нужд Иерусалима, остальное делилось между двумя правительствами поровну. Еврейское государство должно было ежегодно выплачивать арабскому субсидию в 4 млн фунтов стерлингов как компенсацию за свои более плодородные земли, отведенные под цитрусовые плантации, и за опережающее техническое развитие.
Слабее всего был разработан вопрос о том, как решение ООН будет претворено в жизнь. В результате жаркой полемики комитет по Палестине без особого энтузиазма принял канадское предложение: Генеральная Ассамблея должна была назначить международную комиссию, которой и поручалось наблюдение за проведением раздела под юрисдикцией Совета Безопасности. В обоих государствах законность и порядок должны были поддерживаться местными формированиями армии и полиции, но “в случае угрозы миру” ответственность мог взять на себя Совет Безопасности. Это предложение было задумано как компромисс, однако никто не пытался найти лучшее решение и обеспечить участие иностранных вооруженных сил. Основная причина заключалась в следующем: многие полагали, что полицейские функции в рамках переходного периода возьмет на себя Великобритания. Кроме того, Соединенные Штаты опасались, что, если будет создан смешанный воинский контингент Совета Безопасности, у Советского Союза появится возможность внести свой вклад в поддержание “мира и порядка” в Палестине.
29 ноября резолюция о разделе Палестины была передана для рассмотрения и последующего голосования в Генеральную Ассамблею. Евреи и арабы до последней минуты продолжали свои политические маневры, которые, однако, уже не имели смысла: и американцы, и страны социалистического блока были за раздел. Этой позиции придерживались также Норвегия, Канада и Гватемала. К ним примкнули и те пять стран, на которые удалось повлиять сионистам. Как и следовало ожидать, против раздела твердо выступил мусульманский блок, который поддерживали Индия, Югославия и Греция (множество выходцев из Греции проживало в арабских странах). Под вопросом по-прежнему находилась позиция Франции. В первые послевоенные годы французы демонстрировали свое сочувствие к евреям и столь же явную неприязнь к арабам и английской ближневосточной политике. Создание еврейского государства, бесспорно, должно было укрепить позиции сочувствующих Франции маронитов[310] в Ливане. Однако французская делегация вела себя непоследовательно. Ее председатель Александр Пароди не хотел вызвать недовольство в странах Магриба и поставить под удар многочисленные французские католические учреждения в мусульманских странах. Тем не менее в дело была внесена ясность после того, как Вейцман, находившийся в США, позвонил в Париж Леону Блюму. Бывший премьер-министр все еще пользовался большим влиянием. Менее чем за два часа до окончательного голосования французская делегация получила инструкции поддержать раздел Палестины.
Резолюция Генеральной Ассамблеи была принята тридцатью тремя голосами против тринадцати, то есть получила необходимые две трети голосов. Против раздела выступили мусульманские страны и некоторые страны Азии, а также Куба и Греция. Решающую роль в принятии резолюции сыграли латиноамериканские государства, составляющие не менее 40 % всех стран-участниц. На них сионисты почти не оказывали давления. На позицию латиноамериканцев, видимо, не повлияли и Соединенные Штаты. Скорее, напротив: когда в апреле 1948 г. Вашингтон предложил временно отложить раздел и заменить его опекой, делегации Латинской Америки единогласно выступили против этой идеи. Судя по всему, эти страны, не имевшие почти никаких интересов на Ближнем Востоке, приняли во внимание только суть дела, а не сопутствующие соображения. На их отношение, несомненно, повлияло сострадание к перемещенным лицам — спустя год эти страны, руководствуясь сходными чувствами, выступили в защиту арабских палестинских беженцев.
Таким образом, события показали (вопреки утверждениям тех, кто критиковал план раздела), что ни еврейское, ни арабское давление на Генеральную Ассамблею не сыграло решающей роли. Куда большее значение имел неожиданный и впечатляющий факт сотрудничества СССР и США в сфере внешней политики. Кроме того, у Генеральной Ассамблеи не было серьезной альтернативы разделу. И арабы, и евреи заявляли, что не согласятся на федеративное государство, а в пользу раздела высказалась, по крайней мере, одна из сторон. Примечательно, что утром перед началом голосования арабские делегаты в панике выразили готовность поддержать идею федеративного устройства. Однако ясно было, что они по-прежнему отвергают еврейскую иммиграцию, и проблему перемещенных лиц невозможно разрешить, даже если принять план меньшинства. Кроме всего прочего, в этот момент сторонники раздела уже располагали необходимым большинством голосов и не были заинтересованы в новой отсрочке.
Арабский исследователь Альбер Хурани тонко проанализировал причины, приведшие к разделу. Евреи принадлежат к западному миру, отметил он, и понятны значительно лучше, чем арабы, народ совершенно иной культуры. Трагическая судьба евреев была укором совести для Запада, к ней примешивалось и чувство вины за собственное бездействие. Отнюдь не случайно, что именно те страны, которые закрыли свои двери перед еврейской иммиграцией, проголосовали за создание еврейского государства. Хурани обратил внимание и на то, что западному сознанию импонируют свойственные сионистам слаженность и эффективность действий, а также их социальная философия: “[Европейцам] симпатичен отважный маленький народ с великим и трагическим прошлым, [им] симпатичны пионеры, преображающие пустыню, с помощью науки улучшающие производство; труженики коллективных ферм, отказавшиеся от недостатков и пороков индивидуализма, террористы, бросающие вызов властям, — все эти представители нового мира… оптимистичные, серьезные и полные энергии”. Сионисты пользовались более простым объяснением. Оно было изложено Вейцманом перед англо-американским комитетом за год до описываемых событий. Вейцман сказал, что, создавая еврейское и арабское государства и предоставляя убежище огромному числу беженцев, надо думать не о том, кто прав и кто не прав, а о том, как причинить наименьшую несправедливость.
Реакция на раздел
Резолюция о разделе Палестины предусматривала достаточно высокий уровень экономического сотрудничества между арабами и евреями. Кроме того, члены Генеральной Ассамблеи надеялись, что ряд трудностей удастся свести до минимума, заручившись помощью англичан для решения ряда принципиально важных проблем. Среди прочего, нужно было эвакуировать британских подданных из Палестины не позднее 1 февраля 1948 г., помочь в подготовке порта для приема массовой еврейской иммиграции, принять участие в управлении страной на протяжении переходного периода совместно с назначенной ООН палестинской комиссией, которая была создана меньше чем через месяц после принятия резолюции. В комиссию вошли представители Боливии, Чехословакии, Дании, Панамы и Филиппин. Члены комиссии, как и вся Генеральная Ассамблея, рассчитывали на активную поддержку со стороны Великобритании.
Но напрасно. Как неоднократно предупреждал сэр Александр Кадоган, его правительство не собиралось ни самостоятельно, ни в составе какого-либо органа осуществлять план, который не был бы “принят одновременно арабами и евреями”. Фактически Великобритания отказалась от какой бы то ни было ответственности и даже не согласилась сообщить о графике вывода своих войск до тех пор, пока не будет завершена работа комиссии по разделу. Но и после этого в качестве окончательного срока было названо 1 августа 1948 г., что далеко выходило за временные границы,
