— Конечно. Пойдём, — всё же стоило сразу сказать про планы на вечер. — Кстати, я собиралась зайти к вам в гости.
— Что? — она резко остановилась и посмотрела на меня с тем же удивлением, какое я увидела в момент нашей встречи.
— Твой дядя решил пригласить меня заглянуть к вам ненадолго.
— Да не может быть, — мы вновь продолжили идти в сторону ближайшего торгового центра. Некоторое время Аня молчала, а потом начала заливисто смеяться. — А-а, значит, он решил позвать тебя, чтобы я не пошла к друзьям?
— Как-то так, — смысла скрывать этот факт я не видела.
— Боже! Он такой странный. Если честно, я не особо и хотела туда идти, просто думала припугнуть его. И у меня, похоже, получилось. Но я рада, что он додумался позвать тебя!
— Неужели он такой впечатлительный? Что за друзья такие опасные? — из меня вырвался нервный смешок. Её слова никак не сходились с образом, оставшимся в моей памяти.
— Ой, говорю же он считает меня беспомощной, а все остальные могут мне как-то навредить и всякое такое. Он просто хочет всё контролировать, — она с досадой цокнула и закатила глаза. — Всё, поговорим о другом, например, о тебе.
После кафе и долгой прогулки по парку мы зашли в их квартиру. Было сложно поверить, что я снова оказалась здесь.
— Посмотрим что-нибудь на Нетфликсе?
— Давай, — свою куртку я повесила рядом с чёрным пальто.
— Проходи пока в гостиную, хочу переодеться.
— Ты не проголодалась? Я бы что-нибудь приготовила пока.
— Холодильник практически пустой, лучше закажем что-нибудь.
Заказ не пришлось долго ждать. Вскоре мы уже ели пиццу, болтали о всяких мелочах и вспоминали, как раньше так же смотрели мультфильмы про трёх богатырей. Когда заметно потемнело, единственным источником света стал торшер, стоявшим около дивана. Из своей комнаты Аня принесла плед, большого плюшевого и икеевскую акулу — было тепло и очень уютно. Со всей этой учёбой я давно так не отдыхала.
— Знаешь, что я тут узнала? — она положила голову мне на плечо.
— Что? — голос Ани казался сонным, и я перешла на шёпот.
— Однажды он пришёл домой сильно выпившим. Я поняла это по запаху. Тогда я ужинала на кухне, он подошёл и сел напротив меня. Не знаю, правда ли он не помнит тот монолог или притворяется, но больше эту тему не поднимал, — она сделала небольшую паузу и обняла своими руками мою. — Говорил, что когда видел тебя, вспоминал мою маму, её глаза, руки, — она сделала паузу, а я почти перестала дышать. — Что лучше вообще тебя не видеть, чем снова пережить тот ад, в который превратилась его жизнь после потери сестры, — под конец фразы голос стал совсем неслышным. — Сказал, что не сможет пережить это во второй раз. Помню, потом он как-то пугающе усмехнулся и добавил, что ты его везде преследуешь. Я ещё подумала тогда, что он сильно много выпил и вообще ничего не соображает. Он не мог остановиться: продолжал говорить бессвязно и уже неразборчиво, не хотел уходить с кухни, когда я предложила ему пойти спать. Я потом ушла к себе в комнату и долго не могла уснуть, думала о тебе. Если честно, я не помню свою маму.
Она замолчала, а я погладила её по голове, желая показать, что слушаю. Нужные слова никак не находились.
— Давай ещё раз попробуем стать друзьями?
— Хорошо, попробуем. Оставлю тебе свой номер телефона, и ВКонтакте найдём друг друга. Идёт?
— М-м, — Аня таки заснула, а я осталась сидеть рядом, пытаясь найти хоть что-то в чёрной пустоте. За окном была ночь.
Очнулась я из-за щелчка входной двери. Этот звук должен был быть забыт давно, но показался знакомым и привычным. В гостиную никто не зашёл, потому я аккуратно встала, чтобы не разбудить Аню, и пошла к выходу. Наверное, он всё-таки собирался проводить до дома.
— Как дела? — в тихом голосе слышалась усталость.
— Аня уснула в гостиной.
— А ты как себя чувствуешь?
— Всё нормально. Вы не должны меня провожать.
— Могу ли я обнять тебя? Ничего больше, обещаю.
— Не думаю, что… — лишь один широкий шаг, и я оказалась в кольце сильных рук. — Вы опять ничего не объясните? — говорила я куда-то в волосы, которые щекотали мою шею.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да.
— И долго вы будете так стоять?
— Ещё немного, — спустя двадцать пять секунд, которые я отсчитывала по слишком громкому тиканью часов, он отпустил меня. — Спасибо, — и было непонятно за что: Аню, объятия или что-то другое. Вероятно, этого мне не узнать.
— Теперь я могу идти? — пришлось постараться, чтобы голос не дрожал.
— Я провожу, — спорить больше не хотелось.
Пары закончились около месяца назад, последняя практика была формальным заполнением документов и написанием отчётов, а до защиты диплома оставалось совсем ничего. У нас с Никой и Димой научным руководителем так и остался Станислав Алексеевич. Изначально с нами был Костя, но на втором курсе он ушёл к преподавателю с другой кафедры, а в начале третьего — забрал документы. Стоило признать, продолжать одну тему все четыре года — лучшая идея. Те, кто начинал каждый год что-то новое, должно быть, потеряли больше нервов и времени.
Теперь я виделась с друзьями практически каждый день: в университетской библиотеке, центре города, парке, кафе. На обсуждение выносились всевозможные темы: от последней прочитанной книги до планов на будущее. Ника и Дима собрались в магистратуру, а мне пришла мысль взять перерыв на год. После выпускного я собиралась улететь отдохнуть в Европу. Возможно, получилось бы найти там стажировку или работу. Да и хорошо было бы посетить несколько университетов.
— Лер, а Лер, хочешь сплетен послушать? — шутливо начал Дима, когда мы вышли из кафе, в котором провели почти час.
— О чём? — я с подозрением посмотрела по очереди на каждого.
— Ты про то, что мне вчера Злата написала? — Ника взглянула на парня, который в ответ кивнул. — Было бы что слушать!
— Да как же! В общем, слушай. Злата вчера ходила на консультацию к Никитиной — ну, она же её научрук. Так вот! Кроме них на кафедре был Воронцов, и когда они закончили обсуждать диплом, эта женщина решила прикопаться к нашему французу, — Дима фыркнул и засмеялся. Я перевела взгляд на Нику, которая была справа от меня.
— Она ему предъявила, мол, почему это его студенты, то есть мы с вами, не ходим на консультации. Тогда он ещё спокойно объяснил, что мы уже давно закончили работу и полностью готовы. Но она не успокоилась и вспомнила про тебя. Знаешь же, ты ей не очень нравилась, — это было необъяснимо, но являлось фактом. — Начала заливать, что вообще не понимает, как у тебя может быть красный диплом. Выразила, как помягче сказать, своё важное мнение, что на защите тебе придётся тяжко.
— С чего она это взяла?
Внутри поднялась волна негодования. На первом курсе она пыталась завалить меня на экзамене, задавая вопросы не по билету, видите ли, я не сама написала ответ. В итоге со скрипом в зубах она поставила мне четвёрку, вероятно, лишь из-за свидетелей в аудитории. Как же я была рада узнать, что у нас она больше ничего не ведёт. К чему сейчас были её пять копеек?
— Да суть не в этом, — махнула рукой Ника, продолжив свой рассказ. — Станислав Алексеевич не на шутку разошёлся. Высказал, что думает по поводу её методики преподавания и работе со студентами в целом. Спросил, почему они решают какие-то вопросы, если защиты начинаются через неделю. Ну а самое главное: сказал, чтобы она и слова не говорила о тебе, ведь из всего потока ты работала больше всех эти четыре года, а твоя ВКР и красный диплом никак не должны её беспокоить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Оказалось, у нашего безэмоционального француза всё-таки есть какие-то эмоции, — довольно заключил Дима.
— Подумать только, — ни на какую другую реакцию я была не способна.
— Злата говорит, тихо попрощалась и ушла. Теперь она боится защиты ещё больше. Думает, как бы её саму Ольга Николаевна не завалила.
— Да уж, — в этот момент я было начала переживать, но меня успокоила мысль, что вероятность присутствия этой женщины в комиссии крайне мала.
