Эти сражения внутри единого вида были красноречивым знаком, призванным предупредить французов о том, что их ожидает: им предстоит терзать и убивать друг друга, как эти несчастные птицы.
Увы, пророчество оказалось верным. На следующий же день после бракосочетания Шарля Орлеанского и Бонны д'Арманьяк сторонники Орлеанского дома собрались в Блуа, чтобы 2 сентября 1410 года отправиться оттуда в Париж — «повидаться с королем и добиться справедливости». Их насчитывалось шесть тысяч рыцарей и четыре тысячи арбалетчиков. Чтобы единомышленникам легко было узнавать друг друга, на правую руку все они нацепили белые повязки.
Анна умоляла Шарля не ехать со всеми, но тот не мог ослушаться Изидора Ланфана, который был непреклонен. Шарль Орлеанский вел армию, Шарль де Вивре следовал за ним…
Чтобы избежать тягостных минут, новобрачные расстались сразу же, даже не попрощавшись.
***
В Париже Иоанн Бесстрашный тоже не сидел без дела. Он удерживал город с помощью десяти тысяч своих сторонников, но после подписания Жьенского соглашения этого показалось ему недостаточно. Ему нужен был сильный союзник, и он его получил — Англию.
Герцог Бургундский сговорился со страной-неприятелем, ни секунды не колеблясь и не испытывая никаких угрызений совести. 1 июля 1410 года он подписал с англичанами соглашение в надлежащей форме, а в начале сентября перед глазами изумленных парижан появились две тысячи английских рыцарей и лучников под предводительством графа Арундела.
При виде их Адам Безотцовщина испытал огромную радость. С тех пор как он поступил на службу к герцогу Бургундскому в качестве пажа, у него были две заботы. И, прежде всего — упражняться в обращении с оружием. Его бывший приемный отец Гильом Кретьен, желавший сделать из него торговца, не научил Адама даже держать кинжал.
Мальчик попросил Рауле д'Актонвиля, в доме которого по-прежнему жил, давать ему уроки фехтования. Целыми днями напролет Адам рубил мечом городские стены. Несмотря на свои четырнадцать лет, вскоре юный паж был признан прекрасным фехтовальщиком.
В течение всего этого времени Адам не переставал размышлять о политической ситуации в стране. Чем взрослее становился он, тем более отчетливо представали перед ним многие вещи. В частности, Гильом Кретьен был не вполне прав, утверждая, что хаос именуется Бургундией. В конце концов, бургундцы были французами. Следовательно, оставалась опасность примирения бургундцев с орлеанцами.
Истинным хаосом Бургундия могла бы стать, слившись с Англией. Вот тогда бы Франция взорвалась непременно.
Из этого Адам сделал соответствующий вывод. В его планы совершенно не входило навсегда оставаться любимчиком Рауле, чтобы, в конечном счете — о вершина карьеры! — заделаться сержантом в армии бургундцев. Он должен завоевать доверие англичан и стать их представителем при дворе герцога. Только на этом ключевом посту Адам Безотцовщина сможет сделаться истинным ниспровергателем основ, как и завещала ему мать.
***
Армия герцога Орлеанского появилась на подступах к Парижу в начале ноября. Как только войско очутилось на дороге между укреплениями и городскими домами, парижане получили возможность наблюдать за ним. И пока сторонники Орлеанского дома мародерствовали в окрестных деревнях, горожане с удивлением подмечали, что над буйными солдатскими головами колышется знамя не герцога Орлеанского, но графа д'Арманьяка. До сих пор всех сторонников Шарля они совершенно естественно называли «орлеанцами», теперь же они получили новое имя — «арманьяки».
Так же, как и арманьякам, бургундцам требовался особый знак, по которому они опознавали бы своих сторонников. Они выбрали андреевский крест. Солдаты носили его на обруче вокруг шеи или вышитым на плаще. Из солидарности горожане тоже обзавелись такими же. Вскоре косой андреевский крест нацепил на себя весь Париж. Его можно было увидеть даже на женщинах, детях, на статуях в церквях.
Белая полоса против андреевского креста, арманьяки против бургундцев. На этот раз гражданская война действительно началась, в этом не было никаких сомнений.
Первая стычка произошла перед церковью Сен-Дени. Она была краткой, но крайне жестокой, и особенно отличились в ней двое. Адам Безотцовщина яростно бросился в самую гущу битвы. Он был необыкновенно силен для своего возраста и ни секунды не колебался, едва лишь представилась возможность испытать свою смелость и умение владеть оружием. Он понимал, что в будущем ему предстоит много сражаться. Ему был необходим опыт, он обязан сделаться храбрым, неустрашимым воином.
Действительность превзошла все его ожидания. Адам обнаружил, что страх ему неведом. Напротив, он способен испытывать своеобразное опьянение от битвы. Рауле д'Актонвиль, сражающийся с юношей бок о бок, постоянно вынужден был напоминать ему об осторожности. Но все бесполезно: любой отступал перед мечом Адама Безотцовщины, которым он орудовал с дьявольской ловкостью.
В лагере противников подобное же геройство выказывал Изидор Ланфан. Его роль состояла единственно в том, чтобы защитить своего юного господина. Возможно, это было еще труднее, чем биться самому. В какой-то момент оба они оказались в весьма опасном положении. Заслонив собою Шарля, Изидор отбил атаку, убив и ранив немало врагов. Он тоже мастерски владел мечом. В конце концов, арманьяки обратили противника в бегство, и Сен-Дени оказался в их руках.
На следующий день им удалось закрепить победу, завладев мостом Сен-Клу. Но тут Бернар д'Арманьяк — ибо именно он, а не Шарль Орлеанский являлся истинным предводителем войска, — совершил ошибку. Его лагерь охранялся совершенно недостаточно. Прознав про это, Иоанн Бесстрашный ночью послал объединенный отряд из двух тысяч англичан и бургундцев во главе с графом д'Арунделем.
Часовые, охранявшие мост Сен-Клу, были убиты, и развязалась чудовищная резня. Хотя арманьяков насчитывалось значительно больше, эффект внезапности оказался важнее. Армия только что закончила ужинать, и люди собирались ложиться спать. Они уже сняли доспехи, отложили оружие. Англичане и бургундцы, весьма легко оснащенные, перебегали от палатки к палатке, раскалывали головы и перерезали глотки с невиданным остервенением, явно получая от этого удовольствие.
Шарль де Вивре и Изидор Ланфан ужинали в своей палатке. Они не произносили ни слова. Шарль беспрестанно думал об Анне, Изидор тоже молчал. Это и спасло им жизнь. Изидор первым услышал снаружи какой-то странный шум. Выглянув, он увидел, как солдаты, отмеченные андреевским крестом, крадучись подбираются к ним. Он быстро вернулся, вооружился мечом, схватил Шарля за руку и ринулся из палатки вон.
