бродят, опустив голову, будто им досталось самое худшее из того, что может предложить удача, а на самом деле ничего ужасного с ними не произошло. Они думают, что не пройти тест – это просто крах. Какая глупость. Единственная неудача, достойная размышлений, – это расстояние от идеалов до реальности. У кого нет идеалов, тот не имеет права говорить о неудачах».
Руди запрокинул голову и осушил бокал залпом. А когда поставил бокал на стол, увидел, что рядом с ним уселся Хуан. Продолжая смеяться над какой-то недавней шуткой, Хуан обнял Руди за плечи и приветственно поднял стакан – так он поступал при встрече со всеми завсегдатаями бара. Руди ощутил тяжесть руки Хуана, но овладел собой, непринужденно улыбнулся и чокнулся с другом деда.
– Хорошо, что ты пришел, – прошептал Хуан. – Я только что получил важные данные разведки.
Руди очень громко расхохотался – как будто услышал невероятно смешную шутку. Опустив голову, он шепнул, едва шевеля губами:
– Что за данные?
Хуан отвел взгляд и еще немного посмеялся.
– Есть точное подтверждение того, что Земля собирается строить новые оборонительные базы на Луне.
– Значит, они подозревают, что что-то происходит.
– Определенно.
– И что же ты хочешь предпринять?
– Нам нужно торопиться. Если они закончат постройку баз, будет слишком поздно.
– Понимаю. Тебе что-то нужно от меня?
– Подожди пока. Я с тобой свяжусь.
Хуан отстранился, захохотал и так хлопнул Руди по плечу, словно только что рассказал ему пошлый анекдот. В завершение спектакля Руди скорчил смущенную физиономию и покраснел. Хуан встал и вскоре вступил в разговор с кем-то еще. Он медленно продвигался к стойке, и его бочкообразное тело покачивалось на ходу. Остановившись перед высокорослым мужчиной, Хуан завел с ним разговор о какой-то чепухе. Руди опустил голову – так, словно задумался о чем-то. Для других посетителей бара он выглядел так, словно слегка перебрал.
Новый инженерный план мог вот-вот обрести четкие очертания. Все смогут увидеть, что вскоре на Марсе наступит новая эра. И природную среду, и социальное устройство ждали грандиозные перемены, подобные тому, как если бы машину разобрали, а потом из ее частей собрали нечто совершенно новое. Каждому имело смысл задуматься о своем положении при новом общественном порядке.
Руди понятия не имел о том, как будет развиваться новое будущее Марса, но он знал, что они творят историю. Это будет первая попытка – не только в марсианской истории, но и в истории человечества – терраформировать планету. Одни сплошные перемены и бурная деятельность, и будущее, обещавшее возможности и неопределенность. Руди чувствовал, как его буквально распирает от волнения. Он понимал, что, вероятно, в будущем его сочтут злодеем за участие в этой трансформации, но он верил, что в грядущем найдутся и другие – те, кто будет жалеть о том, что в этом не принимали участия. В такое время людям были нужны сильные лидеры. Кто бы ни внес больший вклад в общее дело, именно они выйдут на середину политической сцены будущего, как это сделали его дед со своими соратниками после войны. И Руди был к этому готов.
Чанья
Чанья относилась к миру с опаской. Она понимала, что порой высказывается чересчур скептично и потому выглядит недружелюбно, но у нее не было выбора. Она считала себя полной противоположностью Люинь. Люинь была слишком доверчива, она верила в добро даже тогда, когда его явно не существовало, и отказывалась видеть факты. Чанья предпочитала защищать и беречь себя. Она не верила в любовь, как не верила и в то, что облеченные властью пекутся о благосостоянии всех людей.
Когда Руди разыскал Чанью, она готовила плакаты для будущего салона. Чанья не услышала, как он подошел, а когда подняла голову, Руди уже стоял рядом с ней. Прятать то, что она рисовала, было поздно.
– Работай дальше, я не стану тебе мешать, – проговорил Руди, постаравшись, чтобы его голос звучал обезоруживающе.
– Тебе что-то нужно? – глядя на Руди в упор, спросила Чанья.
– О, я просто хотел поговорить.
Чанья недоверчиво прикусила нижнюю губу.
– Что ты рисуешь? – спросил Руди.
– Плакат.
– Такая редкость – когда кто-то рисует что-то вручную. Почему ты не хочешь прибегнуть к цифровому рисованию?
– Мне не нравится, как выглядят цифровые рисунки.
Чанья отвечала коротко, не раскрывая истинных мотивов своего поведения. Она не хотела оставить никаких следов и намеков в центральном архиве до намеченной встречи. На ее взгляд, публичные и частные пространства в центральном архиве ничем не отличались друг от друга, потому что руководители системы могли следить за всем, что в этой системе происходило. Да, существовали некие правила насчет нарушений приватности, но Чанья этим правилам не доверяла.
– А для чего плакаты? – с улыбкой, держа руки в карманах, поинтересовался Руди.
– Как ты узнал, что я здесь? – спросила Чанья. Она не была уверена в том, что нужно Руди, и не знала, что ему известно, поэтому не чувствовала себя в безопасности.
– Если я скажу, что просто проходил мимо, ты мне поверишь?
– Нет.
Руди рассмеялся:
– Ладно, признаюсь. Люинь мне сказала, что иногда вы здесь встречаетесь по вечерам.
– Что еще она тебе сказала?
– Ничего! Правда. Я спросил, какие у тебя планы, но она закрыла рот на замок.
– Тогда что тебе здесь нужно?
– Просто захотелось повидать тебя.
Руди смотрел на Чанью, и его глаза пылали сдерживаемым желанием. Чанья посмотрела на него, и в уголках ее губ возникла насмешливая улыбка. Она была уверена, что Руди испытывает на ней свои обычные трюки. Всё это казалось ей ужасно глупым. Ей вовсе не хотелось стать для Руди неприступной крепостью, которую он бы взялся штурмовать и завоевывать.
Чанья опустила голову и снова взяла в руки кисть. Поскольку художественного образования у нее не было, она просто добавляла декоративные элементы к крупным буквам. Сами буквы были нарисованы ровно и прочно и походили на колонну воинов, готовых к бою.
– «Дайте мне свободу или дайте мне смерть», – прочел Руди. – Почему ты это пишешь?
– Это для нашего салона. Для клуба книголюбов. Мы обсуждаем прочитанные книги.
– Что вы собираетесь обсуждать?
– Есть ли у нас на самом деле свобода.
– Думаешь, мы не свободны?
– Обсуждение еще не состоялось, – холодно отвечала Чанья. – Как я могу сделать вывод?
– А что такое для тебя «свобода»?
– Способность самому определять свою судьбу.
– Но ведь невозможно напрочь исключить роль случайности! Зачастую отдельный человек не в состоянии определять всё.
– Если только никто не стоит на пути, этого вполне достаточно.
Руди был просто в восторге от этого разговора. Он обошел
