Никий по-прежнему пользовался расположением афинского народа. Он обладал всеми привлекательными качествами достойной личности. Он был опытным военачальником, способным, уверенным и удачливым. Его честность и патриотизм не подвергались сомнению. Но в качестве политика он не мог стать фаворитом хитроумных и непостоянных афинян. С другой стороны, радикальные демократы были дискредитированы неудачей агрессивной политики Клеона и его унизительной гибелью. Такие люди, как Клеон, Лисикл и Эвкрат, своим характером и методами отличались от политиков традиционного типа. Они происходили из народа, подтверждением чему служил энергичный и вульгарный язык их речей перед народным собранием. Их нравственность и честность в финансовых вопросах были достаточно сомнительны, но они были мастерами ораторского искусства и остроумия. В то время как Клисфен, Фемистокл и Перикл преуспели и в словах, и в делах, Клеон и его товарищи поднялись к вершинам власти исключительно благодаря своим речам. Их возвышению благоприятствовала война: будучи суровым учителем и обтесывая учеников по собственному шаблону, она порождает бурные страсти и жестокие обиды, к которым может апеллировать популярный оратор. Когда наступил мир, подобные вожди лишились почвы под ногами. Их место занял молодой богатый аристократ Алкивиад, сын Клиния, – ловкий, умеющий убеждать и амбициозный. Его политика была направлена на отказ от союза со Спартой и на союз с Аргосом, пусть Афины и рисковали войной со Спартой. В этом отношении он шел по следам демократических вождей 462 г. – Эфиальта и Перикла.
Пока аргосские послы вели в Спарте переговоры о перемирии на пятьдесят лет, спартанские послы получили в Афинах холодный прием, так как они прибыли не только для того, чтобы вернуть на родину афинян, освобожденных Беотийской лигой, но и сообщить о разорении Панакта и дать объяснения по поводу сепаратного союза с Беотийской лигой. Алкивиад тайно обратился к Аргосу, предложив, чтобы Аргос, Мантинея и Элида немедленно прислали в Афины послов для переговоров о заключении союза. Аргос решил отозваться на его предложение и прервал переговоры со Спартой. Но еще до прибытия аргосских послов в Афины поспешно прибыли три спартанских посла и объявили Афинскому совету, что они имеют полномочия урегулировать все спорные вопросы. Алкивиад опасался, что, если спартанские послы выступят перед народным собранием, они сумеют убедить народ сохранить союз со Спартой. Поэтому он дал послам слово, что организует передачу Пилоса Спарте, если они не будут сообщать народному собранию о своих полномочиях. Когда же послы сдержали свое слово, Алкивиад обрушился на них с упреками в непоследовательности и двуличии: совету они говорят одно, а народу – другое. Таким фокусом в стиле Фемистокла он достиг бы своей цели, если бы не землетрясение, прервавшее работу собрания. На следующий день Никий, разделявший неудовольствие спартанских послов, убедил народ придерживаться политики примирения со Спартой, после чего его с несколькими спутниками отправили в Спарту. Там они потребовали разрыва союза Спарты с Беотией, если Беотия не подпишет Никиев мир, возврата Амфиполя и восстановления и возврата Панакта. Спарта отказалась выполнять эти требования, предпочитая сохранить союз с Беотийской лигой, даже рискуя войной с Афинами.
Сообщение Никия о неуступчивости Спарты привело афинян в ярость. В июле 420 г. Афины вступили в союз с Аргосом, Мантинеей и Элидой. Союз объявили оборонительным. Союзники обязались помогать друг другу в борьбе с агрессорами и не заключать сепаратного мира. Кроме того, они обязались не пропускать через свою территорию никаких вооруженных сил, если только все договаривающиеся стороны не дадут на это согласие. Таким образом, четыре демократических государства объединились, но полис, который мог блокировать Истмийский перешеек, – Коринф, – хоть и состоял в оборонительном союзе с Аргосом, не присоединился к ним. Однако ни Спарта, ни Афины не стали разрывать своего союза. Спарта осталась с охвостьем Спартанского союза на Пелопоннесе и с Беотийской лигой. Аргосская коалиция представляла собой серьезную силу. Аргос состоял в союзе с Афинами и находился в хороших отношениях с Персией. Афины за щитом Аргосской коалиции были ограждены от нападения Спарты. Они стали выжидать, кто нанесет первый удар: Аргос или Спарта.
Несмотря на ряд провокаций, Спарта между июлем 420 г. и июлем 418 г. не предпринимала серьезных шагов. Она дважды выводила свои силы на границу Лаконии, но в обоих случаях знамения были неблагоприятными, и войско распускалось; зимой 419/18 г. Спарта лишь послала 300 человек для усиления гарнизона в Эпидавре, находившемся на аргосском фланге. Даже союзная ей Беотия воспользовалась спартанским бездействием и захватила Гераклею в Трахиде, сместив спартанского губернатора. Аргосская коалиция также ограничилась лишь тем, что не допустила Спарту на Олимпийские игры 420 г. Алкивиад, избранный в 419 г. полководцем, пытался подтолкнуть Спарту и Аргос к боевым действиям. Он дважды водил афинскую армию в Пелопоннес и убедил Аргос напасть на Эпидавр, лежавший на кратчайшем пути из Афин в Аргос. Зимой 419/18 г., когда Спарта морем отправила в Эпидавр 300 бойцов, Аргос выразил неудовольствие тем, что афиняне их не перехватили. Тогда Алкивиад убедил народ рассматривать этот шаг Спарты как нарушение союза с Афинами и разместить в Пилосе гарнизон из беглых илотов.
Летом 418 г. Спарта взяла в свои руки инициативу. За три предыдущих года она справилась со своими внутренними проблемами. Когда из Халкидики вернулась неодамодейская армия Брасида, первоначально насчитывавшая 700 бойцов, илоты, прислуживавшие гоплитам, были уравнены в правах, а все войско размещено в Лепреоне – месте, на которое претендовала Элида. Вернувшихся из плена лишили прав за то, что они сдались на Сфактерии, но через некоторое время их восстановили в правах. Таким образом спартанское правительство восстановило боевой дух и силу спартанской армии. Кроме того, в Спартанский союз вернулись Мегара и Коринф: эти государства, не доверявшие ни Афинам, ни Аргосу и напуганные операциями Аргоса против Эпидавра, прибегли к покровительству своего традиционного защитника. Путь из Беотии в Пелопоннес оказался открыт, и спартанский царь Агис приказал войскам спартанских союзников собираться во Флии.
Армия, собравшаяся во Флии летом 418 г., была лучшей из всех, известных Фукидиду. Лакедемонские спартиаты, периэки, неодамодейцы и илоты были призваны поголовно – в итоге 6 тысяч гоплитов, тысяча легких пехотинцев и около 400 всадников. Присоединившаяся к ним регулярная армия численностью 5 тысяч гоплитов состояла только из спартиатов и периэков. Спартиаты (число которых нам неизвестно) являлись отборным войском в том смысле, что они прошли специальную подготовку и все время находились при оружии. Регулярная армия была организована в батальоны, роты и взводы, в полном составе имевшие соответственно по 600, 150 и 35 бойцов – спартиатов вперемешку с прочими. Командование осуществлялось по цепочке от царя с его штабом полемархов через батальонных и ротных командиров до командиров взводов – каждый обладал необходимым опытом для выполнения соответствующих обязанностей. Один батальон набирался в Скиритиде – области неподалеку от аркадской границы – и был специально обучен для боя слева от строя. Регулярную армию усиливали брасидяне – уравненные в правах илоты, обученные Брасидом. Беотийская лига выставила 5 тысяч гоплитов (которых возглавлял отборный отряд из 300 фиванцев), 5 тысяч легких пехотинцев, 500 всадников и 500 конных пехотинцев. Коринф прислал 2 тысячи гоплитов. Значительные силы прибыли также из Мегары, Сикиона, ахейской Пеллены, Флия, Эпидавра и Аркадии; среди аркадцев наиболее заметной была прекрасная тегейская пехота. Таким образом, у главнокомандующего Агиса была армия примерно в 20 тысяч гоплитов, еще больше легкой пехоты и мобильный кавалерийский отряд.
Аргосская коалиция располагала примерно 6 тысячами аргосских гоплитов, в том числе тысячью отборных бойцов; 3 тысячами гоплитов из Элиды и почти столькими же из Мантинеи; небольшими отрядами из Клеон и Орней. Общие их силы насчитывали, вероятно, 16 тысяч гоплитов и большее число легких пехотинцев, но конницы у них не было. Если бы Афины прислали свою полевую армию примерно в 6 тысяч гоплитов и тысячу всадников, объединенные силы Аргосской коалиции и Афин сравнялись бы числом с силами Спартанского союза. Но когда Агис вышел из Спарты к Флию, в Аргос не прибыло ни одного афинского бойца[51].
Когда спартанская армия направлялась во Флий, чтобы соединиться с союзниками, ее перехватили обладавшие подавляющим численным превосходством силы Аргоса, Элиды и Мантинеи. Аргосские командиры совершили ошибку, не начав сражения сразу же, и ночью Агис проскользнул мимо них и прибыл во Флий. Тогда аргивяне заняли узкую долину восточнее Немеи, блокировав главную дорогу из Флия в Аргос. На этой сильной позиции они могли выдержать лобовую атаку, к тому же сохранялась надежда на прибытие подкреплений из Афин. Но Агис не собирался сражаться на их условиях. Он разделил свою армию на три колонны. С первой колонной ночью он преодолел трудный путь к западу от дороги из Немеи в Аргос и вышел в тыл аргосской армии на Аргосскую равнину, которую начал опустошать с наступлением дня. Вторая колонна, возглавлявшаяся коринфянами, на рассвете выступила по другому пути и перерезала главную дорогу к югу от позиций аргивян. Третья колонна во главе с беотийцами вышла последней, когда солнце стояло уже высоко в небе, и вместе с конницей направилась по главной дороге к Немее. Вскоре после рассвета аргосские командиры получили известие, что Агис бесчинствует на Аргосской равнине. Поэтому они отправились на юг, прорвались через вторую колонну и вошли на Аргосскую равнину с севера. Третья колонна не могла их догнать, но вскоре она тоже вышла на Аргосскую равнину в тылу у аргивян. Аргосские командиры оказались окружены тремя отдельными колоннами: между ними и Аргосом был Агис, со стороны предгорий, вероятно в западной части равнины, – коринфская колонна и беотийская колонна с тыла. Таким образом, численно превосходящие враги отрезали аргосскую армию от ее базы и афинских войск, которые могли прибыть морем. В случае генерального сражения аргивяне оказались бы на плоской равнине в окружении вражеской конницы и легкой пехоты.
