуть болезненные обстоятельства, до чего бы не дошло, будь я осторожнее.
Тут он умолк.
– Не щади меня, – проговорила она. – Я знаю все так же хорошо, как если бы ты уже произнес свои слова. Мне известно, сколько лжи наговорили тебе в Сан-Франциско. Тебе сказали, что в Орегоне я застрелила человека. Это не ложь. Я правда его застрелила. Он лежал мертвым у моих ног.
Миссис Хартл умолкла, встала и посмотрела на Пола.
– Удивляет ли тебя, что такую историю женщине рассказывать не хочется? Но не от стыда. По-твоему, зрелище умирающего мерзавца меня не преследует? Я не слышу его пьяный крик, не вижу, как он поднимается с земли, а затем падает, убитый моей рукой? Но рассказали ли тебе, что у меня не было других способов себя защитить – что, оставь я его в живых, мне потом пришлось бы застрелиться самой? Если я была не права, почему меня не осудили за убийство? Почему женщины сбегались ко мне и целовали подол моего платья? В вашей благополучной стране о подобном не слышали. У вас женщина ограждена от всего… кроме лжи.
– Это еще не все, – прошептал он.
– Да, тебе рассказали и другое, – продолжала миссис Хартл, по-прежнему стоя над ним. – Тебе рассказали о моих ссорах с мужем. Я знаю, что именно говорят, кто выдумал ложь и зачем. Разве я скрывала от тебя, каким был мой бывший муж? Разве не говорила тебе, что он был негодяй и пьяница? Как я могла с ним не ссориться? Ах, Пол, ты и не представляешь, какой была моя жизнь.
– Мне сказали, у вас была… дуэль.
– Пфа! Вся моя жизнь с ним была схваткой. А как еще противостоять жестокости, мошенничеству и лжи? Дуэль! Ты же не поверил в эти измышления? Да, однажды я с пистолетом в руках охраняла дверь моей спальни, сказав, что он войдет туда через мой труп. Он ушел в кабак, и я не видела его потом неделю. Вот какая это была дуэль. И еще тебе сказали, что он жив.
– Да.
– Кто видел его живым? Я никогда не говорила, что видела его мертвым.
– Должно быть свидетельство о смерти.
– Свидетельство! В Техасе, за пятьсот миль от Галвестона! И что тебе с того? Я разведена с ним по закону штата Канзас. Разве закон не позволяет разведенной женщине вступить в новый брак? Я подала на развод из-за его пьянства и жестокого обращения. Он не явился, и суд нас развел. Это позор?
– Я ничего не слышал о разводе.
– Когда мы говорили о моем прошлом, Карадок Хартл тебя не занимал, а теперь ты вдруг заинтересовался подробностями. Я сказала тебе, что он умер. Я так думала тогда и думаю до сих пор. Слышал ли ты другую историю, не знаю.
– Нет.
– В таком случае это твоя вина – ты не слушал. И тебя уверили, что я не сумела вернуть мою собственность?
– Я ничего не знаю про твою собственность, кроме того, что слышал от тебя. Я не спрашивал о твоей собственности.
– Можешь спросить. Я наконец-то ее вернула. Итак, какие еще будут вопросы? Я была с тобой вполне откровенна. И ты отвергаешь меня за то, что я защитила себя от пьяного насильника? Отталкиваешь за то, что я не дала мерзавцу-мужу меня сгубить и освободилась от него законным путем? Или за то, что своими силами вернула мою же собственность? Если ты не осуждаешь меня за это все, то скажи, за что осуждаешь.
Она избавила Пола от необходимости самому излагать неприятные факты, но теперь ему нечего было ответить. Она призналась, что застрелила человека. Что ж, безусловно, бывают случаи, когда женщина должна застрелить мужчину – особенно в Орегоне. Дуэль с мужем она наполовину отрицала, наполовину признала. Можно не сомневаться, что супружескую спальню от мистера Хартла она защищала с пистолетом в руках. Что до самого мистера Хартла, она не отрицала, что он, возможно, жив. Однако, по ее словам, это ничего не меняет, поскольку развод устранил все препятствия для нового брака. Она и впрямь опровергла все обвинения, и все же после такого рассказа из ее уст, кто захотел бы на ней жениться? Она видела слишком много пьянства, слишком ловко обращалась с пистолетами, делала слишком много мужской работы – всякий обычный мужчина дважды подумает, прежде чем взять ее в жены.
– Я тебя не осуждаю, – сказал Пол.
– По крайней мере, не лги. Раз ты говоришь, что не будешь моим мужем, стало быть, ты меня осуждаешь? Разве не так?
– Я постараюсь не лгать. Я действительно просил тебя стать моей женой…
– Сколько раз до того, как я согласилась?
– Это мало что меняет. Во всяком случае, просил, пока ты не согласилась. С тех пор я пришел к убеждению, что такой брак будет несчастьем для нас обоих.
– Вот как?
– Да. Разумеется, ты можешь говорить мне что угодно и думать обо мне, как тебе угодно. Мне трудно что-нибудь сказать в свою защиту.
– Да уж.
– И тем не менее я убежден, что поступаю правильно, когда говорю, что не стану… твоим мужем.
– Не
