Девушка уже закончила с основными блюдами и теперь занималась печеньем и булочками.
– Занимательно, – сказала она. – Весьма. Но может тебе следовало несколько приукрасить реальность, чтобы произвести на меня впечатление, а? Рассказать как ты сражался с диким сенвиксом на узкой тропе и сбросил его в пропасть.
Далив Варнего пожал плечами.
– Зачем? Во-первых, вы бы поняли что я лгу, во-вторых, то что произошло в действительности гораздо интересней, а в-третьих, зачем мне пытаться произвести впечатление на вас? Мне кажется вы из тех, кто прекрасно знает чего он хочет. А такие люди редко поддаются эмоциональным впечатлениям.
– Немного нелогично, – улыбнулась Суора. – Может я и знаю чего я хочу, но я ведь могу захотеть и чего-то еще. А кстати, зачем тебе понадобился этот отшельник?
– Хотел узнать в чем смысл жизни.
– Узнал?
– Да.
– И?
– Я не скажу вам. Вы же не сказали мне первое правило обольщения женщины согласно Гавадону.
Суора задумчиво поглядела на него.
Вне всяких сомнений он был очень симпатичен ей. Ни на один миг в ее голове не возникло мысли хоть как то связать этого изысканного тонкого человека с отвратительными грязными вонючими работорговческими фургонами во дворе. Она смотрела на молодого мужчину и чувствовала как где-то внутри нее растет желание чтобы его руки, его пальцы прикоснулись к ее телу. Она не пыталась сосредоточиться на этом желании, но и не отгоняла его.
– Я думаю у тебя есть свои правила, – наконец произнесла она. – Не так ли?
Далив разгладил двумя руками скатерть перед собой.
– Нет, – он покачал головой. – Никаких правил нет. Я просто приближаюсь.
Суора откусила кусочек печенья и некоторое время наслаждалась сладким, пряным, кунжутовым тестом, таящем во рту. Проглотив его, она спросила:
– Как это?
– Очень просто. Если женщина мне нравится, я приближаюсь к ней и если все правильно, то на каком-то расстоянии нас обязательно притянет друг к другу. Под приближением я понимаю не только сокращение пространства, но и эмоциональное соединение, сближение наших душ.
– Ты ученый?
– Нет, – улыбнулся Далив. – Просто практик.
– А что значит «если всё правильно»?
– Это значит, что мы симпатичны друг другу, что в обоих из нас присутствует желание близости и возможность его реализовать и что нет никаких препятствий природных или надуманных, которые могут нам помешать.
Девушка склонила голову на бок, как бы размышляя над его словами.
– Интересно, – сказала она и встала из-за стола.
– Встань, пожалуйста, передо мной, – попросила она.
Молодой человек повиновался.
Их разделяло расстояние примерно в два метра. Они стояли и смотрели друг на друга.
– Из того как ты восхищался моей красотой, – начала девушка, – я позволю себе сделать вывод, что я симпатична тебе. Это так?
Далив улыбнулся.
– Вне всяких сомнений.
– Хорошо. Признаюсь, что и ты симпатичен мне. Дальше. В тебе присутствует желание близости с женщиной?
– Определенно да.
– Отлично. А во мне есть желание близости с мужчиной. Какие-то природные или выдуманные тобою причины мешают тебе заняться любовью конкретно со мной?
Далив сделал вид что размышляет.
– Думаю, что нет, – наконец ответил он.
– Я тоже не вижу к этому препятствий с моей стороны. – Она сделала паузу. – И что?
– В каком смысле?
– Ну между нами, согласно твоей терминологии, «всё правильно». Мы симпатичны друг другу, у нас есть желание и ничто не мешает нам реализовать его. И почему нас не притягивает друг к другу?
Молодой человек внимательно посмотрел на нее и сделал вперед два шага. Теперь их разделяло не больше полуметра.
– Если все правильно, то обязательно притянет, – сказал он и встал еще ближе.
В последний момент Суора уперлась левой ладонью в его грудь. Она смотрела в его темно-карие глаза и чувствовала как невыразимо приятное тепло обволакивает низ ее живота и начинает тихонько пульсировать.
– Все-таки какое-то препятствие есть? – Тихо спросил Далив.
Девушка думала о том что у нее грязные волосы, что она с дороги, ее белье не свежее, на ее коже пыль и пот и запах немытого тела вплетается в чудесный аромат Кен-Альдо. Но желание начинало звучать так неодолимо, что мысль о том чтобы попросить его подождать пока она примет ванну, почти напугала ее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Только одно, – прошептала она, убирая ладонь с его груди, – на нас слишком много одежды.
Она расстегнула ремни у себя на торсе, затем расстегнула свой широкий пояс и вся её амуниция почти беззвучно упала на толстый ковер.
– Теперь я совершенно безоружна, – произнесла она с такой очаровательной улыбкой, что Далив ощутил как его мужская плоть стремительно разбухает от сладостного напряжения.
– Ваша красота, сэви, сильнее любого оружия, – проговорил он, кладя руки на ее талию и прижимая к себе.
Почувствовав на своем теле его руки, а после того как он притянул ее живот к своему и упругое напряжение под его поясом, она буквально затрепетала от возбуждения. Он был совсем немного выше ее и ей ужасно нравилось глядеть на него снизу-вверх. Когда он наклонился к ее лицу, она отпрянула назад, уходя от его губ.
– Подожди, хочу тебя спросить, – сказала она. – Когда ты нес мне мой ужин, ты именно об этом думал?
Он смотрел в ее большие голубые глаза и словно проваливался в них.
– Я не смел думать об этом, – ответил он, – я просто думал о тебе.
Она усмехнулась.
– Лгунишка, – прошептала она и поцеловала его в губы.
Он осторожно обнял девушку и начал нежно целовать её шею, подбородок и снова губы. Она расстегивала пуговицы его камзола. Она спешила. Сняв с него камзол, она принялась за завязки на его рубашке. Он целовал ее лицо, покусывал ее нижнюю губу, касался ее языка. Она стаскивала с него рубашку. Он на миг отпустил ее тело и поднял руки, помогая ей. Затем снова схватил, на этот раз сильнее и крепче.
Суора жадно впилась своими губами в его. Она гладила его мощный загорелый торс и чувствовала как внизу живота между бёдер всё пылает сладким огнем и в тоже время наполняется влагой. Сейчас она не могла думать ни о чем на свете кроме одного желания принять тело этого мужчины в себя, впустить его, слиться с ним.
Она потянула его в спальню. Возле кровати, с его помощью она начала раздеваться. Когда на ней остался лишь тугой светло-голубой лиф и тонкие подштанники, она села на кровать, глядя горящим взором в его глаза. Он смотрел на нее с высоты роста, смотрел нежно и влюблено, она не могла ошибаться.
Она положила ладонь на его вздувшуюся промежность и слегка нажала, со сладострастным томлением чувствуя упругую плоть внутри его брюк. Он гладил ее волосы. Она расстегнула его ремень, две пуговицы на его брюках и стянула их вниз, заворожено глядя на то что вот-вот должно было оказаться внутри нее. Он наклонился и начал снимать её лиф. Она подняла руки, помогая ему. Затем он скинул с себя сапоги и брюки, а она взобралась дальше на постель. Он последовал за ней. Взялся за краешек подштанников на ее талии и медленно стянул их до ступней, снял с ее ног и отбросил в сторону.
Теперь они оба были обнажены. Она отодвинулась еще ближе к изголовью кровати. Он приблизился, раздвинул её колени и осторожно лег на нее. Он снова целовал её шею, её грудь, её соски и опускался ниже. Она дрожала. Наконец она схватила его голову и притянула его губы к своим. Чувствуя как что-то твердое, напряженное касается её бёдер, упирается в её промежность, задевает её вульву, она застонала. Он целовал ее лицо, она опустила руку вниз и помогла ему войти в нее. Ей казалось что все в ней завибрировало от первого проникновения и она откинула голову назад, принимая его в себя.
Ташунг был очень взволнован и даже крайне возбужден, его буквально колотила и пронзала доселе ему неизвестная сила. С ним происходило нечто, чего он никак не ожидал от себя. Как требовали Высшие Уровни, он позволил своей метаформе допустить соитие с этим самцом и теперь пытался честно и последовательно фиксировать все что происходило с организмом и психосоматическим состоянием молодой женщины, коей он сейчас являлся. Прилив крови к половым органам. Отвердевание сосков. Учащение дыхания и сердцебиения, повышение артериального давления, расширение зрачков, обострение обоняния, слуха и особенно осязания. Он наблюдал выброс гормонов и лавинообразное распространение нервных импульсов от задней доли головного мозга к передней доли и, в конечном счете, по всей области спинного мозга. Но самое непонятное и пугающее для него было то, что он не был способен до конца быть сторонним наблюдателем. Эти теплые сладкие волны, расходящиеся по телу из области таза, захватывали и уносили его. Он пытался абстрагироваться от них, но вскоре осознал что бессилен это сделать. А когда самец увеличил частоту своих ритмичных движений, с силой вталкивая свой половой орган в глубину ее паха, он понял что он стонет и шепчет на языке, которого не могла знать ни одна раса на этой планете.
