В 1523 году старший викарий конгрегации Венцеслав Линк сложил с себя должностные обязанности и женился. Лютер вместе с ним ездил в Альтенбург, где состоялось венчание, и лично благословил новобрачных. Вскоре он написал: «Мы побывали на свадьбе у Линка. Радостно видеть, как столь значительный человек не побоялся предать свое имя поруганию... Всего какой-то час позора, а потом — долгие годы счастья». Когда Линк вместе с женой перебрался в Нюрнберг, получив должность «надзирателя», в этом городе началась настоящая эпидемия. Аббат монастыря бенедиктинцев и глава капитула черного духовенства, а за ним следом и множество монахов-августинцев поспешили последовать его примеру.
В 1524 году бывший настоятель Виттенбергского монастыря Ланг женился на богатой вдове, бездетной женщине в преклонных летах, опровергая тем самым учение Лютера о смысле брака как института продолжения рода. Правда, уже на следующий год он обзавелся еще одной супругой, что в большой степени соответствовало заветам Реформатора. В начале 1525 года Лютеру сообщили о свадьбе Мельхиора
Миритша, настоятеля дрезденского монастыря августинцев. Лютер сейчас же отправил письмо Амсдорфу: «Приветствую нашего молодожена, толстого Мельхиора, и желаю ему жены покорной, какой он и заслуживает. Пусть она по семь раз на дню таскает его за шевелюру и трижды за ночь ублажает его пристойными супруге разговорами».
Впрочем, все эти случайные успехи не могли удовлетворить ярого врага монашеских обетов, который начал целенаправленную кампанию, и в личных письмах, и в публичных выступлениях стремясь убедить в своей правоте все новых и новых сторонников. Узнав о том, что его бывший ученик Вольфганг Райсенбух, глава капитула черного духовенства Лихтенберга, посмел в частной беседе преподать Лютеру урок богословия по проблеме брака, он решил раз и навсегда покончить со спорной темой, опубликовав «Христианское послание господину Вольфгангу Райсенбуху». Этим сочинением он намеревался убить сразу двух зайцев: склонить на свою сторону видного церковного деятеля и убедить в своей правоте всех остальных священников.
Все возражения своих оппонентов он решительно отметал. Раз Бог придумал супружество, значит, Вольфганг обязан ему подчиниться; такова суровая необходимость жизни. Держаться за верность своим обетам означает стремиться к невозможному, возводить самого себя в ангельский чин, замахиваться на чудотворство, одним словом, полагаться на «дела», а не на благодать. «Если вступать в брак стыдно, то почему же не стыдно нам есть и пить? Ведь обе эти потребности одинаково насущны, поскольку сам Бог возжелал, чтобы было так». Совокупление есть неизбежная необходимость, которой рано или поздно поддается каждый. Подобно тому, как он подталкивал князей к грабежам, Лютер подталкивает священников к венцу: «Вас просто необходимо поторопить, подбодрить и поддержать. Что вы медлите? Поймите, по-другому не бывает и быть не может. Вперед!» Конечно, бедному монаху поначалу будет стыдно, но разве «не покрыл Христос все наши бесстыдства»? В конце концов Вольфганг не устоял перед натиском и нашел себе жену в Торгау.
Тем же самым методом воздействовал он и на Альбрехта Бранденбургского, гроссмейстера Тевтонского ордена. Вначале он лично встретился с ним для беседы, а затем опубликовал написанное по-немецки воззвание под красноречивым заголовком «Рыцарям немецкого ордена. Призыв к избежанию ложного и к достижению истинного христианского целомудрия». Разве не страдают рыцари от своего безбрачия? Разве не вступают некоторые из них в тайные связи? Так пусть же покажут пример другим, в частности, аббатам и епископам, и вступят на благословенную брачную стезю. Альбрехт поддался уговорам, а затем уговорил и своих монахов-рыцарей. Впрочем, прежде чем ответить на настойчивый призыв Лютера, он дождался титула герцога Пруссии и тогда уже торжественно сочетался браком с датской принцессой Доротеей.
Окрыленный своими успехами, Лютер нацелился и на более крупную дичь, которую присмотрел в лице курфюрста Альбрехта Майнцского. Курфюрст оказывал покровительство Гуттену, принимал у себя Капитана и к тому же вел светский образ жизни, внушавший Лютеру определенные подозрения по части нравственности. Атака началась с письма, похожего по содержанию на предыдущие, будоражащего воображение и вместе с тем обращенного к доводам рассудка. Не забыл автор и о финансово-политических выгодах. Если архиепископ откажется от своей принадлежности к духовному сословию (так или иначе обреченному на вымирание) и обзаведется законной супругой, он сможет превратить курфюршество в светское государство. Заканчивается письмо патетическим призывом: «Нет ничего ужаснее для человека, чем дожить до самой смерти, так и не познав женщины! Если б еще он не испытывал искреннего стремления к женитьбе! И что же ответит он Господу, когда Господь скажет ему: «Я дал тебе пол не для того, чтобы ты жил одиноким. Где же твоя жена?»
На сей раз все красноречие Лютера пропало даром. Курфюрст хоть и вел светскую жизнь, но отличался прочной верой, а честолюбивые замыслы не мешали ему хранить верность Церкви. Поэтому он с презрением отмахнулся от эротической рекламной кампании, раздутой Лютером. Привыкший к успехам краснобай почувствовал себя уязвленным. Он ждал долгих 13 лет, пока ему не подвернулась возможность опубликовать сочинение под названием «Против архиепископа Магдебургского, кардинала Альбрехта». Между тем курфюрст восстановил в Эрфурте католичество, вступил в католическую лигу Десау, а затем Шпайера и в конце концов по настоянию легата Морона и иезуита Пьера Лефевра, сподвижника св. Игнатия Лойолы, провел на территории своего государства католическую реформу.
Лютер никогда не смог бы считать свою миссию исполненной, если бы обошел вниманием женские монастыри, поскольку монашеские обеты таили для женщин не меньше вреда, чем для мужчин. Он вовремя позаботился о том, что-бы его труды проникли и. в женские обители. Потраченные усилия не пропали даром. В марте 1523 года он узнал, что целая группа молодых цистерцианок из монастыря в Нимбшене, близ Гриммы, более или менее прониклась светом его учения о монашеских обрядах. В основном это были девушки из аристократических семейств, помещенные в монастырь родителями и не чувствовавшие к религии никакого призвания. В монастыре они откровенно тосковали и мечтали о светской жизни.
Лютер решил помочь им бежать. Первым делом он нашел умелого подручного, которым стал Леонард Коппе — муниципальный советник из Торгау. Для проведения рискованной акции последний выбрал пасхальную ночь, когда в монастыре никто не спал, а потому снующие по коридорам монахини ни в ком не могли вызвать подозрений. Участвовать в авантюре согласились 12 монахинь. Трое из них знали, куда податься, но девять остальных, боявшихся возвращаться в лоно семьи, пришлось перевезти в Виттенберг. Кое-кого удалось пристроить в семьи, других поместили в монастырь августинцев, практически опустевший. Среди этих последних оказалась и Магдалена фон Штаупиц, племянница бывшего старшего викария.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
