На самом деле он охладел к ней с тех пор, как сменил тело и обрел зрение. Она была женщиной не его типа — высокой, статной белокурой валькирией, слишком мужественной на его вкус. А он ценил в женщинах мягкость. Валькирии привлекали его так же мало, как и женоподобные мальчики, и, как ни смешно, леди Констанс при всей своей фарфоровой холодности была именно такой дамой, которой он хотел бы добиться и с которой испытал бы большее наслаждение, чем с великолепной Лорел, этим воплощением Афины. Тип государыни Иннаны — маленькая, изящная, склонная к полноте женщина с темными волосами, светлыми глазами и очень нежной кожей.
Но за все время их связи он ни разу не дал Лорел понять, что она для него — не то. Лорел была слишком хорошим другом, чтобы так оскорблять ее. Кроме того, он был ей благодарен за то, что пятнадцать лет назад, когда он сычом сидел в своем маноре, обожженный, больной и слепой — Лорел пришла к нему. Один раз пришла Иннана, выразить сожаление о том, что случилось в ночь перед побегом с Тассадара. Или сожаление о том, что это больше не повторится. Она была в черной глухой маске, чтобы слуги ее не узнали. Он тоже носил такую маску, чтобы скрыть свое уродство, но на тело маску не натянешь. Спину и грудь покрывали келоидные рубцы, а на том месте, где в броне проходят металлические тяжи, на плечах, на шее, груди, животе, на бедрах и в паху — там были настоящие рытвины. Нейгалу повезло — за свои годы он основательно подорвал сердце выпивкой и беспорядочной физической активностью, и оно быстро сдало от невыносимой боли, а у Морихэя Лесана сердце было в полном порядке, он даже сознания не потерял за те полчаса, что прошли между попаданием из станкового плазменника и погружением в хирургическую ванну. Лицо его сгорело так, что медик не знал, как надеть осмотическую маску, и в конце концов подсоединил воздуховод прямо к трахее. При этом он повредил необратимо голосовые связки — то, что от них еще осталось. Моро не осуждал его, парень сделал все возможное и невозможное, чтобы сохранить ему жизнь, а потом еще и сделал пластику лица — достаточно хорошую, чтобы Моро без проблем ел и говорил. О красоте думать уже не приходилось. Он не осуждал и Иннану, которая откровенно сникла и разрыдалась, увидев обожженноно безголосого слепца вмесо красавца Моргейна. Она пришла утешить его, а кончилось тем, что он утешал ее. Он был счастлив от нее отделаться.
Лорел пришла через два дня, в таком же костюме, в черной маске, в темном просторном плаще, скрывающем фигуру. Неудивительно, что серв ошибся и принял ее за Иннану, тем более, что она так же надушилась.
Самым большим его желанием тогда было послать Иннану к черту, но она была не в том статусе. Скрипнув зубами, он велел принять гостью. Когда та вошла, он понял, что это другая. Походка была гораздо тверже. Он взял ее руку для поцелуя, провел пальцами по предплечью, слегка сжал его, лаская — это была мускулистая рука мечницы. Когда она прошептала: «Для поцелуя у меня есть кое-что получше, чем рука» — и прижалась губами к его губам, он окончательно ее узнал. У кого еще хватило бы отваги преодолеть свое отвращение, кроме сестры Шнайдера?
«Это было божественно, Лорел», — искренне сказал он, когда они закончили. — «Но мне не нужна милостыня». «Никакой милостыни», — отрезала она. — «Я люблю тебя. Я любила тебя с того самого дня, когда ты привез и похоронил голову Экхарта». «Почему же ты раньше не сказала?» — «Я думала, ты меня ненавидишь. Ведь из-за свадьбы Экхарт расстался с тобой». «Чепуха. Экхарт никогда не был верным любовником». «Зато стал верным мужем. Знаешь, ведь я в конце концов полюбила его. Прошел всего год — и его убили. Сволочная жизнь». «Да, сволочная жизнь», — согласился он, и перевернул ее на спину, целуя шею, груди, живот и опускаясь все ниже, чтобы поцеловать лоно, влажное от его семени.
И в благодарность за те времена он и сегодняшний танец завершил таким же поцелуем.
— Ты чудо, — сказала она, поправляя одежду. — Я знала, что могу тебе доверять. Других таких друзей, как ты, у меня нет, кроме Рихарда.
— У меня тоже негусто с друзьями, — улыбнулся он. — И, похоже, Бет не войдет в их число.
— Ей предстоит многое понять. И она поймет, если она и в самом деле моя дочь…
Моро провел ладонью по ее щеке. Несказанное было между ними — «…и дочь Экхарта Бона».
Это было когда Моро уже готовил своего клона к пересадке, входил при помощи наношлема в его моторику, тренировал его тело. Он спешил, он был нужен клану синоби, дому Рива и Шнайдеру. А Лорел ненадолго прилетела с Тайроса.
«У меня будет ребенок», — сказала она. — «Посмертный ребенок Экхарта. Эксперимент будет закончен…»
Они занялись любовью в память о человеке, которого любили оба. Который так или иначе сделал их обоих тем, чем они стали. В каком-то смысле Моро стал отцом Бет, ритуально дополнв живым человеческим участием механический процесс инсталляции эмбриона. И когда Бет потерялась, Лорел доверила поиски именно ему…
— Что это за дела с Нейгалом, кстати? — спросила она. — Клан Дусс объявил о вендетте.
— Общеклановой?
— Нет, это какой-то одиночка. Ян Шастар, пилот Нейгала.
— Тогда не страшно, — Моро потянулся.
— Морихэй, мне не нравится то, что случилось. Рихард глубоко почитал Нейгала, ему это не нравится еще больше. Ходят слухи, что ты инициировал до Картаго чужого пилота. Ты не можешь объяснить все-таки, что произошло?
— Это долгая история, — Моро облизнул губы, потом налил себе вина, собираясь с мыслями. Есть кое-что, чего он никогда не сможет объяснить Лорел и о чем ей лучше не знать… — О ситуации с Ван-Вальденом и Брюсом тебе известно из докладов. Разведка доминиона Ван-Вальденов выяснила, что Брюсы готовят нападение. Рисковать женой и наследником лорд Якоб не решился и передал шифрованный ансибль-пакет с требованием улетать на одном из левиафаннеров, и как можно быстрее. Я оказался в жестоком цейтноте, вынужден был рисковать, импровизировать… Словом, я оказался на борту левиафаннера «Паломник» одновременно с леди Констанс и нашей крошкой Эльзой. И обнаружил там еще один трофей, стоящий того, чтобы за него побороться: юного Ричарда Суну, ученика пилота.
— Того, о ком беспокоилась Эльза?
— Да.
— Что их связывает?
— Они влюблены. С его стороны это очень трогательное рыцарское чувство, с ее стороны — гормоны, любопытство и немножко сострадания.
— Дальше.
— Дальше судьба как будто задалась целью поиздеваться надо мной, то подбрасывая то отнимая шансы. Команда корабля погибла без малейшего моего участия — это с одной стороны; с другой — на нас буквально свалились четверо тэка и морлок, этти, и наш маленький капитан непостижимым образом слепил из них команду. Мне удалось заставить его почувствовать себя беспомощным и некомпетентным, но он никак не собирался искать помощи у меня… А я не хотел действовать грубо, Лорел, я не хотел крови. Мне пришлось пойти ва-банк, я был раскрыт, бежал, и тут вроде бы судьба снова улыбнулась — я вышел на Джориана; это рейдер, который один раз обеспечивал мне прикрытие, а второй раз я через него внедрил агента на Дроу… Бесконечная жадность этого человека делает его предсказуемым, а потому — относительно надежным. Мы были уже здесь, в этом секторе, в четверти парсека отсюда. Если бы на «Паломника» нарвалось Крыло, они могли бы уничтожить корабль по неверному ответу на запрос ДИВ, если бы нарвались рейдеры — черт знает, что они могли бы там устроить, поэтому мистификация, для которой я решил использовать Джориана, казалась мне удачной. Я велел ему выдать себя за скваттера и пообещать нашим окончательно заблудившимся странникам помощь сквата. Его задачей было довести корабль до Акхит. Через дискрет корабль должен был провести я. Но…
…Вот он и дошел до одной из вещей, в которых не может признаться — до того, как в межпространстве Суна едва не убил его.
— …но Джориан оказался слишком туп даже для скваттера — его раскрыли, и ему, в свою очередь пришлось бежать. Дальше мне ничего не оставалось, кроме как позволить «Паломнику» сесть на Картаго. Мой сэтто годился лишь на то, чтобы распугивать патрули…
— Почему Акхит? Почему не Тэсса?
— Потому что мальчик далеко не дурак. Тэссу невозможно на подлете выдать за тихий скват. Силуэты линкора ни с чем не спутаешь.
— Он разбирается в силуэтах линкоров?
— О наших вооруженных силах он знает, кажется, все, что может знать имперец. Он бредит войной и местью нам. Он с Сунасаки и воспитан сохэями.
— Ах, вот что… Это объясняет поведение Нейгала. Старик был сентиментален. Итак, ты собирался выдать вполне гражданскую с виду Акхит за скват, а когда рейдер подвел тебя, ты распугивал своим сэтто патрули. Лесан, это ужасно. Это даже не топорная работа, а… я не могу сказать, какая.
— Моей целью было сохранить все жизни: твоей дочери, очень перспективного пилота и доминатрикс, которая стоила весьма и весьма многого. Мне приходилось действовать быстро, в постоянно меняющейся обстановке. Я доставил тебе живой и невредимой дочь и привел к нам пилота, захватил семью доминатора. Ты можешь после этого сказать, что я потерял класс, и мне будет нечего возразить.
