Слизнорт вызвали Бабблинг и ушли в библиотеку Отдела тайн.
— Ого, — присвистнули Алан и Северус.
— Сметвик определил одержимость.
— Дамблдора?! Кем?
— Ну… — протянул Том. — Выгоним и узнаем. А приятной компании профессора я обязан тем, что ему стало интересно, и он решил навестить место, где порезвился «тот, кто в директоре сидит».
— На самом деле у меня была еще одна задача… Это ведь ваша методика, леди Принц? — Флитвик протянул Эйлин какие-то записи.
Просмотрев их, та удивленно кивнула:
— Но откуда это у вас? Северус, ты поделился?
— Я не хочу, чтобы меня считали плагиатором, но нельзя ли внести в мои занятия с третьекурсниками вот эту серию упражнений и еще вот эти? А методическая разработка будет совместной, как вы на это смотрите?
— Но… я же пока только с маленькими работаю, — смутилась Эйлин.
— Эйлин, я могу вас называть так? — Флитвик заулыбался, видя готовность сотрудничать. — Ваш талант нельзя ограничивать! Он должен помогать детям, независимо от их возраста.
Северус глубоко вздохнул и с гордостью посмотрел на мать.
Глава 40. Превращения
В полутемном зале — совершенно пустом каменном мешке, освещенном только семью свечами, — стояли четверо деканов Хогвартса и трое преподавателей: Вектор, Бабблинг и Синистра. И всем им, весьма неслабым магам и ведьмам, было весьма не по себе. Но и деваться было некуда. Явившийся в школу директор повел себя совершенно неадекватно: чего только стоило его нападение с воплем «Сгинь, ведьма поганая!» на Минерву, когда та пришла к нему с документами на подпись. Только присутствие коллеги Стебль, вовремя укрывшей ее щитом, помогло совершенно дезориентированной замдиректора прийти в себя, а отбиться помогали трое: Филиус Флитвик и поспешившие к ним Бабблинг и Вектор.
Директора тогда аккуратно спеленали растения дражайшей Помоны, он был надежно обезврежен (Флитвик, МакГонагалл, Бабблинг) и уютно устроен в особом, закрытом (и тщательно запертом всеми деканами) отделении Больничного крыла. Ах да, еще и усыплен на всякий случай.
Гораций Слизнорт, в данной ситуации не щадя своего времени, ежедневно варил зелье, которым поила своего пациента с помощью специального заклинания мадам Помфри. Четверка деканов и трое сочувствующих ежедневно, забросив чуть ли не все дела, заседали попеременно то в родной библиотеке, то в Отделе тайн, и на пятый день наконец обнаружили то, что более-менее их устроило. Не без помощи милорда Певерелла, конечно. Он и с ритуалом помог, но участвовать не стал: не те пока отношения у него были с директором. Остался на подстраховке вместе с мадам Пинс и целителем Тики.
Списывать директора в утиль никому не хотелось: неизвестно какого ставленника Министерства над собой никто из профессоров терпеть не собирался. Относительная свобода, предоставляемая им Дамблдором, устраивала большинство, а потому вердикт был прост: надо лечить. То есть изгонять, как и рекомендовал главный целитель Мунго. Известное начальство все же лучше неизвестного.
И вот — полутемный зал со сводчатым потолком в знаменитых подземельях Хогвартса, семь свечей, расчерченные рунами плиты пола и — тело человека… или нет? На директора это уже совершенно не было похоже. Оно выгибалось, хрипело, растягивалось, как резиновое, но доморощенные экзорцисты, заранее напичканные успокоительным, почти не обращали внимания на то, как пальцы с удлинившимися ногтями царапают символы на камнях, стараясь стереть их. Вот они добрались до границы, обозначенной соляной дорожкой, и тут же отдернулись, тело издало крик, переходящий в злобное шипение… и наконец обмякло, снова принимая знакомые очертания.
Следующий этап… Маленькая фигурка делает пасс, другой, третий… В воздухе зависает сосуд с соленой «священной» водой. МакГонагалл приподнимает голову лежащего, Флитвик медленно левитирует сосуд к телу, и содержимое его опрокидывается в рот… Тело снова меняется, да так, что внушает всем оторопь.
— Соленая вода вкуса крови… — шепчет тело. Ярко-красный язык с аппетитом слизывает капли так, что присутствующие невольно вздрагивают.
В круге, очерченном солью, фигура белобородого старца снова размывается. И вот на его месте возникает высокий жилистый мужчина — черноволосый, белоснежная борода уменьшается и чернеет буквально на глазах потрясенных коллег… Он садится в центре, скрестив ноги, сверкает уже не голубыми — темно-синими глазами и… хохочет. Длинные тонкие руки взметнулись вверх:
— Свободен! Я свободен от этого гаденыша… Ах, как хорошо.
Он потягивается с явным наслаждением, не обращая внимания на ледяные камни пола.
Синий взгляд скользит по присутствующим, рождая у них отчего-то холодные мурашки… Похоже, их новый гость чувствует себя здесь, как дома, невзирая ни на какие руны и рисунки…
— Это надо отметить. Вы помогли… значит, вы мне сегодня друзья! Идите сюда! И принесите вина! Что же вы стоите?
— Вино выбираем… — откликнулся после небольшой паузы полугоблин, получив восхищенные взгляды коллег и… одобрительный кивок. Неужели это существо способно на те же эмоции?
Милорд Певерелл сделал знак своему домовику, едва их гость только высказал свое пожелание, и уже через несколько секунд большая оплетенная бутыль оказалась в руках выругавшегося про себя Слизнорта. А у Минервы — серебряный поднос с кубками. Надо сказать, перед отсылкой бутыли за дверь Том не преминул туда кое-что добавить…
Гораций не имел ни малейшего желания подходить к незнакомцу близко, а потому приготовил было палочку…
— Нет! Никаких больше чар! Они могут испортить этот прекрасный напиток! Да садись же сюда! — он похлопал по плите рядом с собой.
Слизнорт был готов просто перестать дышать, но спасительный обморок, увы, оказался не для него.
Зайти внутрь круга? Только не… а, так он не один. Увидев, как дружно двинулись в круг его коллеги, Слизнорт был вынужден последовать за ними на непослушных, словно чужих, ногах. И вот они уже сидят там, вокруг полыхающего огня (как его умудрился сделать пришелец в рунном круге, никто, конечно, не понял, но оценили — все).
— Прекрасное вино! — синеглазый незнакомец, пригубив, облизнулся длинным кроваво-красным языком, осушил кубок и снова потянулся за бутылью. — Но не ты его хозяин, верно? Где он? Зови его сюда!
Слизнорт было приоткрыл рот, но, заметив, как разжались нечеловечески длинные тонкие пальцы, из которых выпал кубок, остановил сам себя. Опасный гость спал, и всем экзорцистам вдруг очень захотелось последовать его примеру. Сопротивляться до победного смог только Филиус Флитвик.
Ему-то и успел влить антидот от снотворного лорд Певерелл.
— Ну вот, перетаскивай их теперь, — ворчал Филиус, левитируя сразу двоих коллег до Больничного крыла, что не мешало ему гордиться собственной стойкостью.
