Американец — это было нечто новое. Его звали Роберт Уайз, и за предыдущие пять лет он стал владельцем нескольких крупных издательств, в том числе «Ширмер» и «Честер». Однако Уайз не принадлежал к узкому кругу издателей классики. Его собственная компания, «Мюзик сейлз лимитед», основанная в Лондоне в 1970 году, публиковала популярные молодежные песни с фортепианным или гитарным аккомпанементом. Он не был интеллектуалом-эрудитом и не пытался скрыть презрения к далеким от правил бизнеса современным музыкальным издателям. «Думаю, что их больше волнуют отношения друг с другом, чем с композиторами, — заявил он в интервью Би-би-си. — Я не собираюсь становиться членом их клуба, и мои люди тоже. Мы посвящаем себя композитору и эффективному управлению нашей компанией»[824].
Его появление парализовало совет директоров «Универсаль». Они знали, откуда он получил свои акции — дочь Кальмуса, Сюзи Харпнер, продала их после того, как преемник Шлее Иоганн Юранек уволил ее мужа, — и они также знали, что им придется как следует поработать, чтобы помешать Уайзу захватить контроль над издательством. Между ними пролегала глубочайшая пропасть. Венцы говорили об искусстве и идеалах, Уайз больше интересовался отчетами о прибылях и убытках каждого отдела. «Они не реализуют свой потенциал, — говорил он. — Они сокращаются, вместо того чтобы расширяться… Я не думаю, что это правильный путь, и совету это хорошо известно: ведь я вхожу в совет. Я прилагаю все усилия, чтобы заставить их расширить свою деятельность и сделать компанию более энергичной и жизнеспособной. Они обладают колоссальным потенциалом, в их распоряжении великие права, перед ними открываются огромные возможности на рынке, который вовсе не переполнен, особенно в Германии и Австрии, а они ничем из этого не пользуются. Я думаю, что мы сумеем разбудить их».
«Универсаль» проснулось, но не в том смысле, который имел в виду Уайз. Оправившись от шока, Вена оттянула силы на свою территорию и приказала закрыть лондонское отделение. Вопль отчаяния, вырвавшийся у Харрисона Бёртуисла, несколько отсрочил исполнение приказа, но отступление было необратимым. К началу 1955 года все английские композиторы, работавшие с «Универсаль», либо перешли в другие издательства, либо остались свободными, а сама фирма заняла глухую оборону. Бёртуисл и восходящая звезда шотландской музыки Джеймс Макмиллан перешли к «Бузи энд Хоукс», Саймон Холт — к «Честер». Многие из оставшихся композиторов не смогли найти крупного издателя. В мире, где правил закон нижней планки, авторам опер, восторженно принятых в Глайндборне и Лондоне, подрезали крылья на пике карьеры.
Непосредственные результаты перехода к обороне оказались именно такими, каких желало «Универсаль». Уайз, столкнувшись с сопротивлением большинства, немногим более года спустя продал свои акции совету. Шотт, уже имевший долю в «Универсаль», начал осуществление общих проектов и проявлял все большую заинтересованность в делах издательства. Совместные операции проводились за завесой секретности. Мне сообщили, что «акционеры "Универсаль" не хотят предавать огласке свои имена»[825]. Подобная позиция хранителя столь значительной части нашего общего европейского наследия представлялась непонятно скромной. Впрочем, особого значения все это уже не имело: издательство «Универсаль» больше не играло заметной роли в определении будущего музыки.
Уайз вышел из игры с прибылью от продажи акций и с заметно укрепившейся репутацией. Он сожалел об отступлении «Универсаль» («это худшее, что вы могли сделать», — сказал он) и о судьбе оставшихся неприкаянными композиторов. Он постоянно подчеркивал свою преданность живущим композиторам и заявлял, что готов предпринять любые действия против тех, кто ведет себя по-другому. «Мы придаем важнейшее значение продвижению композиторов, — сказал он Би-би-си. — Чем больше мы их продвигаем, тем больше их исполняют. Чем больше исполнений, тем больше прибыль. Это очень просто». Уайз верил, что нашел формулу, по которой можно было заставить современную музыку приносить дивиденды.
С «Универсаль» или без него, теперь он стал неоспоримой третьей силой в музыкально-издательском деле. В 1975 году считалось, что «в сфере издания серьезной музыки действуют шесть основных крупных фирм»[826]. К 1995 году, главным образом благодаря приобретениям Роберта Уайза, таких фирм осталось только три: его собственная, «Бузи энд Хоукс» и «Шотт» с его немецкими союзниками. Единственной растущей силой в сжимающемся поле оставался Уайз, и у него не было оснований уважать условности, принятые в этом сообществе. Он не имел общих корней с собратьями-издателями, он не был в долгу перед их традициями.
Уайз родился в Нью-Йорке в семье, занимавшейся оптовой торговлей нотами, и его не прельщала перспектива продавать партитуры с истекшим сроком авторского права розничным магазинам. Получив в 1959 году диплом Корнеллского университета, он преуспел на рынке недвижимости, а в конце шестидесятых годов переехал в Лондон. Он любил музыку «Битлз» и «Роллинг стоунз», но скоро узнал, что найти нормальные ноты их песен очень трудно. Любителей поп-музыки считали музыкально неграмотными, и издатели не утруждали себя заботами о меньшинстве, которое хотело играть песни для собственного удовольствия. «Издательское дело в старом смысле слова, т. е. печатание нот, практически ушло с рынка музыкального сочинительства», — отмечалось в отраслевом обзоре за 1975 год[827]. Уайз увидел эту нишу и основал «Мьюзик сейлз лимитед». Прошло немного времени, и он стал вторым по величине в мире распространителем нот поп-музыки.
В самом начале его деятельности, в 1969 году, на торги был выставлен уважаемый издательский дом «Новелло». Среди прочих ему принадлежали авторские права на произведения Эдварда Элгара, а также доля прав на хоровые партии знаменитых ораторий. Кроме того, издательство владело ценной недвижимостью в Лондоне и в его пригородах. Уайз счел это отличной возможностью и купил тридцать процентов акций. Впрочем, его быстро выбил из игры Деннис Форман, вице-президент телевизионной группы «Гранада» и страстный любитель оперы. «Гранада» поглотила издательство и его печатный орган «Мьюзикл таймс» и оставалась их владельцем до 1986 года, когда, проиграв борьбу за франчайзинговые операции, была вынуждена распродать свои второстепенные активы. Уайз попытался перекупить издательство, но тут его обошла компания «Фильмтракс», которая, в свою очередь, переуступила свое приобретение «Классике инвестментс лимитед» — отделению «Инсайн траст», руководившему пенсионным фондом торгового флота. «Классикс» считала музыкально-издательское дело достойным солидных инвестиций и стремилось разумно распорядиться имеющимися возможностями. Казалось, Роберту Уайзу не суждено было сыграть значительную роль в издании классической музыки.
Однако он уже начал чувствовать вкус к этому делу. В 1979 году он купил издательство «Кэмпбелл Коннелли», специализировавшееся на выпуске популярных песен сороковых годов, и впервые стал собственником авторских прав. Оказалось, что, наняв команду коммерсантов для продажи песен исполнителям и диск-жокеям, можно продлить жизнь этих мелодий, казавшихся когда-то однодневками. И тогда он понял, что, если ему повезет, он сможет применить те же методы и в отношении классики.
В 1985 году Уайз выкупил у собственного брата и партнеров семейный бизнес в Нью-Йорке и установил в «Мьюзик сейлз корпорейшн» режим постоянной готовности к покупке издательства. Ждать пришлось недолго. Плутоватый издатель Роберт Максвелл, недавно перебравшийся в США, прибрал к рукам «Макмиллан инкорпорейтед» и хотел избавиться от его музыкального отдела, «Г. Ширмер инкорпорейтед». Компанию, принадлежавшую одной семье на протяжении четырех поколений, проданную «Макмиллану» в 1969 году и все еще остававшуюся ведущим музыкальным издательством в Америке, выставили на торги. На домашнем рынке конкурентов у Роберта Уайза не было. На следующее утро после аукциона он проснулся крупнейшим издателем классической музыки на американском континенте.
Переход компании в новые руки вызвал замешательство среди композиторов издательства «Ширмер», и некоторые из них, во главе с Леонардом Бернстайном и Эллиотом Картером, перебежали к «Бузи энд Хоукс». Уайз, раздраженный этой изменой, не увеличившей его уважения к английскому конкуренту, Удвоенной энергией принялся за восстановление «Ширмер». В свой последний год в составе «Макмиллана» фирма понесла полуторамиллионные убытки. За следующие восемь лет Уайз увеличил ее доходы, по его собственным подсчетам, в восемь раз. Опираясь в Америке на «Ширмер», он одновременно создавал свою европейскую базу с центром в Лондоне: одно за другим были приобретены крупнейшее музыкальное издательство Испании «Унион музикаль эдисьонес», самая известная издательская фирма Скандинавии «Вильхёльм Хансен» вместе с ее лондонским филиалом «Честер мьюзик груп». Наконец, в 1993 году ему удалось заполучить самый лакомый кусок, дважды ускользавший из его рук, — друзья моряков согласились продать «Новелло» за два с половиной миллиона фунтов.
