Врег и Данте и это продумали.
Оружие выпустило два сильных импульса помех, которые должны были сбить с толку звуковую систему флаеров/свиммеров и заставить тех думать, будто мы нечто иное — очередное гениальное усовершенствование от Данте. Должно быть, это сработало, потому что шесть маленьких машин, которые неслись к нам, обошли нас стороной и проплыли мимо, погружаясь в тёмную воду.
Через несколько долгих секунд после этого я ощутила резкий рывок, когда магнетический болт закрепился на задней части корабля, значительно выше места, где пропеллеры взбивали воду в пену примерно в шести метрах под поверхностью.
Трос несколько мгновений вился в воде, не шевелясь.
Несмотря на наличие упряжи, Ревик стиснул мою руку сразу же, как только механизм закрепился.
Трос натянулся, затем начал быстро тащить нас сквозь воду.
Данте что-то сделала с тросом, чтобы после закрепления он тянулся горизонтально и только потом начал поднимать нас к кораблю. Она сделала это для того, чтобы нас не затащило в пропеллеры, а также чтобы мы могли спрятаться в бурлящей воде за кораблём на случай, если импульсы-помехи не сработают на звуковых системах свиммеров.
В любом случае, первым делом я ощутила тягу в своём нутре, когда кабель потащил нас вверх, а не вперёд, поднимая нас на тот уровень задней части судна, куда Ревик нацелил тупой конец болта.
Трос расположил нас прямо в бурлящей воде, хвостом тянувшейся за кораблём.
Только тогда я осознала, насколько сильно бурлит вода за большим судном.
Я опустила голову, как учили меня Врег и Ревик — отчасти для того, чтобы с меня не сбило маску. Регулятор я стиснула зубами, чтобы он не вылетел изо рта. Я постаралась не барахтаться и ощутила очередную тягу, когда кабель начал подтаскивать нас к кораблю. Я почувствовала, как Ревик отреагировал на лёгкую панику в моём свете и стиснул меня руками, пока кабель быстро тащил нас через воду в каких-то пяти метрах под поверхностью.
До меня по-настоящему дошло, что мы действительно делаем это. Мы отправляемся в Дубай.
Я вытолкнула мысль из головы, хрипя и сжимая зубами регулятор, поражаясь скорости сматывающегося кабеля. Я увидела, как Ревик оценивает расстояние на катушке…
И тут мы врезались в заднюю часть корабля.
Мы ударились так сильно, что сила столкновения почти вышибла воздух из моих лёгких.
Я ахнула, и Ревик обхватил меня руками за талию, обнимая и защищая, пока сам он косился вниз на главный пропеллер.
В инфракрасном спектре эта штука выглядела огромной и довольно пугающей.
Она также находилась чертовски близко, хотя я прекрасно видела, где на корабле Ревик закрепил болт, и понимала, что мы вне радиуса досягаемости лопастей.
Но были и положительные стороны — теперь бурление воды за пропеллером нас уже не тревожило.
Мы плыли в странном кармашке тишины, защищённые корпусом судна, продвигающимся сквозь воду. Где-то над нами зарождались приливные волны, встречавшиеся примерно в десяти метрах от корабля. Бурление пропеллеров вызывало массу пузырей позади нас, а мы замерли прямо над ними.
Ревик послал мне тёплый импульс тепла прямо в грудь.
Я ощутила там ободрение и осознала, что до сих пор задыхаюсь, подавляя испуг. Почувствовав его заботу, я заставила себя дышать нормально, хотя бы чтобы не нарушить поступление кислорода в организм и не вызвать у себя тошноту.
Мы просто съёжились там, стараясь не разговаривать даже жестами.
Вместо этого мы держались друг за друга и ждали, когда корабль доберётся до берега.
Глава 48
Новый дивный мир
Я сразу почувствовала, когда мы проникли через мембрану конструкции вокруг Дубая.
По крепче стиснувшим меня рукам и пальцам я поняла, что Ревик тоже это ощутил.
Щиты армейской конструкции здесь не принесут нам никакого прока, по крайней мере, для простого перемещения по городу. Стэнли и Сурли сказали, что они лишь быстрее нас заметят, учитывая плотность и вездесущесть конструкции. Нашим единственным вариантом были обычные щиты разведчиков — те самые, которые видящие использовали каждый день — в сочетании со световыми плащами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Главным образом мы должны были защищать себя, не выходя в Барьер.
Более интенсивные щиты армейского уровня приберегались на то время, когда нам совершенно точно придётся воспользоваться Барьером. Если такое случится, то конструкция опознает нас за минуты, если не за секунды.
В данный момент мы даже не могли использовать индивидуальные щиты.
Вместо этого мы практически задержали дыхание, надеясь, что нас не увидят. Я вообще не осмеливалась закрывать нас щитами на тот случай, если они уловят aleimi-сигнатуру и решат присмотреться к нам.
Я пристально следила за светом Ревика, когда нас обоих окружила конструкция, облегавшая наш свет и aleimi-проекции, которые мы использовали, чтобы замаскировать более приметные аспекты наших личностей. Я не замечала никакой разницы в том, как это произошло с Ревиком, и как это произошло со мной.
Как и с любой конструкцией Дренгов, с которой я сталкивалась, у меня перехватило дыхание от того, какими коварными были эти нити света. Это всё равно что смотреть на воду, расплескавшуюся по камням, заполнившую каждую впадинку, залившую каждый микроскопический порез и проём. Я не могла оценить масштаб проникновения, пока не стало слишком поздно… и я сомневалась, что большинство видящих вообще заметило бы, как глубоко этот свет вплетался в них.
Люди, конечно, полностью находились в распоряжении такой конструкции.
Не паниковать из-за осязаемости конструкции оказалось для меня самым сложным. Это вызвало клаустрофобную реакцию в моей груди и животе, отчего Ревик принялся ласково гладить мои руки, спину и грудь через ткань гидрокостюма.
Я делала то же самое с ним, но мы держали наши света при себе.
Пока мы висели там, держась друг за друга, я наблюдала, как конструкция методично завладевает нами, скользит в столь крошечные проёмы и тени в нашем свете, что моя нервозность лишь усилилась, пока я наблюдала, как эти крохотные детали появляются и исчезают.
Однако мне не показалось, что конструкция узнала нас или установила наши личности.
И Ревик тоже справлялся очень хорошо.
Находясь так близко к нему, я ощущала его страх.
Я чувствовала, как он контролирует этот страх, ровно дыша через респиратор. Я ощущала, что все те медитации с Джоном включаются в работу, и его свет становится абсолютно неподвижным от того, как он успокоил свой разум.
Наблюдая за ним, я решила, что присоединюсь к ним в этом их медитационном запое, когда и если мы из этого выберемся.
Конструкция, похоже, в первую очередь помечала нас.
Закончив с этим, она перешла ко второй функции — а именно к постепенному и почти механическому искажению нашего ментального настроя, чтобы он соответствовал той реальности, которую проецировала конструкция. И вновь изменения были едва заметными, крохотными и идеально сливались с нашими разумами.
По этим самым причинам они нервировали ещё сильнее.
Я знала, что данный слой конструкции должен создавать своеобразное «групповое мышление» в пределах конструкции. Определённые факты будут казаться неизбежными и столь же естественными, как законы природы. Большинство соглашалось с философскими или идеологическими установками в конструкциях Дренгов, не замечая этого. Таким образом, конструкция создавала слой заблуждения и контроля.
Я ощущала это как давление на своём свете. Я подозревала, что это мой aleimi даёт отпор, пока конструкция пыталась навязать ему более жёсткие и прямые способы мышления.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мне вспомнилась та видящая, Айви, и то, как она на круизном корабле полностью исказила мою реальность, лишив её обычных параметров. Это было моё первое столкновение с агентом Тени.
Она сделала это быстро… за считанные секунды.
Конечно, тогда я была практически беззащитной, но напоминание всё равно отрезвляло.
