ощутимые потери. Пусть углубляются внутрь страны, их будут ждать новые сюрпризы.
Римский отряд – тридцать всадников и два десятка повозок, посланный на реквизицию продовольствия, внезапно появился в деревне Бостакенд. Людей и скота в деревне почти не осталось – переправились на правый берег реки Арацани, – но остались старики. Одного из них вытащили из крестьянского дома и притащили к снабженцу, толстому римлянину в доспехах и шлеме. Он сказал:
– Деревня довольно большая, здесь можно поживиться. Старик, где пшеница?
Старик молчал, не понимая, что от него хотят.
– Эй, переводчик, спроси, где пшеница.
Наконец старик указал:
– Там, в амбаре на краю деревни.
Толстяк оттолкнул старика, тот упал, а римские солдаты уверенным шагом пошли к амбару. Вошло внутрь человек десять, но никто не вышел. Снабженец забеспокоился. Всадники окружили амбар. Спешившись, снабженец осторожно приоткрыл дверь строения и заглянул в темное помещение. Из-за мучной пыли ничего не было видно. Распахнув широко дверь, вошел и остолбенел. Через отверстия в крыше лучи света, пробиваясь через пыльный воздух амбара, падали на окровавленные тела римских солдат. Все десять человек лежали на полу с проломанными черепами, а на веревках со скрипом качалось толстое бревно.
– Тревога!! – закричал перепуганный снабженец.
Но не успел подбежать к лошади, как в него и его людей полетели со всех сторон стрелы, колья и камни. Народные борцы27 выскочили из укрытий и стали уничтожать неприятеля. Все было кончено за несколько минут.
В этот день не вернулось два отряда из трех. Лукулл был в ярости:
– Он угрожает нам то с фронта, то с тыла, уничтожает мои отряды, которые занимаются снабжением продовольствием! Но это ему не поможет! Мои доблестные солдаты перенесут любые лишения и трудности, они не ропщут. Поход будет продолжен!
В его палатке находился Полигистор, мудрец, всесторонне образованный человек, чьи советы Лукулл очень ценил. Иудей по происхождению, он являлся известным греческим ученым‑историком на службе у Лукулла.
– Лициний, – мягко сказал он, – твое войско подвергается постоянным нападениям армянской конницы. На твоем пути к Арташату все деревни обезлюдили, в амбарах и хранилищах нет ни зерна, ни вина.
– Я сожгу все эти деревни, разорю его страну!
– Лициний, Тигран применяет новую тактику. Он изматывает, нападает и исчезает, зная на нашем маршруте все скалы, пещеры и гроты.
– Его действия – отрицание общепринятой стратегии! – Лукулл негодовал.
– Чтобы быть всесильным, не обязательно придерживать раз и навсегда заведенных правил! – сказал Полигистор.
Лукулл продолжал слепо верить в римский легион – единый организм, который не так просто разрушить, тактика его отработана веками. Тигран не понимает, с кем связался! Но сомнения все же терзали: ранее стратегические просчеты привели к поражению многих великих полководцев. Римскую армию во главе с Варроном разбил Ганнибал, Сципион разбил Ганнибала, а самого Сципиона разбил сенатор Катон, предъявив обвинения в измене и казнокрадстве. Безупречная стратегия бесполезна там, где поведение других не поддается разуму.
Лукулл смотрел на собеседника с досадой:
– Какую мысль ты пытаешься донести до меня?
– Он хочет измотать нас, сохраняя силы для длительной борьбы, – сказал Полигистор.
– Мне нужен решительный бой, чтобы сокрушить силы противника!
– Твои солдаты не отличаются послушанием, идут за тобой неохотно, открыто выражая недовольство. – Полигистор говорил деликатно, не глядя в глаза Лукулла.
– И что ты предлагаешь?
– Тяжелый и бесплодный поход. Мы несем большие потери, не вступив в бой. Скоро путь пройдет мимо горы Арарат, а эта гора для армян священна, центр мира, дом их богов.
– Я не признаю чужих богов.
– Гнев богов, чужие они или свои, может развеять по ветру и жизнь, и мечты. Лициний, поверни обратно, захвати какой-нибудь богатый южный город, и все будут довольны. – Полигистор сказал это доброжелательно, как бы проявляя заботу и соучастие.
Лукулл посмотрел на стоящую рядом золотую статуэтку грифона, терзающего волчицу. Геродот писал, что грифоны – это собаки Зевса, охраняющие золотые сокровища, и являются символами тайны. Но они же – символ высокомерия. Александр Македонский стал высокомерным: пытался как грифон «подняться» до небес, но был низвергнут.
– Эта золотая статуэтка – послание Митридата, – произнес Лукулл. – Грифон стремится уничтожить мою страну. Кто, как не я, должен встать на ее защиту и сохранить раз и навсегда заведенный порядок: аристократии роскошь и власть, плебсу хлеба и зрелищ! Кто, как не я, защитит устои республиканского строя!
– Лициний, – Полигистор говорил взволнованно, – я знаю, ты рьяный защитник Римской республики, но ее положение неустойчиво.
Действительно, дела в метрополии и во всех провинциях, из которых Рим получал ресурсы, шли неважно. Рим ждал диктатора, начались проблемы в Испании, готовились карательные походы в Германию и Британию, поднимали голову галльские племена. На Востоке же была некая стабильность благодаря Тиграну, все властители признали его царем царей, и только поэтому Риму не грозила опасность с востока.
– Полигистор, я рискну, – с кривой усмешкой сказал Лукулл. – Тигран – это тайное знание, это невероятные богатства, это связь с богами, он – грифон, если хочешь. Я выиграю эту войну, даже если благоразумие говорит об обратном!
– Не забывай, что грифон, согласно мифам, вращает колесо судьбы, – тихо сказал Полигистор. – Никто не знает, что там, за поворотом.
Римское войско шло все дальше на восток. Уже прошли Мушскую долину и вступили в Арацанскую. Река Арацани берет начало близ горы Арарат и протекает по узкой длинной долине Армянского нагорья. Сначала река отвесным потоком низвергается вниз, бурля и пенясь, затем устремляется в русло, течет спокойно, но уровень воды в верховьях низкий, а потом, ниже по течению, несет свои воды величаво и степенно.
Дорога шла вверх по течению по левому берегу реки. Ее спокойным водам римляне не доверяли, однако всех вновь вдохновляло великолепие природы: буйно цвела растительность, шумели реликтовые леса, вокруг простирались изумрудные луга, начинали золотиться поля пшеницы и овса, возвышались грозные горы и пологие холмы, в глубоких ущельях рыскала дичь, а погода была прекрасной. Римляне, расслабившись, шли легко, но строго соблюдая строй и порядок. В левой руке каждого солдата, как и положено легионеру, шест для переноски поклажи, в правой – пика и копья, на груди шлем, а щит зачехлен кожаным чехлом. Орлы легионов гордо указывали место каждой маршевой колонны, знаконосцы несли символы когорт, вспомогательных войск и конницы, и казалось, к армии Лукулла вновь вернулись уверенность и оптимизм.
Неожиданно просвистела стрела и вонзилась в рослого воина из первого легиона, его товарищи с удивлением смотрели, как он падет на землю, а потом увидели летящие в них стрелы и камни. Из лесной чащи начался обстрел римской колонны из луков и пращей одновременно с двух сторон дороги. Трубы заиграли сигнал тревоги, командиры отдавали команды, солдаты занимали оборону. Пехотинцы из отборных частей, составляющие охрану полководца, взяли Лукулла под защиту, прикрыв его круглыми щитами и выставив вперед копья.
Войска,
