палку, девчонка, или я сделаю это за тебя!
Вздрогнув, Шанс сгибает ветку; и когда та ломается, поединок начинается.
Мужчины не бросаются друг на друга: они идут по кругу, примериваясь. Школы центра и окраины редко сходились в поединках – по крайней мере, после того, как Ревус запретил ионийцам участвовать в дуэлях на Луне. Большинство домов окраины последовало его примеру.
Согласно старинному обычаю поединщики сражаются без доспехов, правда Кассию дозволили надеть эгиду – небольшой генератор щита встроен в металлический наруч на тыльной стороне левого предплечья. В правой руке у него свернутый клинок. Ему могли бы дать незнакомую, зато более длинную гасту, но вместо этого вручили клинок внутренних областей.
Гаста Беллерофонта скользит за ним по полу, словно змея, намазанная маслом: почти три метра в виде хлыста и два метра в виде копья. В ножнах на левом бедре у него короткий меч для колющих ударов – китари.
Превратив свой клинок в копье, Беллерофонт вскидывает зловещее черное лезвие. Руки подняты над головой, острие нацелено на Кассия. Беллерофонт напоминает сейчас странного бледного скорпиона, водящего жалом в воздухе.
Это стойка «тенепад» – ее используют мастера клинка окраины.
– Он тень? – спрашиваю я у Серафины.
Девушка не отвечает. Ее напряженный взгляд не отрывается от арены.
Кассий настороженно наблюдает за непривычной позой противника. Он держит свой клинок в твердом состоянии у бока в блоке «путь ивы». Эгиду он крепко прижимает к груди, готовый активировать щит. Я моргаю. И к тому моменту, как мои веки поднимаются, клинок Беллерофонта поворачивается у него в руках, превращается в хлыст и хлещет Кассия по лицу.
Кассий отклоняется назад. Слишком медленно. Лезвие срезает лоскут кожи у него на лбу. Кровь течет по его лицу. Беллерофонт использует инерцию, чтобы развернуть хлыст и снова послать его вперед, метя на этот раз в ногу Кассия. Он полагается в атаке на длину гасты и свой рост и заставляет черный клинок обрушиваться бешеной чередой невероятно быстрых ударов. Это напоминает мне скорее манеру Дэрроу, чем приемы Айи или Кассия.
Смаргивая кровь с глаз, Кассий отступает под натиском противника, сгибаясь, кружа и отклоняясь, а металлическая плеть тем временем выбивает искры из каменного пола. Гибкое лезвие Кассия бесполезно против более длинного хлыста Беллерофонта, и потому он держит оружие в жесткой форме, для защиты, и отбивает большинство ударов, полагаясь на эгиду. Время от времени он пытается сократить дистанцию, но, хотя Кассий сильнее, Беллерофонт более проворен, к тому же привычен к здешней силе тяжести. Он не переставляет ноги, а скользит по мрамору. Каждый раз, когда Кассий пытается подобраться ближе, Беллерофонт скользящим движением уходит в сторону, переводит оружие в жесткую форму и едва не протыкает Кассию живот копьем.
Двое мужчин расходятся; их мир – крохотный и яростный. Инстинкт велит им бежать прочь, вырваться из ужасных границ круга, но разум и воля удерживают поединщиков на арене и они снова бросаются друг на друга. Кассий много лет не встречался с таким противником. Я не уверен, что он вообще когда-либо сталкивался в настоящем поединке с кем-нибудь из мастеров «тенепада».
Каждый из них – мастер своего искусства, каждый использует свой набор приемов, затверженных за многие годы. Каждый прощупывает противника, испытывает его, потом они сцепляются в яростном обмене ударами; клинки – слепящий шквал, а взлет хлыстов воспринимается как размытое движение. Кровь брызжет на белый мрамор, на трибуны и попадает на лицо ребенка, сидящего тремя рядами выше. Я даже не могу понять, кто из бойцов ранен, пока Кассий не спотыкается. Лоскут кожи с мышцей свисает с длинной резаной раны на левом плече – глубокой, до кости. Из раны хлещет кровь. Беллерофонт пользуется моментом и снова атакует.
– Ты можешь остановить это, – говорит мне Дидона из-за плеча Серафины. – Дай мне код, и он будет жить.
– Он не нуждается в моей помощи.
Вопреки собственным словам, я со страхом наблюдаю, как Кассий отступает перед Беллерофонтом и инициатива остается за рыцарем окраины. Я считал Кассия непобедимым. Частью истории, которая никогда не могла бы существовать без него. Но здесь никого не трогает его величие. Никто не замечает тепла, боли, сожаления, любви. Все, что видят зрители, – сосуд для их ненависти. Они смотрят на него без всякой жалости, считая, что имеют право на его смерть, – даже противники Дидоны, презирающие ее заговор.
Кассий в круге ослеплен кровью, заливающей глаза. У него нет времени вытереть их начисто. Он теряет слишком много крови из раны в плече и загнан к самому краю арены. Его пятки скребут по песку. Беллерофонт хлещет его, удерживая дистанцию, но Кассий продолжает отбивать гибкое лезвие эгидой. Металл с треском врезается в маленький энергетический щит и отлетает, с шипением рассыпая синие искры. Кассий активирует эгиду за долю секунды до столкновения, чтобы уберечь щит от перегрева. Над аккумуляторной батареей уже поднимается дымок.
Беллерофонт бьет по Кассию, удар за ударом, пока тот не падает на одно колено и хлыст не рушится снова на его дымящийся щит. Гаста Беллерофонта высокой дугой изгибается над его головой для следующего удара. Кассий опять вскидывает руку, чтобы отразить атаку. Но его эгида отключается. Гаста падает на поднятую левую руку Кассия и обвивается вокруг нее. Беллерофонт мог бы оторвать Кассию руку ниже локтя, но он пойман врасплох посреди своего акробатического номера: он ждал, что снова столкнется с эгидой и его лезвие отлетит. Он теряет полсекунды.
Теперь Кассий атакует. Он использует маневр «ломающаяся ветвь».
Он дергает гасту, заставляет Беллерофонта потерять равновесие, и прыгает вперед. Беллерофонт отчаянно вскидывает китари левой рукой, силясь заблокировать удар Кассия. Но Кассий отбивает короткий меч и наносит косой рубящий удар по правой руке Беллерофонта, сжимающей рукоять гасты. Твердый как алмаз клинок проходит через кость, словно через пудинг. Из открытой артерии бьет на два метра струйка крови. Кассий разворачивается, используя инерцию, и рубит с другой стороны. Металл отсекает другую руку Беллерофонта по локоть.
Обе конечности валяются на полу. Беллерофонт шатается, глядя на истекающие кровью красные обрубки и белые кости, торчащие из мяса; он открывает и закрывает рот, словно оглушенный пес.
Я едва не вскакиваю с радостным криком, когда Кассий кладет ладонь на плечо Беллерофонта и мягким толчком заставляет его встать на колени. Он смотрит на Дидону. Превосходное представление, друг мой. Просто превосходное, черт побери!
– Не губи человека понапрасну, – говорит Кассий. – Он истекает кровью из-за тебя. Он не должен умереть. Отпусти меня и моих людей. Прими наши условия – и
