– Ты о чем?
– Скажешь, что мы женаты. Не хочу, чтобы ты с ним то да се… ну, сама понимаешь. Слишком большая плата за гостеприимство. Гляди у меня, Джулиана.
– Ты сможешь поспорить с ним насчет предательства Италии, – продолжала она. – Как со мной спорил, помнишь?
– Обязательно. Мы это еще обсудим. – Джо кивнул и надавил на акселератор.
На следующее утро Тагоми встал с постели в семь часов и направился было в ванную, но передумал и раскрыл Оракула. Скрестив ноги на полу, Тагоми стал перебрасывать из ладони в ладонь черенки тысячелистника. Он торопился – ему казалось, будто от ответа Оракула зависит очень многое. Наконец перед ним выстроились все шесть черт. O Боже! Гексаграмма пятьдесят один!
«Божественное приходит под знаком действия. Свершение. Гром и молния – невольно зажмешь уши ладонями. Ха–ха! Хо–хо! Великое потрясение заставит человека вздрогнуть и зажмуриться.
Ящерица кинется прочь, а тигр заревет – и проявится Божественная Сущность!»[51]
Что это значит? Он нервно оглядел гостиную. Что–то произойдет? Что? Он вскочил и, тяжело дыша, застыл, выжидая.
Ничего. Стук сердца. Автоматическая реакция на шок дыхательного и всех соматических процессов, в том числе контролируемых подкоркой: поступление в кровь адреналина, увеличение сокращений, выброс гормонов из надпочечника, расширение зрачков, сухость в горле. Медвежья болезнь…
Что делать? Бежать? Куда и зачем? Как это характерно для современного человека: тело сжалось в комок в предчувствии опасности, а разум не сознает ее.
Он прошел в ванную и намылил щеки.
Зазвонил телефон.
– Вот оно! – произнес Тагоми и положил бритву на умывальник. Быстро вернувшись в гостиную и сказав себе «Я готов», он взял трубку. – Тагоми. – Получилось хрипло. Он откашлялся.
Пауза. Затем тихий, сухой голос – словно шуршание опавшей осенней листвы.
– Сэр, с вами говорит Синьиро Ятабе. Я в Сан–Франциско.
– Приветствую вас от имени Торгпредства, – сказал Тагоми. – Чрезвычайно рад. Надеюсь, вы в добром здравии? Не устали?
– Все хорошо, мистер Тагоми. Когда я смогу вас увидеть?
– Я буду готов через полчаса. – Тагоми напряженно всмотрелся в стрелки часов, висящих в спальне. – Я должен связаться с третьим участником, мистером Бэйнсом. Возможно, он задержится, но…
– Вы не против, если мы встретимся через два часа, сэр? – спросил Ятабе.
– К вашим услугам. – Тагоми машинально поклонился.
– В «Ниппон Таймс Билдинг», у вас в кабинете.
Тагоми снова отбил поклон.
Щелчок. Ятабе повесил трубку.
«Как обрадуется Бэйнс, – подумал Тагоми. – Просто запрыгает от восторга. Как кот, получивший жирный осетровый хвост».
Он набрал номер отеля.
– Конец вашим мучениям, – произнес Тагоми, услышав в трубке сонный голос Бэйнса.
Сон с того как рукой сняло:
– Он здесь?!
– У меня в кабинете, – сказал Тагоми. – В десять двадцать. До свидания. – Он положил трубку и бросился в ванную – добриваться. Завтракать некогда, надо распорядиться, чтобы Рамсей раздобыл чего–нибудь поесть к тому времени, как закончится совещание. Бреясь, он мысленно составлял меню завтрака на троих.
Бэйнс стоял в пижаме у телефона, тер лоб и думал: «Зря я поддался панике и вышел на связь с тем агентом. Еще бы денек подождать. Если я не приду, это может вызвать цепную реакцию. Решат, что я убит или похищен. Попытаются меня найти. Впрочем, это не столь важно. Главное – Ятабе здесь. Наконец–то. Больше не придется ждать».
Бэйнс быстро прошел в ванную и достал бритвенный прибор.
«В том, что Тагоми его сразу узнает, можно не сомневаться. Пожалуй, псевдоним «мистер Ятабе“ будет ни к чему. В сущности, нам обоим не нужны сейчас ни вымышленные имена, ни легенды».
Побрившись, Бэйнс встал под душ и под шум воды запел во все горло:
Wer reitet so spät
Durch Nacht und den Wind?
Es ist der Vater
Mit seinem Kind.[52]
СД уже ничего не сумеет предпринять. Даже если что–нибудь пронюхает. Не надо больше шарахаться от каждой тени, трястись за свою шкуру.
Что касается остального… Все только начинается.
Глава 11
Для рейхсконсула в Сан–Франциско фрейгерра Гуго Рейса этот день начался с треволнений. Войдя в приемную консульства, он увидел посетителя – рябого здоровяка с тяжелой челюстью и черными кустистыми бровями, сдвинутыми к переносице. При появлении Рейса он встал и, задрав руку, буркнул: «Хайль!»
– Хайль! – Рейс внутренне застонал, но сумел растянуть губы в официально–вежливую улыбку. – Герр Кройц фон Меере. Я удивлен. Зайдете? – Он отпер дверь кабинета, раздраженно подумав, где же шляется вице–консул и какой мерзавец впустил в приемную шефа СД. Впрочем, раз он здесь, ничего не поделаешь.
Не вынимая рук из карманов пальто, Кройц фон Меере прошел вслед за ним в кабинет.
– Вот что, фрейгерр, мы засекли того парня из абвера, Рудольфа Вегенера, на старой абверовской явке. – Кройц фон Меере хохотнул, блеснув огромными золотыми зубами. – Ну и, понятное дело, проводили до гостиницы.
– Прекрасно, – сказал Рейс, заметив, что почта лежит на столе. Значит, Пфердхоф где–то поблизости. Видимо, он запер кабинет, чтобы удержать шефа СД от искушения провести маленький неофициальный шмон.
– Все это очень серьезно, – сказал Кройц фон Меере. – Я уже доложил Кальтенбруннеру. Дело государственной важности. В любую минуту может поступить приказ из Берлина. Если только наши доморощенные Unratfressers[53] не спутают все карты. – Он уселся за стол консула, вытащил из кармана пальто пачку бумаг и, сосредоточенно шевеля губами, развернул одну из них. – Липовая фамилия – Бэйнс. По легенде – швед, не то промышленник, не то коммерсант. В общем, что–то связанное с пластмассами. Сегодня утром, в восемь десять, ему позвонили из японского учреждения и назначили встречу на десять двадцать в конторе у одного япошки. Мы пытаемся выяснить, откуда был звонок. Надеюсь, через полчаса выясним. Я велел позвонить сюда, если что.
– Понятно, – сказал Рейс.
– Короче говоря, парня нужно брать, – продолжал Кройц фон Меере. – Если мы его возьмет, то первым же ракетопланом «Люфтганзы» отправим обратно. Но япошки или «буратино» из Сакраменто могут рыпнуться, даже попытаться нам помешать. Если будут протестовать, обратятся к тебе. Вообще–то они могут доставить нам уйму хлопот. И уж наверняка пришлют в аэропорт целый грузовик громил из токкоки.
– А нельзя все сделать по–тихому?
– Поздно. Он уже в пути. Не исключено, придется брать его на месте. Ворваться, схватить и уносить ноги.
– Мне это не нравится, – сказал Рейс. – А вдруг у него встреча с очень важными японскими чиновниками? Ходят слухи, в Сан–Франциско прибыл личный представитель Императора…
– Плевать, – перебил его Кройц фон Меере. – На Вегенера распространяются законы Рейха.
«Знаем мы эти законы Рейха», – подумал Рейс.
– У меня наготове отряд коммандос, – сказал Кройц фон Меере. – Пятеро хороших парней. – Он снова хохотнул. – Все как один – красавчики вроде тебя.
«Вот уж спасибо!» – подумал Рейс.
– Строгие, аскетичные лица. Такие, знаешь, одухотворенные. Как у студентов–богословов. Япошки примут их за струнный квартет.
– Квинтет, – поправил его Рейс.
– Ну да. Эти ребята войдут, поднимутся на нужный этаж…
Сейчас они переодеваются. Поднимутся у всех на виду – прямо к Вегенеру. Окружат его, будто хотят что–то сообщить. Что–то важное, – бубнил Кройц фон Меере, пока консул разбирал почту. – Никакого насилия, вежливо: «Герр Вегенер, пройдите с нами, пожалуйста. Вы понимаете?» И – чик тонюсенькой иголочкой между позвонками. Обратимый паралич нервных узлов.
– Ты слушаешь?
Рейс кивнул:
– Ganzbestimmt.[54]
– И сразу выйдут. Засунут его в машину. Вернутся ко мне в контору. Япошки, конечно, встанут на уши, но будут вежливы до конца. – Кройц фон Меере неуклюже изобразил японский поклон. – Обманывать нас очень некрасиво, герр Кройц фон Меере. Как бы там ни было, до свидания, герр Вегенер.
– Бэйнс, – поправил Рейс. – Он живет под этой фамилией.
– …Бэйнс. Очень жаль, что вы улетаете. Надеюсь, нам удастся поговорить в следующий раз… – На столе у Рейса зазвонил телефон, и Кройц фон Меере перестал кривляться. – Должно быть, меня. – Он протянул руку к трубке, но Рейс успел схватить ее первым.
– Рейс слушает.
– Консул, это Ausland Fernsprechamt[55] в новой Шотландии. Вас срочно вызывает Берлин по трансатлантическому кабелю.
– Хорошо, – сказал Рейс.
– Одну секунду, консул. – Шуршание и потрескивание в трубке, затем – другой голос, женский:
– Kanzlei.[56]
– Ausland Fernsprechamt, Новая Шотландия. Вы просили рейхсконсула Гуго Рейса, Сан–Франциско. Консул на линии. Подождите. – Пока длилась пауза, Рейс продолжал свободной рукой перебирать почту. Кройц фон Меере ждал с безмятежным видом.
