Там одна из бумаг по медицинской части была, — напомнил я куратору. — Рассказывайте!
Городец ухмыльнулся в усы и покачал головой.
— Не было никакой техники, были некомпетентность и безответственность, помноженные на ничем не обоснованные амбиции.
— Это как так? — озадачился я.
— Резник хоть и числился ведущим разработчиком гипнокодов, но большего успеха достиг в преподавательской деятельности. А так всё больше на вторых ролях в чужих проектах участвовал. Его самостоятельный пакет рекомендовали к внедрению только в начале этого года. Вот тогда-то в ходе углублённой экспертизы профессор Красовский и выявил недостаточную выверенность формул. Из-за подгонки под особенности внутренней энергетики операторов шестого витка они засоряли подсознание обрывками кода, что при сочетании некоторых факторов могло привести к образованию, как ты их обозвал, энергетических тромбов. И касалось это не только оригинальной разработки Резника, но и немалой части проектов, в которых он принимал участие в качестве рядового исполнителя. По предварительным оценкам уязвима едва ли не треть гипнокодов, внедрённых за последние десять лет. У институтских умников волосы дыбом встали, когда их в курс дела ввели. Одни в срочном порядке разрабатывают заплатки против сигналов, которые запускают процесс активации мусорных кодов, другие ломают голову, как полностью вычистить их из подсознания. Но это всё строго секретно. — Он похлопал себя по карману. — Ты дал подписку, не забывай.
Я устроился поудобней и уточнил:
— Так понимаю, вы Дубка раскололи? Не врёт он?
— Дубок к убийствам непосредственного отношения не имел, поэтому запел как соловей, только успевали стенографировать, — уверил меня Георгий Иванович. — Он один из кружка в курсе ситуации с гипнокодами был, остальные в гениальности Резника нисколько не сомневались. Вот их и науськали на завкафедрой под соусом притеснения истинных талантов бюрократами от науки. А когда на кафедру поставили Орлика, убрали и его. Дальше на Резника насел Чертопруд — чем всё это закончилось, ты знаешь и сам.
Я хмыкнул.
— Надо понимать, после избрания в наблюдательный совет Резник отошёл бы от научной деятельности, и с провалом проекта по контролируемой инициации пришлось бы разбираться его преемнику.
Георгий Иванович поморщился.
— Для него это был единственный вариант выйти сухим из воды. Другое дело, что о торговле наркотиками Дубок ничего не знает. Вообще ничего.
— Странно, — хмыкнул я и спросил: — А что с институтской библиотекой? Выявили пособников Резника?
— Недостачи в спецхране не зафиксировано — где бы Резник ни раздобыл запрещённую литературу, точно не там.
— А как же библиотечные штампы?
Городец развёл руками.
— Их подделать — пара пустяков. Вопрос в другом: один наш с тобой не в меру эрудированный общий знакомый отличается фотографической памятью, в оглавлении изъятых «Математических методов гипноза» он углядел раздел, которого не было в оригинальном издании.
— Какая-то новая редакция? — предположил я.
— Подделка. Остальные книги тоже подверглись правкам, особенно «Идеальная инициация» Дамиани. В неё вставили целый ряд тезисов, которые полагались ошибочными на момент запрета издания, но получили подтверждение годы спустя и считаются бесспорными ныне. Это добавило достоверности теории, которую взялся проверять на практике Резник. Как уверили меня специалисты, его сделанные на основании этих материалов расчёты были абсолютно верны, просто основывались на изначально неверных посылках.
Я едва не присвистнул от изумления.
— Пока непонятно, подсунули Резнику фальшивки или он сам их изготовил для того, чтобы вовлечь в аферу Ломового, но такого рода идеологическая диверсия может оказаться много разрушительней любой бомбы. Это настоящая мина замедленного действия! Вот об этом я и хочу с тобой поговорить.
— Ну конечно! — фыркнул я. — А я-то никак в толк взять не мог, чего вы разоткровенничались! Неужто к оперативной работе привлечь собираетесь?
— У тебя уже есть работа, ею и будешь заниматься.
— Которой именно?
— Общественной. Ты нам интересен в качестве секретаря дисциплинарного комитета.
Я не удержался от тяжкого вздоха.
— Слушаю вас, Георгий Иванович.
Городец наставил на меня указательный палец и веско произнёс:
— Заниматься будешь контролем самиздата! Сейчас на руках у студентов скопилось невообразимое количество перепечаток неофициальных методичек, конспектов с самыми завиральными теориями и даже самопальных гипнокодов. Требуется незамедлительно взять ситуацию под контроль! В самое ближайшее время студсовету порекомендуют запустить компанию против этих шарлатанских бредней, на тебе будет первоначальный анализ изъятых материалов и выявление возможных каналов вброса заведомых фальшивок.
Услышанное поразило до глубины души, и я не удержался от ехидного:
— Ну да! Кто везёт, на том и едут!
— Никто не собирается взваливать всю работу на тебя одного. Мы с Альбертом выделим по человеку, будешь загружать их по мере надобности.
Я надолго задумался, потом сказал.
— Хорошо, но есть одно условие…
Георгий Иванович встопорщил усы и отрезал:
— Это поручение, а не предложение!
Сдать назад я и не подумал.
— И тем не менее, мне кое-что от вас нужно.
На скуластом лице куратора заиграли было желваки, но он моментально обуздал эмоции и разрешил:
— Излагай!
Я вновь приподнялся на одном локте и сказал:
— Фёдор Маленский, помните такого?
Городец помнил, но на моём конфликте с Барчуком акцентировать внимание не стал, перечислил куда как более актуальные моменты.
— Дезертир. Находится в республиканском розыске по обвинению в нападении на сотрудника идеологического комиссариата. По оперативной информации сбежал за границу.
— Думаю, с ним не всё так просто. В комендатуре у него был покровитель.
— С чего взял? — поинтересовался Георгий Иванович.
Я обрисовал основные моменты, но особого впечатления на куратора ими не произвёл. Нет, в целом с озвученным выводом тот оказался вполне согласен, просто резонно заметил:
— И что с того? Ты же не хуже меня знаешь, что обвинение в нападении на сотрудника комиссариата сфабриковано твоим дружком Коростой. Не было никакого участия в мятеже, была стычка на почве личных неприязненных отношений, инициатором которой стал совсем другой человек.
С этим я спорить не стал, напомнил о более ранних событиях:
— А в комендатуре? Он точно ко мне не просто так прицепился!
— Извини, Петя, но ты был идеальной мишенью для любого, кто хотел самоутвердиться за чужой счёт.
— Поначалу — возможно. Но дальше-то до покушения дошло! Либо их компанию кровью повязать хотели, либо и вовсе потребовали от меня избавиться! Просто Казимир Мышек не справился! А когда Боря Остроух слабину дал, его в железнодорожный корпус сослали, и после этого Маленский новую компашку собрал.
Георгий Иванович покачал
