Обняв Диму и Маринку за плечи, Саша повел их в кафе, где его уже поджидала Ирочка. Там они вчетвером просадили уйму денег, выпив за поступление и основательно закусив всякими вкусностями. Ирочка со своей золотой медалью поступила в медицинский институт, чем очень гордилась. Всю зиму она занималась с репетиторами оттуда, поэтому в ее поступлении можно было не сомневаться. Собственно, ей достаточно было сдать на пятерку одну химию – но добросовестная Ирочка готовилась по всем предметам. Мало ли что!
– Когда Ленка приезжает? – спросил Саша приятеля перед тем, как они расстались.
– Второго или третьего августа.
– А путевки в лагерь у вас уже есть?
– Да, я купил вчера в профкоме. А ты?
– Я тоже купил. На себя и на Ирку. Слушай, Димка, поехали завтра. Займем лучшие палатки. Все там узнаем, где и что. Немного поработаем до приезда основной массы, зато директор обещает бесплатную жратву. Ленка приедет со всеми, а ты ее ждешь в палатке с видом на море. А то попадется какая-нибудь возле туалета или кухни – нанюхаетесь таких амбре. Весь кайф будет испорчен.
– Н-не знаю, – задумался Дима. – Я по ней безумно соскучился. Хотел ехать вместе.
– Ну что день-два изменят? Больше ждал. Поехали! И я тебе там все организую – помнишь наш разговор? Это надо обязательно сделать. Иначе можешь сам опозориться и ее напугать – вот посмотришь! Я же тебе, как друг, советую.
– Ладно, я вечером ей позвоню. Действительно, насчет палатки ты прав. Хорошо бы, чтоб она была в тени и в красивом месте. Если Лена согласится – едем.
Лена очень удивилась неожиданному Диминому предложению ехать на море врозь, но, подумав, согласилась. Встретиться после столь долгой разлуки на море – это так романтично! И от места, где будет стоять их палатка, тоже многое зависит.
– Езжай, Димочка! – сказала она. – Я тебе дам телеграмму, когда меня встречать.
«Езжай, Димочка! – злорадно подумал Гена, снимая наушники. – Я тоже все организую. Вы у меня надолго запомните это море».
Гена сам поставил «жука» Диме на сумку, когда тот, бросив ее со всеми вместе в коридоре, писал диктант. Ведь в аудиторию, где сдавали экзамен, заходить с сумками не разрешалось – вот и сваливали их абитуриенты под дверью, вместо того чтобы сдать в гардероб. Никто и не задумывался, что сумки могут обыскать или «приделать им ноги». Гена спокойно вытащил из общей кучи Димину сумку, проделал все, что надо, и швырнул обратно. Никто и внимания не обратил.
И подслушивать телефонные разговоры оказалось совсем нетрудно. Знакомый с радиорынка, которому Гена наврал про доставший его рэкет, за сравнительно небольшую мзду все сделал. Гена даже поразился простоте столь важного устройства. И теперь все их объяснения в любви он прослушивал в любое время – с зубовным скрежетом.
Выяснив срок отъезда обоих негодяев на море, Гена сел в один с ними поезд – но, естественно, в другой вагон. Билета он не брал – дал «на лапу» проводнице, и она его впустила, правда, без спального места. Но это его не огорчило. Дело великое – поспать одну ночь сидя.
Теперь нужно было выяснить главное – удастся Оленю осуществить его своднический план или нет? А если удастся, то когда и с кем? И с усердием добросовестной ищейки Гена принялся следить за сводником.
Сделать это было нетрудно. Сам лагерь располагался на горе, очень близко от станции. Под горой, рядом со станцией, был небольшой поселок – в одном из его домов Гена остановился, заплатив хозяевам за неделю вперед. Территория лагеря обросла высоким кустарником, оплетенным какими-то ползучими растениями, – в нем так хорошо было прятаться. Правда, выбирался Гена оттуда весь исцарапанный – но он этого даже не замечал.
Как Саша и рассчитывал, им была предоставлена возможность выбрать себе лучшие палатки – за что они целый день разгружали какие-то коробки и мебель. Палатки были хорошие, добротные, с деревянным полом и навесом.
Дима выбрал себе палатку на отшибе, под большой чинарой, рядом с огромной клумбой калл, похожих на языки пламени. Над клумбой постоянно кружили дивной красоты бабочки. Диме удалось поймать одну из них. Не дыша, он приблизил два пальца к ее сомкнутым крылышкам и быстро соединил. Снаружи крылышки оказались жемчужно-голубыми, а изнутри красновато-коричневыми, со сложным, изумительно красивым узором. Чем-то бабочка напомнила ему Лену – своей беззащитной красотой, что ли? Впрочем, все прекрасное, что ему доводилось видеть, напоминало ему Лену.
Внутри палатки имелись две деревянные кровати, две тумбочки, небольшой столик и две табуретки. Поминутно выглядывая, Дима быстро сдвинул кровати и плотно задвинул змейку. За этим занятием и застал его Саша. Со словами «идем, чего скажу» – он подтащил его поближе к кустам.
– Димка, я договорился! Хочешь сегодня, хочешь завтра. Девка – что надо. Губастая, грудастая, а чемодан – во! И имя подходящее – Маша Быкова. Она посудомойкой работает, здешняя. Что скажешь?
– Ладно, шепни ей – завтра после завтрака. Когда все будут на море. А что я ей буду должен? Она же, наверно, не за просто так?
– Да ничего не должен. Говорит: если парень хороший, то и за так согласна. Здесь мало хороших парней – одни чучмеки.
Через час Гена, примчавшись на почту, отправил телеграмму следующего содержания:
– Лена выезжай сегодня 652 встречу Дима.
Получив ее, Лена сначала удивилась, но потом подумала, что у Димы кончилось последнее терпение, – и засобиралась на вокзал, откуда они с Ольгой только что прибыли. Даже не поела как следует. Билетов на этот поезд не было, но ей удалось уговорить проводницу взять ее в свое купе. Когда та узнала о телеграмме, то посочувствовала влюбленным, не видевшимся целый месяц, и разрешила. Всего-то и ехать одну ночь – а утром уже там.
Поезд приходит в девять тридцать – лихорадочно соображал Ге – на. – Подниматься сюда от станции минут пятнадцать. Значит, надо, чтобы свидание началось около десяти. Надо подстраховаться.
Он перехватил Машу уже в поселке, когда та возвращалась с работы, и, показав ей сто долларов, предложил:
– Мне известно, что у тебя завтра свидание с одним парнем. Если начнешь его в такое-то время, эта зелень твоя.
Маша была ленива и нелюбопытна. Когда начинать, ей было абсолютно все равно. Зато стодолларовая купюра была так привлекательна, что она, не раздумывая, согласилась.
И ловушка, тщательно подготовленная Геной, захлопнулась.
Ровно без четверти десять Дима, убедившись, что его никто не видит, с колотившимся сердцем проник в свою палатку и тщательно задвинул змейку. Маша – без ничего – лежала на кровати и весело на него поглядывала. Диме мучительно захотелось сбежать, но она поймала его за руку и потянула к себе.
– Ну чего ты? – сказала она со смешком. – Испугался? Мальчик, да? Влезай, тебе понравится.
И Дима полез. Как и любой бы на его месте. А что ему оставалось делать?
В это самое время Лена с двумя студентами, приехавшими вместе с ней, поднималась по тропинке, ведущей в лагерь. Дима почему-то ее не встретил, но это Лену не смутило. Мало ли что – может, он чем-то занят.
Когда она, озираясь, вошла на территорию лагеря, перед ней внезапно, как черт из табакерки, выскочил Гена. Он схватил ее за руку и куда-то потащил.
– Откуда ты взялся? – изумилась девушка. – И куда ты меня тащишь? Отпусти сейчас же!
– Послушай, Лена, – торопливо заговорил Гена, – пойдем со мной, не бойся. Это недалеко, вон к той палатке. Я тебе что-то покажу.
– Никуда я с тобой не пойду! – уперлась Лена. – Опять какую-то гадость задумал? Знаю я тебя!
– Даю честное слово – я тебя прошу в последний раз. Что-то покажу, и исчезну. Тебе будет очень-очень интересно, вот увидишь! Это тебя напрямую касается.
Он подтащил ее к палатке под большой чинарой и рукой с зажатой в ней финкой сделал два коротких взмаха. Вырезанный лоскут парусины мягко упал внутрь, образовав большое отверстие в форме равнобедренного треугольника.
И Лена увидела.
Ее толстое колено. Растянутые мокрые губы.
И его искаженное лицо.
Мутная тошнота подступила к горлу Лены. Замерев от ужаса, она глядела на них, не мигая. Так вот значит, как это бывает! И с ней бы он также? Нет, нет, ни за что на свете, – никогда!
Дима посмотрел на нее невидящим взглядом и отвернулся. Через некоторое время он снова повернул голову на свет – и только тогда его взгляд прояснился.
Он увидел ее.
– Не-е-ет! – закричал он в ужасе. – Лена, не надо, не смотри! Это неправда, непра-а-а…
Но Лена уже не слышала его. Раскинув руки, она, как птица, полетела прочь. Разрывающая душу боль терзала ее. Это любовь рвалась оттуда и, вылетая, кровавыми клочьями повисала на ветвях деревьев. И скоро на ее месте осталась одна огромная кровоточащая рана.
В багровом тумане, ничего не видя перед собой, она летела все вниз и вниз. И, вероятно, ее Ангел-хранитель носился в те мгновения над нею, – иначе она обязательно зацепилась бы за корни растений, пересекавшие тропинку, и, покатившись с крутизны, сломала бы себе шею. Но она не споткнулась ни разу.
