Орлиный взор Путилина насмешливо уставился на В.
Тот побагровел.
Путилин встал и холодно бросил коллеге:
¾ Я не смею больше злоупотреблять вашей любезностью, вашим временем. Оно вам необходимо на текущие неотложные дела.
¾ Что вы, ваше превосходительство, помилуйте! Располагайте мною.
¾ Нет, пожалуйста, не надо. Я иногда умею действовать только один, без помощников.
И, сухо простившись, Путилин вышел из кабинета. Когда мы отъехали несколько шагов от здания сыскного отделения, Путилин бросил кучеру:
¾ В Сокольники, в сумасшедший дом!
ЦАРСТВО ЖИВЫХ МЕРТВЕЦОВКакое жуткое, щемящее чувство охватило нас, когда мы подъехали к унылому, мрачному сумасшедшему дому!
Этот огромный дом был действительно желтым.
Чтобы достигнуть ворот, надо было пройти мимо сада, в котором душевнобольные совершали ежедневные прогулки.
Путилин, не боявшийся ничего: ни револьверных пуль,ни бешеных порывов самых закоренелых злодеев, стоящий всегда лицом к лицу к опасностями, испытывал непреодолимый ужас при виде сумасшедших.
Так было и теперь.
При виде нас несчастные живые мертвецы, для которых погас свет разума, мира, устремились к решетке сада,мимо которого мы проходили.
¾ Король идет! Здравствуйте, ваша светлость!
¾ Спасите меня! Меня мучают четвертым измерением пятого серпа луны!
¾ Черт, черт! Тьфу! Тьфу!
Визжат, плюются, хохочут, плачут, протягивают руки то с мольбой, то с угрозами, проклятиями.
Путилин был бледен как полотно.
¾ Какой ужас! Какой ужас...
Навстречу нам шел сторож-привратник в мундире с синим воротником.
¾ Что угодно, господа?
¾ Видеть директора, старшего врача, голубчик. Держи монету и немедленно беги с карточками.
Тот, получив мзду и увидев из карточки, что имеет дело с генералом, бросился сломя голову. Моя карточка — доктора — ему мало что говорила.
¾ Пожалуйте, ваше превосходительство.
...Через несколько минут мы были в кабинете директора и старшего врача московского «желтого» дома.
¾ Весьма польщен. Прошу покорно. Чем могу служить? — Умные, усталые глаза пытливо глядят на нас.
¾ Вы знаете, профессор, кто я?
¾ Знаю, господин Путилин. Вы тот, который творит чудеса в области сыска.
¾ Спасибо на добром слове. А это мой верный доктор. Я приехал... Впрочем, скажите, вы слышали о фантастическом привидении, пугающем Москву?
¾ На Сухаревой башне?
¾ Да.
¾ Слышал. Хотя я живу в особом царстве, весь уйдя в мои печальные обязанности помогать несчастным страдальцам, но я не совсем отрешен и от иного мира. Слухи о каком-то привидении достигли и до меня.
¾ Я приехал раскрыть это дело. Скажите, у вас исчез душевнобольной Николай Петрович Яновский?
¾ Да.
¾ Он — отставной офицер, не так ли?
¾ Да. А вы откуда же все это знаете, ваше превосходительство? Директор-профессор с любопытством поглядел на Путилина.
¾ Это все равно. Впрочем, вы ведь заявили об этом сыскному отделению. Теперь мне гораздо важнее и интереснее узнать от вас характер заболевания вашего бежавшего пациента. Будьте добры, профессор, дать мне точные сведения, какой формой помешательства страдал Яновский.
¾ Тихий, безнадежный хроник... Mania grandiosa... мания величия... отчасти и mania persecutionis... мания преследования. Да вот история его болезни.
Старший врач и директор страшного «желтого» дома достал толстую тетрадь, испещренную знакомыми пометками, и углубился в нее.
¾ Доставлен год тому назад теткой. Женат. Жена бросила его, бежала... Сначала был помещен в 1-е отделение,как страдающий припадками буйного умопомешательства. Потом улучшение, довольно резкий поворот к улучшению. Надежда на выздоровление. Перевод во 2-е отделение и... переход к неизлечимости.
Директор долго еще продолжал знакомить Путилина с описанием болезни несчастного офицера.
Я не привожу здесь в подробностях всех медицинских определений, так как это неинтересно.
¾ Вы, профессор, конечно, обращали внимание на особенности проявления той или иной мании бежавшего Яновского?
¾ Разумеется.
¾ Вы помните их?
¾ Помню. У нас, психиатров, хорошая память.
¾ Сколько я знаю, — продолжал свой допрос Путилин, — почти все сумасшедшие имеют свою исходную, отправнуюточку помешательства. Так?
¾ Так.
¾ Они проявляют хоть в чем-нибудь свою страсть, свою склонность к тому, о чем порой здоровые мечтали?
¾ Совершенно верно.
¾ Так вот, не замечали ли вы в Яновском особой привязанности к чему-либо? Мне это очень важно знать.
Не только я, но и профессор-психиатр с удивлением и искренним восхищением глядели на знаменитого сыщика.
Откуда у него такая красота острого анализа, острого мышления в предмете, для него, очевидно, совершенно чуждом?
¾ Изволите видеть, — начал директор «желтого» дома. — Яновский, по-видимому, очень сильно увлекался...
¾ Легендарной историей? — быстро спросил Путилин.
Психиатр откинулся на спинку кресла.
¾ Вы... вы и это знаете?
¾ Я вывожу свою «кривую». Простите, профессор, этого вы, впрочем, не знаете.
¾ Однако слава о вас идет недаром. Вы прозорливый, господин Путилин. Ну-с, совершенно верно. Яновский страшно любил рассказывать о легендах. Так, однажды он меня спросил: «Верите ли вы, профессор, в заповедную тайну Жигулевских гор, тех Жигулей, где пировал Стенька Разин со своими удалыми молодцами?» Я ответил то, что подсказывала мне моя наука, мой опыт, мой метод.
¾ А еще, случайно, вам не приходилось слышать от негокаких-нибудь легенд?
¾ Нет, не упомню.
Путилин встал и протянул директору какой-то крошечный лоскуток.
¾ Идя к вам, я, преодолевая сильнейший страх, какой питаю к помешанным, внимательно вглядывался в халаты ваших больных. Скажите, профессор, такая материя идет на халаты у вас?
Директор всмотрелся в крошечный лоскуток и уверенно ответил:
¾ Да. Именно такая.
¾ Ну, вот и все. Простите, что побеспокоил вас. У вас ведь и так дел много.
Известный психиатр с чувством пожал руку Путилину.
¾ Я счастлив был познакомиться с таким замечательным человеком, как вы, господин Путилин. Прошу верить, ваше превосходительство, что сегодняшний день останется у меня надолго в памяти.
Путилин стал расспрашивать профессора о наружности Яновского.
Мы вышли из страшного дома. До нас долетали безумный хохот, стоны, вой, взвизгивания, проклятия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
