Ростовчане Стрепетовы переехали в Подгорск в 2001 году. Алексею тогда было шестнадцать, Степану – двадцать пять. По словам Маргариты Васильевны, до пятнадцати лет Лёша рос совершенно нормальным парнем, пока не случилось то, что случается почти со всеми – несчастная любовь. Но то, что благополучно переживают миллионы других подростков, Лёша пережить не смог. Девчонка, с которой у него развивался бурный роман, неожиданно его бросила, и рассудок мальчика повредился. В надежде, что всё ещё можно поправить, Стрепетовы переехали в Сибирь, подальше от всего, что могло бы напомнить парню о тех событиях. Но шизофрения не лечится и не проходит сама.
Уже здесь, в Красноярске, его оформили в психиатрическую клинику. Но Лёша там пролежал недолго. Приехав однажды повидаться с сыном, Маргарита Васильевна увидела на его теле многочисленные следы побоев. После разговора с главврачом женщина выяснила, что всё лечение сводится к регулярному употреблению успокаивающих таблеток. Рассудив, что таблетки она может давать ему и сама, она забрала его обратно в Подгорск.
С тех пор он так и бродил по деревне, что называется, не от мира сего. К его причудам все быстро привыкли. В спокойном состоянии он гулял, подходил к людям, о чём-то заговаривал, что-нибудь спрашивал. Мужиков просил научить его работать бензопилой, или чинить машину, или рубить сруб. Его учили, но он всё тут же забывал. Иногда его можно было увидеть, медленно бредущим куда-то, размахивающего руками и разговаривающего с невидимым собеседником. По ходу такой странной беседы Лёша мог остановиться, повернуть голову на бок, словно прислушиваясь к далёкому голосу сверху. «А? Что? Как?» - переспрашивал он в таких случаях. И, видимо, получив ответ, двигался дальше.
Иногда Лёша тырил вещи односельчан. Не всерьёз, а так, поиграть. Возьмёт в чужом дворе велосипед, покатается на нём, да и бросит. В таких случаях люди шли прямо к его родителям, и тем, как правило, быстро удавалось получить признание и вернуть пропажу.
Ещё он любил играть в других людей. Называя себя чужим именем, Лёша талантливо перевоплощался в нового человека, сопровождая свою игру большим количеством тщательно выдуманных мелких деталей чужой жизни. Впрочем, иногда люди замечали, что детали эти не всегда выдуманные, и дивились – откуда юродивый узнал о том, чего как будто никто знать не мог.
Каждое полнолуние его состояние ухудшалось. Лёша становился агрессивен, громко и гадко бранился, кидался камнями и грязью в прохожих и в окна домов. Особенно не любил он молодых девчонок, и мог изрядно напугать иную, погнавшись по улице за ней с какой-нибудь дубиной. Чтобы купировать такое состояние, мать давала ему двойную или тройную дозу лекарства, а на само полнолуние для верности запирала дома.
Но иногда он сбегал.
Как бы то ни было, к его проявленям все подгорчане быстро привыкли, и воспринимали просто, как данность. Трактовали, конечно, по-разному: одни просто считали Алексея психом, больным, другие говорили, что он одержим бесами, третьи верили, что он «сидит на контакте» с враждебной человечеству инопланетной цивилизацией. На линию поведения в отношении больного эти расхождения никак не влияли.
Вскоре после переезда Стрепетовы открыли в Подгорске небольшой магазин. Глава семьи Пётр Ильич и Степан к тому же стали понемногу охотиться, продавать соболей. Семья быстро стала одной из самых зажиточных в деревне.
В 2005 году Пётр Ильич умер от инфаркта, а в деревне появился ещё один предприниматель с магазином, и дела у Стрепетовых пошли похуже. Маргарита Васильевна стала сдавать физически, а Степан – пить. С тех пор Алексей чаще оставался без присмотра. Но всё же ни в какие серьёзные истории он не попадал. До сих пор…
6
Пёс выл почти непрерывно. Дверь в старую избу, жилище Степана Стрепетова, была заперта, но внутри горел свет. Хозяин на стук не отзывался.
- В окошко постучи, - сказал Просеков. Звягин, промокший до нитки, снова соскочил с крыльца под ледяной дождь. Обойдя дом с угла, он заглянул в окно.
- Колян, ломай дверь! – заорал он сквозь дождь.
Здесь же, возле двери, среди прислоненных к стене ломов и лопат, Колян приметил гвоздодёр. Схватил, отжал замок.
Почти сплошная полоса крови тянулась от двери к табурету, к которому было примотано верёвкой тело Степана Стрепетова. Под табуретом густо поблёскивала большая чёрно-багровая лужа. У Степана был начисто снесён затылок. К полностью залитой кровью футболке со спины присохли мелкие кусочки кости и мозгового вещества. Мозг был виден и в огромной дыре на месте затылка.
- Мюллер на допросах любил заглядывать пленным в голову… - пробормотал непрошибаемый балагур и бывший десантник Колян.
- Не смешно! – оборвал его Дима. – Пошли, проверим Маргариту.
Человека в дождевике они заприметили, подойдя к колодцу. Человек вытаскивал из заднего входа времянки, приспособленной под магазинчик, большой тяжёлый мешок. Рядом, у калитки, горела двухсотваттная лампочка-переноска, питавшаяся от генератора, и в её свете действия человека были отлично видны. Оставив дверь открытой, человек поволок мешок по тропинке в их сторону.
- Не пойму, это Лёха или нет? – шёпотом спросил Дима.
- Кажись, он. Да неважно, надо вязать. Давай сюда, за мной.
Слегка пригнувшись, Колян быстро перебежал за угол дровяника и прижался к боковой стенке из набитого на столбы обрезного тёса[1]. Дима метнулся за ним. Сквозь щели отлично просматривалась тропинка и медленно перемещающийся по ней человек с мешком. Человек уже миновал самое тёмное пространство, и теперь входил в зону, освещаемую светом из окон дома Маргариты Васильевны.
Колян толкнул Диму локтем и молча указал пальцем на моток тонкой проволоки-вязанки, висящий на столбе.
- Для начала этим скрутим, - пошептал он. – Сейчас, только зайдёт за угол…
Поравнявшись с дровяником, мужик в дождевике неожиданно бросил мешок и выпрямился. Он стоял всего в пяти шагах от них, отделяемый лишь тонкой щелястой стенкой, и медленно расстёгивал плащ. Затем вытащил из-за пояса какой-то светлый предмет и поднёс его к лицу.
- На связи! – произнёс он достаточно громко для того, чтобы его услышали сквозь шум дождя. – Сколько?
- Это он, точно, - чуть слышно прошептал Дима.
- Понял, две боевых единицы, - сказал Алексей Стрепетов.- Есть на поражение.
Юродивый повернулся лицом к ним, и стало видно, что под дождевиком скрывалась форма офицера полиции. В правой руке Стрепетов сжимал табельное оружие участкового Хорошенко. Медленно он поднял руку и направил пистолет в их сторону.
- Что? – вдруг переспросил он кого-то невидимого. – А-а, понял.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
