– Марк ван Холлен.
Как только Дэйзи произнесла его имя, Катринка сразу переключила свое внимание на гостей и заметила его в нескольких шагах от себя. Его выгоревшие на солнце волосы были почти белыми, он похудел и отрастил бороду, но не узнать его было невозможно.
Заметив их, Марк извинился перед своими собеседниками и подошел поздороваться.
– Дорогой, как приятно снова видеть тебя, – сказала Дэйзи, когда он поцеловал ее в щеку.
Пробормотав «добрый день» и улыбнувшись задорной улыбкой, он пожал руку Катринке, затем Адаму. Некоторое время все четверо стояли, чувствуя неловкость оттого, что не знали, о чем говорить. Наконец, Марк пригласил Дэйзи на танец, предоставив остальным гадать, означает ли его появление на этом приеме, что он возвращается в свет. Вот уже два с половиной года он не посещал модные рестораны, благотворительные балы и званые обеды. Если он уезжал в горы покататься на лыжах, то выбирал самые отдаленные трассы, куда блестящее общество не ездило. Он много разъезжал по свету, иногда один, иногда с проводниками – фотографировал диких животных в Африке, исследовал исчезающие тропические джунгли на Борнео и в Бразилии, занимался альпинизмом в Уэльсе, путешествовал по Таиланду в повозке, запряженной волами. Из путешествий он возвращался только для того, чтобы принять участие в наиболее важных заседаниях правления, а все остальные дела решал по телефону. Несмотря на все предсказания, случившаяся трагедия не сказалась отрицательно на его бизнесе: акции ряда предприятий ван Холлена продавались даже по более высокой цене.
Когда позже Катринка танцевала с ним под звуки старомодного фокстрота, она с удивлением обнаружила, что ей трудно с ним говорить. Когда умерла Лиза, она послала ему соболезнование, но сейчас чувствовала, что нужно снова сказать какие-то слова утешения. Но что именно? А вдруг он не хочет ворошить прошлое?
Но он первый нарушил молчание.
– Интересно, отчего все сразу лишаются дара речи, когда имеют дело со мной? – спросил он.
– Мы просто не ожидали встретить тебя здесь.
– Но я же должен был когда-то вернуться и вот решил, что спасение Венеции – подходящий предлог.
– Я была так расстроена всем случившимся, – сказала она – Это было ужасно.
– Да, – согласился он. – Это был ад. – Я и сейчас это так же остро ощущаю, иногда, но уже не все время. – Он улыбнулся – добродушно и естественно. – Но жизнь продолжается.
– Да, – сказала она, вспоминая о своем, – и иногда она просто удивительна.
– В жизни бывают удивительные минуты, – сказал он, закружив ее в танце. – Как сейчас, например.
Двигаясь навстречу ему, она улыбнулась.
– Ты флиртуешь со мной?
Он утвердительно кивнул головой и сказал:
– Тренируюсь.
– Отлично. – Флирт был занятием безопасным и забавным, что-то вроде расхожей монеты в обществе, как дружеский поцелуй, не касаясь щеки, или обещание пообедать или поужинать вместе. Этим занимались все.
Но позже, танцуя с Жан-Клодом, она подумала об этом иначе. Не то чтобы она была против ухаживаний Жан-Клода, которые могли превратиться в нечто более серьезное, стоило ей только намекнуть. Ей не нравилось, что он постоянно обращал ее внимание на Адама, который, казалось, был очень увлечен беседой с женщиной, которую Катринка сначала не узнала, но потом вспомнила. Это была длинноногая блондинка в облегающем платье с вырезом до талии спереди и сзади, актриса, сыгравшая главную роль в нашумевшем этим летом фильме. Катринка вдруг испытала приступ ревности.
– Если ты думаешь, что я буду спать с тобой только потому, что мой муж разговаривает с хорошенькой женщиной, то ты просто спятил, Жан-Клод. – Она пожалела об этом сразу же, как только произнесла эти слова. Жан-Клод заулыбался, довольный тем, что пробил брешь в броне ее уверенности в своем муже. Это, конечно, глупо. Она абсолютно доверяла Адаму. И если в последнее время они не так часто и страстно предавались любви, то после восьми лет семейной жизни это было естественно.
Вечер для Катринки был испорчен. Одержав маленькую победу над ней, Жан-Клод решил попытать счастья с Натали и отвлечь ее от принца Халида. Но ему удалось только затеять ссору, после которой Халид, в темных глазах которого светились огоньки ненависти к сопернику, еще больше утвердился в своем намерении овладеть Натали.
Позже, когда Катринка разговаривала с принцессой Монако Каролиной, она вдруг почувствовала, что кто-то коснулся ее руки, и, обернувшись, увидела Клауса Циммермана, улыбавшегося сквозь тонкие усики.
Ситуация была щекотливой. Она не могла ответить ему резкостью в присутствии принцессы и поэтому была вынуждена представить его, на что и рассчитывал этот честолюбец. Катринке удалось сделать это с любезной улыбкой, но она чувствовала, что беседа становится натянутой. Кто-то подошел поговорить к принцессе, та извинилась и отошла.
– Хеллеры прекрасно восстановили дом, правда? – сказал доктор по-немецки таким самоуверенным тоном, как будто говорил о своих старых друзьях.
– Да, – согласилась Катринка, глядя в противоположный конец комнаты, где Курт Хеллер беседовал с Глорией Турн унд Таксис. Именно Циммерман познакомил Грэхемов и Хеллеров в Сан-Морице, хотя Катринка помнила их и их друзей Брандтов еще по Кицбюэлю. Обе пары часто посещали этот курорт со своими детьми, которых Катринка увидела сейчас в группе танцующей молодежи. Темноволосый сын Хеллеров обнимал за талию некрасивую дочку Брандтов, а ее красавец брат перебирал пачку лир, готовясь заплатить оркестру. Катринке всегда казалось странным, что у таких респектабельных людей было что-то общее с Циммерманом. Правда, она постоянно забывала, что большинство из них считало его тоже вполне респектабельным. Она повернулась, чтобы уйти.
– Извини, но…
Он удержал ее за руку:
– Ты сегодня красивая, как никогда, Катринка.
– Пожалуйста, отпусти, – сказала она холодно.
– Тебе никогда не приходило в голову, что именно благодаря мне ты имеешь все это? – Циммерман знал, что было бы разумнее держаться подальше от Катринки и не провоцировать ее на какой-нибудь решительный шаг. Но как только они встречались, он сразу забывал об этом. По правде говоря, ему нравились эти стычки. Ему доставляло удовольствие донимать ее. Во всяком случае, нельзя пренебрегать богатыми американцами. Сколько бы влиятельных богачей он ни добавлял к списку своих знакомых, ему все было мало, а с помощью Грэхемов он мог бы завести много новых знакомств.
– Никогда, – ответила Катринка.
– У тебя не только богатый муж, – продолжал спокойно Циммерман, – но ты и сама богатая женщина. Сколько у тебя теперь отелей? Два? – Катринка купила в Нью-Йорке второй отель – «Грэхем», как только «Прага» начала приносить доход. – Недавно я прочитал в газете, что ты подумываешь купить уже третий. Смогла бы ты всего этого добиться, если бы тебе нужно было ухаживать за орущим ублюдком?
