Эту мебель изготовили по нашему заказу в мастерской Камдара – Камдара из Бомбея. У нас половина комнат обставлены их мебелью.
Минакши взглянула на массивный угловой диванчик. Прочное темное дерево, синяя обивка – словом, ничего особенного.
– Такой мебели и в Калькутте много, – сказала она. – Если вам нравится старина, загляните, к примеру, в «Торговое бюро Чорингхи». А если что-то посовременнее – в «Музумдар». Там мебель чуть менее… – она помедлила, подбирая слово, – громоздкая. Но, конечно, это дело вкуса. Какие восхитительные пакоры! – добавила она, чтобы немного подсластить пилюлю, и взяла себе еще одну штучку.
Ее мелодичный смех зазвенел над фарфором, хотя шутить она и не думала.
– Да, но мне кажется, что качество дерева, которое использует мастерская Камдара, выше всяких похвал, – сказала госпожа Кханделвал, испуская приветливость и радушие. – А качество исполнения просто непревзойденное.
И качество расстояния, подумала Минакши. Живи они в Бомбее, мебель покупали бы в Калькутте, к гадалке не ходи. Вслух же она произнесла:
– Безусловно, Камдар – это Камдар.
– Выпейте еще, госпожа Мера, – сказала госпожа Кханделвал, услужливо подливая чай.
Она была невероятно гостеприимна и обаятельна, полагая, что людей – и женщин в том числе – нужно завоевывать. Прошлое давало о себе знать, и госпожа Кханделвал втайне чувствовала себя неполноценной, но агрессии к окружающим не проявляла. Лишь когда великодушие и ласка не помогали, она позволяла себе выпустить пар.
Господину Кханделвалу не сиделось на месте. Вскоре он извинился и вышел, сказав, что хочет глотнуть воздуха. Несколько минут спустя он вернулся – очень довольный и пахнущий кардамоном.
Госпожа Кханделвал окинула мужа подозрительным взглядом, но вид у него был совершенно невинный и безобидный.
Внезапно в гостиную с яростным лаем влетели три немецкие овчарки. Хареш от потрясения едва не пролил чай. Арун подскочил. Кханделвал был озадачен: как собаки сумели сюда пробраться? Только женщины сохраняли спокойствие. Минакши давно привыкла к злобному Пусику и вообще любила собак. А госпожа Кханделвал тихо и повелительно зашипела на питомцев:
– Сидеть! Сидеть, Кассий, сидеть, Кристал! Сидеть, Джалеби!
Собаки уселись в ряд, молча дрожа. Каждая знала, что за ослушание хозяйка беспощадно выпорет их прямо на месте.
– Ой, ну вы посмотрите, какой он несчастный, мой Кассий, – запричитала госпожа Кханделвал, – мой зайчик! Он не хотел никого напугать.
– Вы знаете, – сказал Арун, – моя супруга сейчас в весьма деликатном положении, такие встряски ей не на пользу…
Госпожа Кханделвал в ужасе напустилась на мужа.
– Господин Кханделвал, – проговорила она страшным, властным тоном, – ты понял, что натворил? Имеешь хоть малейшее представление?!
– Нет, – выдавил ее муж. Он уже трясся от страха.
– Ты не закрыл дверь! Вот как эти твари сюда попали. Выведи их немедленно и закрой дверь.
Избавившись от собак и мужа, она с притворным и приторным волнением обратилась к Минакши:
– Ах, бедная госпожа Мера! Мы так виноваты, просто нет слов! Съешьте еще пакору. Нет, две. Вам сейчас нужны силы.
– Очень вкусный чай, госпожа Кханделвал, – храбро вставил Хареш.
– Выпейте еще чашечку. Нам привозят этот купаж прямо из Дарджилинга, – сказала госпожа Кханделвал.
13.31
Последовала тишина, и Хареш решил влезть прямиком в логово зверя.
– А вы, должно быть, брат Латы, – обратился он к Аруну. – Как у нее дела?
– Очень хорошо, – ответил Арун.
– А у вашей матушки?
– Прекрасно, спасибо, – не без заносчивости проговорил Арун.
– Как себя чувствует ребенок?
– Ребенок?
– Ваша племянница.
– Уверен, у нее все замечательно.
Все вновь замолчали.
– У вас есть дети? – спросил Хареш у Минакши.
– Да. Дочка, – ответила та.
Этот сапожник, решила она, в подметки не годится Амиту.
– Скажите, чем именно вы занимаетесь, господин Кханна? – спросил Арун Хареша. – Как я понял, вы устроились в «Прагу» на какую-то должность. Руководящую, полагаю?
– Ну, не совсем руководящую, – ответил Хареш. – В данный момент я контролирую деятельность персонала, хотя на предыдущей работе был руководителем, да. Я решил устроиться в «Прагу», потому что здесь у меня есть будущее.
– Контролируете?
– Я бригадир.
– А! Бригадир. Понятно.
– В «Праге» все начинают простыми рабочими, даже в бригадиры с улицы никого не берут.
– Хмм. – Арун отпил из чашки.
– Меня приглашали на руководящую должность на фабрику «Джеймс Хоули»… – начал было Хареш.
– Я никак не возьму в толк, почему «Кромарти групп» до сих пор не перебралась в Калькутту, – отвлеченно проговорил Арун. – Зачем сидеть в провинции? Загадка. Впрочем, это их дело.
Минакши показалось, что Арун слишком неприветлив с Харешем.
– Вы ведь родом из Дели, верно, господин Кханна? – спросила она.
– Верно. Я учился в колледже Святого Стефана.
– А потом, насколько я поняла, вы поехали в Англию. Оксфорд или Кембридж?
– Миддлхэмптонский технологический.
На несколько секунд воцарилась тишина, которую прервал господин Кханделвал, вернувшийся к гостям в совсем уж солнечном расположении духа. Дело в том, что он был в сговоре с привратником, который всегда держал у себя в сторожке бутылку виски и стакан для хозяина. Господин Кханделвал навострился, выходя «подышать», ровно за пять секунд заглатывать стакан любимого напитка.
Арун продолжал допрашивать Хареша:
– Какие спектакли вы там посмотрели, мистер Кханна? – Арун перечислил несколько свежих лондонских постановок.
– Спектакли?
– Ну, вы ведь приехали из Англии. Наверняка вы при любой возможности посещали театры.
– Я жил в центральных графствах и не имел возможности ходить в театры, зато я посмотрел много фильмов.
Арун никак не прокомментировал услышанное.
– Уж Стратфорд вы должны были посетить, это ведь недалеко от Миддлхэмптона.
– Да, там я бывал, – с облегчением ответил Хареш; учиненный Аруном допрос был хуже, чем разговор с Новаком, Гавелом и Куриллой вместе взятыми.
Арун завел беседу о реставрации дома Энн Хатауэй и от провинции постепенно перешел к послевоенным восстановительным работам в Лондоне.
Минакши рассказала о своих друзьях, которые сейчас занимались переоборудованием старинной конюшни недалеко от Бейкер-стрит.
Оттуда разговор плавно перетек к теме отелей. При упоминании гостиницы «Кларидж» господин Кханделвал, всегда останавливавшийся в Лондоне именно там, сказал:
– О, «Кларидж»! У меня с ними давняя дружба. Метрдотель всегда меня спрашивает: «Всем ли вы довольны, господин Кханделвал?» А я отвечаю: «Да, я всем доволен». – Он улыбнулся, словно над какой-то известной ему одному шуткой.
Госпожа Кханделвал гневно воззрилась на мужа. Она подозревала, что у его поездок в Лондон есть не только деловая, но и увеселительная сторона, и она была права. Иногда она звонила ему посреди ночи – просто убедиться, что он на месте. Если господин Кханделвал возмущался (что случалось крайне редко), она вздыхала и говорила, что совсем забыла про разницу во времени.
– А что вам больше всего понравилось в Лондоне? – спросил Арун, вновь обращаясь
