— Отставить сопли и панику! — рявкнула Ленка — надо сказать, она всегда слишком остро реагировала на мои приступы самокопания. — Учить тебя и учить! Объяснять и объяснять! Я сколько раз говорила? Просила сколько? Нет, определённо, ты нуждаешься в хорошей встряске! Вечером в рэсторацию идём, там всё и обсудим.
— А может, не надо рэсторацию, может, у меня посидим, — неуверенно проблеяла я, с тоскою глядя на пылившиеся в углу босоножки на высоком каблуке.
— Доктор сказал в морг, значит, в морг! — отрезала подруга и бросила трубку, не забыв ровно минуту спустя прислать СМС: «Чтоб в моих босоножках пришла!!!»
Ленка — это Ленка…
Я повалялась ещё с полчасика, разглядывая потолок и стены собственной спальни. Пострадала над проблемой что надеть, пожалела свои испорченные выходные и, наконец, побрела в ванную, пробормотав:
— В конце концов, всё могло быть гораздо хуже. Радоваться надо, что она проклятому демону не позвонила от моего имени, назначая свидание…
Радоваться было рано. Это я поняла, ещё когда только подходила к заведению с диким названием «Джокер». Это было что-то среднее между танцевальным клубом, рестораном и концертным залом. По большому счету, оно было и тем, и другим, и третьим, по очереди или одномоментно. И до сегодняшнего дня я здесь была четырежды. В сопровождении Ленки Медведской, само собой. По собственной инициативе я бы не сунулась в «Джокера» ни за что в жизни.
Сегодня на крыльце единственного ночного клуба Парыжа клубился народ. Мужики нервно курили и зло переговаривались о чём-то вполголоса, дамы — все при полном параде — буквально прилипли носами к окнам рэсторации. И тоже дымили, как паровозы. «Что за чудеса?» — подумала я и вздрогнула от нехорошего предчувствия, выцепив краем уха обрывок чьей-то фразы:
— Пассивное курение его, видите ли, убивает… Демонюка пижонистая!
Что-то в этих словах было не так. Царапнуло меня что-то как-то нехорошо… Я подозрительно посмотрела на возмущавшегося мужика, но тот больше ничего не сказал, а его товарищи лишь дружно затянулись в ответ на его фразу.
Не порадовал меня и чрезмерно мечтательный вид невозмутимой Надежды Филипповны, которая последние тридцать лет работала в «Джокере» администратором. Женщина сидела за столиком и мечтательно теребила гигантскую пуговицу на своём парчовом пиджаке.
— Здравствуйте, — я неуверенно шагнула на красную ковровую дорожку. — А что это у вас столько народу на крыльце?
— Покурить вышли, — ответила администратор и улыбнулась мне позолоченным ртом так широко, что я едва не ослепла. Надежда Филипповна была женщиной серьёзного нрава и, по слухам, улыбалась только собственному внуку, которому в прошлом месяце исполнилось два года. Так что ничего удивительного в том, что я, почти шокированная неожиданно тёплым приёмом, забыла спросить, с каких это пор парыжские курильщики ходят курить на улицу. Неужели до нашего захолустья, наконец-то, добрался закон о запрете курения в общественном месте?
Пятнадцать шагов, которые отделяли меня от двери в единственный зал «Джокера», я размышляла над тем, что потребовать с Ленки за подставу. Потому что и разговор на крыльце, и затуманенный взгляд Надежды Филипповны, и моё нехорошее предчувствие — всё говорило за то, что Медведская… Нет, не пригласила господина И на свидание, представившись мной. Не в том она уже возрасте, чтобы действовать так мелко — хочется верить, что не в том, — а вот наплести ему с три короба, это — да! Этот фокус Ленка проворачивала уже не однажды.
В общем, стеклянную дверь я толкала с мрачной решимостью, уверенная, что там, под сенью ресторанной люстры с висюльками, рядом с моей сногсшибательной Ленкой, за круглым столиком, покрытым длинной белой скатертью до пола, сидит опекун моего студента господин Ян Фоллетский-И. И думать об этом опекуне спокойно и без смущения я не могла.
Увы! Красивый же мужик. Опять-таки, с ним-то меня уж точно не постигнет привычное разочарование, которым закончились все мои предыдущие попытки. А может, ну его!? Может, надо просто рискнуть? Может, Ленка права, и я в самом деле превратилась в занудный синий чулок? Неужели так важно продумывать каждое своё действие на десять шагов вперёд? Может, просто шагнуть бездумно один раз… От одного-то раза точно ничего не случится… Или случится?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Нет, прямо в тот момент я, разумеется, ни о чём таком не думала. Всё это я передумала ещё тогда, когда валялась на диване в своей квартире, пока металась от шкафа к зеркалу в коридоре, решая, в чём пойти и распускать ли волосы.
Прямо в тот момент я нервничала, злилась, на себя чуть-чуть и на Ленку очень сильно, а ещё надеялась. Причём, что странно, одновременно сразу на две вещи: что в этот раз Медведская, вопреки моим ожиданиям, придёт на встречу одна, и что обязательно пригласит наглого демона Яна.
Я легко толкнула дверь и вошла в зал «Джокера», моргнула несколько раз, чтобы привыкнуть к неожиданной после ярко освещённого коридора темноте, досадуя на то, что именно сегодня дирекция рэсторации решила сэкономить на электричестве. Неуверенно оглянулась по сторонам, пытаясь отыскать взглядом Ленку, и наткнулась на неё сразу.
Она сидела за столиком у сцены, который почти полностью был спрятан в тени, поэтому единственное, что я смогла заметить, так это то, что сидела подруга не одна.
Ну, конечно же, разве могла она оставить мне шанс на спокойный вечер в женской компании!? Нездоровая радость всколыхнула на адреналиновой волне моё глупое сердце, утопив лёгкое раздражение, и почти сразу же сама захлебнулась под девятишквальным штормом предчувствий. Даже не плохих, безумных просто в своём противоречии, начиная от умопомрачительного восторга и сладкого, до ломоты в зубах, счастья, и заканчивая нечеловеческим испугом. По-моему, меня даже шатнуло, словно от порыва сильного ветра на эскалаторе метро.
Ленка махнула мне рукой, и я, резким движением вытряхнув из головы непонятные мысли, двинулась к столику.
И да, прилипла взглядом к мужской спине, недоумевая, почему он не оглянулся, когда подруга махнула мне. Почему упустил такую прекрасную возможность одарить меня своей улыбкой, встать, чтобы галантно отодвинуть мне стул… И ещё, зачем он за те несколько дней, что мы не виделись, отрастил себе волосы? Не настолько длинные, чтобы собирать их в хвост, но определённо, это были не те впечатлившие меня своим очаровательным беспорядком каштановые пряди. Да и цвет был другим. Тоже каштановым, но другим, более тёплым, более рыжим.
Сделав ещё один шаг, я поняла, почему мужчина не обращает на меня внимания, заметив в его руке телефон, голубеющий активным монитором. Длинные пальцы уверенно скользили по экрану, набирая сообщение, и я уставилась на них, словно загипнотизированная. Эти руки с аккуратными розовыми овалами ногтей внезапно показались удивительно знакомыми.
И снова меня накрыла волна из радостного страха и пугающего счастья. А ещё вдруг полыхнуло обжигающе где-то под грудью, будто меня кто-то обхватил горячими ладонями чуть выше талии. Действительно горячими. Неосознанно я провела руками по своему телу, проверяя, всё ли со мной в порядке, не загорелся ли на мне, случайно, сарафан, а затем нахмурилась раздосадованно. Да что со мной такое сегодня? Нервно подняла руку, чтобы заправить распущенные по поводу похода в ресторан волосы, и застыла замороженной статуей, потому что мужчина вдруг вскинул голову, словно услышал что-то, слышимое только ему, перевёл взгляд на улыбающуюся мне Ленку, а когда за моей спиной снова скрипнула дверь, впуская в зал кого-то ещё, оглянулся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я скользнула взглядом по красивому, хорошо знакомому лицу, обратила внимание на удивлённо приподнятые брови, зацепилась за чёрную пиратскую повязку, закрывавшую левый глаз, несколько раз моргнула, надеясь проснуться, впилась ногтями в ладони, оглянулась беспомощно по сторонам, отмечая удивительную безлюдность «Джокера» для субботнего вечера… А потом закричала. Нет, заорала. Завизжала так, что, по-моему, под потолком вздрогнула всеми своими висюльками типа хрустальная люстра, качнулась назад, когда мужчина вскочил, опрокидывая кресло, и упала на колени, закрывая лицо руками, потому что он бросился ко мне:
