о котором рассказывал отец Toккo, за вами бы и не угнаться. Несетесь ли вы по полям или вот стоите, как сейчас, вас достойны только короли и принцы.
Стемнело, и сгустившуюся тишину, наступившую после слов короля, нарушил стук лошадиных копыт. Король подошел к окну.
— Что за чудо! — вскричал он. — Смотрите! Все три трофея сверкают, как один! Я вижу трех принцев! И пути их пересеклись в одно и то же время. Здесь не обошлось без магии и колдовства.
Toккo, Королевский Летописец и Королевский Лекарь приподнялись на носки и, выглянув из-за широких плеч Клода, увидели Тага, Галло и Йорна, галопом мчавшихся к воротам замка с трофеями в руках. Их кони скакали бок о бок, точно в одной упряжке.
Принцесса стояла, закрыв глаза, спиной к окну, за которым сгущались сумерки. Неожиданно она почувствовала, как кто-то взял её за руку, и низкий голос карлика Квондо сказал: «Идем». Они вышли из покоев принцессы, спустились по каменной винтовой лестнице и очутились в Круглом зале. Квондо усадил её в золотое кресло с высокой резной спинкой, а сам сел на корточки на пол справа от неё.
Послышался звук приближающихся шагов, и в одну из дверей зала, с трудом переводя дух, вбежали король и его приближенные, а в другую — запыхавшиеся принцы. Зал загудел от топота, шума и гама.
Принцесса, поднявшись с золотого кресла, уже собралась было начать печальный рассказ о своей злосчастной судьбе, как принцы, положив к её ногам трофеи: Таг — золотые клыки огромного Синего Кабана, Галло — Священный Меч Лорело, а Йорн — серебряную чашу, наполненную рубинами, — воскликнули почти одновременно:
— Я прошу вашей руки и сердца!
Наконец наступила тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием. Принцы преклонили колени и молча смотрели на принцессу. Король и его приближенные стояли будто статуи. Квондо неподвижно сидел на корточках.
Прекрасная, гордая и бесстрашная принцесса поднялась и заговорила нежным голосом:
— Я не знаю, с кого начать. Все три принца положили трофеи к моим ногам одновременно, — обратилась она к королю.
Король нахмурился и повернулся к Королевскому Летописцу.
— Огласи порядок, — повелел он.
— Такого чуда ещё не случалось, по крайней мере в моё время, — сказал Королевский Летописец.
— И в моё, и во время моего отца тоже, — сказал Токко.
— Но, позволю себе заметить, если будет издан соответствующий указ… — сказал Королевский Летописец, обращаясь к королю.
— Будет тебе указ! — вскричал король. — Только не тяни.
— Тогда порядок будет следующий: первым пусть говорит старший сын, ну и так далее…
— Я совершенно ничего не вижу, — сказал Токко.
— Зажгите факелы! — громко крикнул король, и голос его эхом разнесся по замку:
«ЗАЖГИТЕ ФАКЕЛЫ! Зажгите факелы! Зажгите факелы?»
По залу забегали двенадцать человечков в желтом, и спустя минуту в нишах стен вспыхнули факелы.
С грустью глядя на Тага, принцесса сказала:
— Ты просишь руки и сердца той, кто на самом деле — лань, принявшая облик и подобие женщины по прихоти то ли ведьмы, то ли волшебника.
Сталь щитов живо отражала пламя факелов, озаряя все вокруг ярким светом, Принцесса продолжала:
— Как гласят колдовские заповеди и древние легенды, согласно приметам и заклинаниям, настанет день, когда три принца попросят руки той, кто на самом деле лань. Я знаю: чтобы положить эти трофеи к ногам безымянной девушки, вам пришлось пережить множество опасных приключений, да и путь ваш был долог и труден. Люби меня верно, люби сердечно, и женщиной я останусь навечно.
Но ежели трижды в любви обманусь, я тут же исчезну и не вернусь. Старая легенда возродилась вновь. Скажи, принц Таг, про твою любовь.
Старший сын Клода поднялся с колен. Не говоря ни слова, он разломил в руках золотые клыки огромного Синего Кабана и отвернулся.
— Один раз она в любви обманулась, — простонал Toккo.
— Люби меня верно, люби сердечно, и женщиной я останусь навечно. Но ежели трижды в любви обманусь, я тут же исчезну и не вернусь. Старая легенда возродилась вновь. Скажи, принц Галло, про твою любовь.
Принц Галло поднялся с колен. Не говоря ни слова, он сломал Священный Меч Лорело о колено и, повернувшись, покинул зал.
— Вот уже дважды она обманулась в любви, — прошептал Королевский Летописец.
— Люби меня верно, люби сердечно, и женщиной я останусь навечно. Но ежели трижды в любви обманусь, я тут же исчезну и не вернусь. Старая легенда возродилась вновь. Скажи, принц Йорн, про твою любовь.
— Придется ей обмануться в любви трижды, — прокряхтел Королевский Лекарь.
Принц Йорн поднялся и взял в руки серебряную чашу, наполненную рубинами.
— Раскройте ворота! — вскричал король Клод. — Дайте дорогу белой лани! Несдобровать тому, кто возьмет в руки копье! Раскройте ворота, дайте дорогу белой лани! — И голос его эхом разнесся по замку:
«РАСКРОЙТЕ ВОРОТА! Раскройте ворота! Раскройте ворота!»
Принц Йорн неподвижно стоял перед золотым креслом. Когда он поднял чашу, все напрягли глаза и вытянули шеи.
— Слышно, как муха пролетает, — прошептал Королевский Летописец.
— А я ничего не слышу! — пожаловался Toккo.
— Ни слова больше! — вскричал король. — Все на двор! Принц Йорн объявит приговор!
— Вы уже никогда не будете тем, кем когда-то были, а останетесь навсегда такой, какая вы есть. Я вручаю мой трофей в руки той, которую люблю, — произнес Йорн.
Принцесса взяла чашу.
— Мое сердце принадлежит вам, — сказал Йорн.
И в ту же минуту факелы перестали чадить и полыхать, в воздухе повеяло апрелем, и принцесса сделалась такой красивой, что Йорн такой красавицы не видел ни во сне, ни наяву.
— Если мне не изменяет память, — заметил старый Токко, — запахло сиренью.
— Тише, — сказал Королевский Лекарь.
— А кто этот принц, который только что взял у девушки чашу? — шепотом спросил Королевский Летописец. — Этот высокий юноша мне незнаком.
И действительно, неведомо откуда появившийся незнакомец, высокий и стройный, подошел к прекрасной девушке и взял у неё чашу, чтобы она смогла сойти по ступенькам и подать руку Йорну.
Король Клод, увидев незнакомого принца, закрыл глаза, протер их и снова открыл. Он шагнул вперед и грозно вопросил:
— Кто ты такой, из какого королевства и зачем сюда пожаловал?
Высокий принц поклонился королю и молвил:
— Прежде чем сказать, кто я такой, из какого я королевства и зачем сюда пожаловал, я хотел бы просить королевской милости.
— Ив чем же она заключается? — спросил король.
— Я, пожалуй, сделаю то, что уже давно нужно было сделать, — сказал принц и поставил серебряную чашу на золотое кресло.
Королевский Летописец откашлялся.
Прежде всего нужно определить характер милости и должным образом классифицировать её, — заявил он. — А потом внести её в
