То, что Афины не сумели воспользоваться Никиевым миром, стало поворотной точкой в истории Пелопоннесской войны. Перикл предвидел последствия предложенной им с самого начала стратегии. Афины выиграли войну на истощение и разрушили Спартанский союз своей дипломатией. Но они не сумели осуществить последний этап и достичь цели войны – уничтожить Спарту и подчинить своей власти материк. Вместо этого Афины занялись расширением своей империи в других направлениях, забыв о стратегии Перикла, хотя ситуация в 416 г. не отличалась радикально от ситуации в 431 г. Спартанский союз снова был цел; на западе его поддерживала Сицилия, а на севере – Македония и Халкидика. Афины пользовались дружбой ослабленного Аргоса и имели плацдарм в Пилосе, но их собственные ресурсы сильно сократились, престиж армии упал, у вождей государства не было единства. Совет Перикла – не рисковать ресурсами государства ради расширения империи, пока не разгромлен Спартанский союз, – по-прежнему оставался в силе, а в памяти историка Фукидида еще жили его слова: «Ошибок самих Афин я боюсь больше, чем планов их врагов».
2. Сицилийская экспедиция
Провал афинской политики на Пелопоннесе подорвал доверие к Алкивиаду и улучшил позиции его противника Никия. Раскол между двумя вождями привел к расколу и в государственной политике. Алкивиад выступал за войну со Спартой, расширение империи и жесткий контроль за подчиненными государствами; он не ставил пределов ни собственным амбициям, ни амбициям народа. Поддерживали его главным образом низшие классы, поощрявшие авантюры и стремившиеся к материальным выгодам, а также его сверстники – молодежь, настроенная против осторожной стратегии Перикла и Никия. Но магнетизм личности Алкивиада – его внешняя привлекательность, убедительные речи, заразительная доблесть, блестящие идеи – действовал на все классы государства вне зависимости от того, соглашались они с его политикой или нет. Никий, напротив, желал поддерживать мир со Спартой, сохранить империю и при обращении с подчиненными государствами руководствоваться умеренностью; status quo соответствовал и его пожееланиям, и его планам относительно афинского будущего. Его политика была наиболее приемлема для зажиточных классов, желавших сохранить процветание и спокойно обрабатывать свои земли в Аттике, и для представителей старшего поколения, помнившего мирные дни до 431 г., народное собрание, оказавшись расколотым, весной 417 г. прибегло к остракизму. Однако Алкивиад и Никий объединились и убедили своих сторонников голосовать против Гипербола, демократического агитатора, нападавшего на них обоих. В итоге Гипербол пал жертвой остракизма. Впоследствии закон об остракизме перестал применяться, так как он больше не выполнял своей цели – осуществлять выбор между курсами, предлагаемыми политиками-соперниками.
Политические разногласия уже дорого обошлись Афинам. Пока Алкивиад находился у власти, был провозглашен курс на конфронтацию со Спартой и кампанию на Пелопоннесе. Союз с Аргосом и его коалицией, попытку построить Длинные стены в Патрах и Рионе, подстрекательство Аргоса к нападению на Эпидавр, занятие форта в Эпидавре и размещение илотов в Пилосе невозможно было интерпретировать поиному. Но когда эта политика подверглась испытанию, оказалось, что афиняне не желают ее исполнять. Алкивиад не был избран полководцем в решающий 418/17 г., Афины с сильным запозданием отправили на помощь Аргосу даже небольшой отряд. Вследствие такой нерешительности они подверглись риску войны со Спартой и лишились союзников, благодаря которым имели бы шанс на победу в такой войне. В 417 г. военачальниками избрали и Никия, и Алкивиада. Никий должен был с помощью Пердикки напасть на Халкидику и Амфиполь, но экспедицию отменили, когда Пердикка перешел на другую сторону. Зимой 417/16 г. флот осуществлял блокаду Македонии. В начале 416 г. Алкивиад отплыл в Аргос, где арестовал ряд политиков, содействуя восстановлению демократии. В том же году Афины начали войну с Коринфом, а афиняне и илоты, действуя из Пилоса, захватили в Спарте большую добычу. Еще одна экспедиция отправилась на Милос, колонию Спарты, и потребовала, чтобы он присоединился к Афинской империи. Эти шаги увеличили вероятность войны со Спартой и Спартанским союзом.
То, как афиняне обошлись с Милосом, явилось предупреждением всему греческому миру. Этот маленький остров в начале войны объявил о своем нейтралитете и отправлял в Спарту лишь небольшие подарки, но не войска. В 426 г. Афины крупными силами разграбили остров и в 425 г. назначили ему дань в 15 талантов. Но Милос сохранял нейтралитет. В 416 г. к Милосу внезапно подошли силы афинян: 30 кораблей из Афин, 6 с Хиоса, 2 с Лесбоса и около 3 тысяч солдат: половина – афиняне, а половина – их союзники. Высадившись на острове, афинские полководцы отправили послов на переговоры с олигархическим правительством Милоса. Послы объявили, что Афины не признают милосского нейтралитета; остров должен войти в Афинскую империю, иначе его ожидают большие неприятности. Ссылки милосцев на международное право были оставлены без внимания. По мнению афинских послов, международное право относилось только к государствам, равным по силе; привилегией сильного было обращаться со слабым, руководствуясь иным принципом, то есть целесообразностью. Милосцы отказались покоряться, доблестно сражались в осаде, но в итоге зимой 416/15 г. сдались на милость афинского народа. Народное собрание приняло предложение Алкивиада: все взрослые мужчины Милоса были казнены, женщины и дети проданы в рабство, а остров заселили 500 афинян. Участь Милоса продемонстрировала текущую политику Афин: быть слабым и нейтральным означало погибнуть от рук тиранического государства.
Той же зимой афинские послы отправились на Сицилию по приглашению союзной Афинам Сегесты, которая вела тяжелую войну с Селинунтом, мегарянской колонией, союзной Сиракузам. Послы вернулись весной 415 г. с 60 талантами серебра и ошибочным известием, что Сегеста достаточно богата, чтобы оплачивать содержание афинских экспедиционных сил. Народное собрание решило отправить на Сицилию 60 кораблей под командованием Алкивиада, Никия и Ламаха, а на следующем заседании рассмотрело проблемы экипировки войск. Никий воспользовался случаем, чтобы напомнить о совершенных ошибках; он был настроен против экспедиции и не желал становиться одним из ее начальников.
Никий указывал, что не следует распылять силы Афин. Пелопоннесцы и беотийцы могут напасть в любой момент; халкидяне продолжают бунтовать; Коринф и Пердикка уже действуют против Афин; Аргос нуждается в помощи, а финансовые ресурсы Афин не бесконечны. Сицилия же не представляет угрозы Афинам. Даже если Афины захватят Сицилию, они не в состоянии ее удержать, так как остров этот находится далеко, а его население многочисленно. Кроме того, Никий критиковал Алкивиада, главного сторонника экспедиции, за его безрассудные амбиции и распутную жизнь. Алкивиад возразил, что амбиции и расходы почетны для гражданина и для государства; благодаря им Афины создали свою империю, а теперь добавят к ней новые земли. Отправив экспедицию, Афины завоюют Сицилию и приведут к подчинению всю Грецию; по крайней мере, будет ослаблена мощь Сиракуз. Никий, увидев, что Алкивиад с успехом эксплуатирует присущий афинянам дух авантюризма, попытался напугать их, выдвинув непомерно высокие требования к экспедиционным силам. Однако народное собрание охватил иррациональный энтузиазм по поводу этого предприятия. Большинство считало, что оно обеспечит их доходами сейчас и в будущем, когда Сицилия будет покорена. Младшее поколение рвалось к приключениям и подвигам; даже старшие и более осторожные полагали, что сам размер экспедиции обеспечит ей если не успех, то безопасность. Те, кто имел возражения, не осмеливались высказать их в атмосфере всеобщего энтузиазма. Никию пришлось назвать свои цифры для экспедиционных сил. Они были в принципе приняты, Алкивиад, Никий и Ламах получили полномочия для проведения приготовлений.
В годы беспокойного мира Афины невероятно быстро оправились от финансовых проблем. Доходы империи, конечно, были не так высоки, как в 425–421 гг., но все же выше, чем в начале войны. С ожиивлением торговли увеличилась выручка от косвенных налогов, а с возобновлением земледелия и разработки рудников в Аттике выросли и частные состояния. Была принята крупная программа общественного строительства, а государственное жалованье осталось на том же уровне – дикастам, например, все так же выплачивалось по 3 обола в день, как установил Клеон. Благодаря этому в наличии имелась сумма в 3 тысячи талантов для подготовки большой экспедиции, и богатым гражданам не пришлось идти на расходы для выполнения своих обязанностей как триерархов. В конце июня 415 г. в Пирее собрались с родственниками и друзьями команды 60 трирем и 40 транспортов, а также 1500 гоплитов, 700 фетов, вооруженных как морские пехотинцы, и 30 всадников. После молебна на кораблях и на суше флот вышел в море, на веслах дошел до Эгины, а затем взял курс на Керкиру, где уже собрались почти все силы, призванные из подчиненных государств или нанятые в дружественных землях. Они насчитывали 34 триремы, 2900 гоплитов и 1300 лучников, пращников и легких пехотинцев. Армада отплыла с Керкиры тремя флотилиями. Ее сопровождали 30 транспортных кораблей с зерном и инженерами на борту, 100 небольших кораблей, реквизированных для экспедиции, и множество вспомогательных судов с маркитантами и прочими людьми, живущими за счет армии. Никогда еще со времен персидской армады Ксеркса Средиземноморье не видело такой грандиозной экспедиции[52].
